ЗАБЕГ В ВЕЧНОСТЬ. Приключенческая фантастика. Предполагаемый объем - 20 а.л.

[ersh57]

Предлагаю вашему вниманию рабочий вариант романа. Пока написано еще далеко не все. Есть 3,5 авторских листа из предполагаемых 20. Меня интересует мнение о сюжете. Блох ловить еще рано - это далеко не бета-ридинг. Выкладывать буду небольшими кусочками по мере появления комментов. Да, еще - герои пока прописаны не очень четко. Первое, что сделаю после завершения черновика, буду работать над ними.


Начало в связи с доработками перенесено в пост #6.

[Крайс]

Блохи встречались, но ловить не стал =)) Написано отлично и читается легко, мне понравилось. А как ты кстати просчитал объём? Предполагаемый роман держишь в голове?

[ersh57]

Крайсли, спасибо за отзыв. Предполагаемый объем - приблизительно сосчитан в соответствии с кратким планом. )))

Начало в связи с доработками перенесено в пост #6.

[Крайс]

Немного потерялся когда начал читать, т.к. уже подзабыл начало =) А так читается так же легко и интересно. Что такое "буханка" кстати?

[ersh57]

Буханка - УАЗовский полноприводный микроавтобус.

Начало в связи с доработками перенесено в пост #6.

[Крайс]

Для меня слишком много персонажей всё таки) Периодически забываю кто есть кто =) Хорошая идея с кличками - "чаёвник", сразу понятно. Саню например "снайпером", ну и т.д., ассоциативно было б проще.
Но это лично для меня, т.к. память на имена у меня всегда фиговой была))

[ersh57]

Уф! Дошёл до начала проработки версии бета-ридинга.   Приветствуется любая критика!

Забег в вечность.

Часть первая. Кешка.

Глава 1.

Арбалет хищно щёлкнул. И тут же коротко хакнула неизвестная. Несколько бесконечно длинных мгновений она еще тянула к Кешке руки, но взор уже мутнел. Болт пригвоздил её к столбу. Из уголка рта показалась кровь. В голубоватом свете фонаря тонкая струйка казалась абсолютно черной, будто сама ночь стекала на подбородок.
Кешка отступил еще на пару шагов и уперся спиной в стенку гаража. Сразу затряс запоздалый ужас. Ноги не держали, и он медленно-медленно сползал на испятнанный собачьей кровью асфальт.
Женщина осталась висеть на столбе пришпиленной черной бабочкой.

Вот уж, поистине – что такое не везёт, и как с ним бороться!
День не заладился с утра. Первым по утру «порадовал» заварочный чайник. Треснул сволочь и залил стол и пол добрым полулитром кипятка. Кешка чудом отскочить успел. Может, и фиг бы с ним. Все равно чайник древний был. Но вот заварка - последняя же! Эх… Да и потом, когда пытался откромсать ломтик от огрызка усохшей до полной окаменелости копченой колбасы, сиротливо затерявшемся в стерильной пустоте холодильника, нож соскользнул. Порезаться – не порезался, но умудрился чувствительно ткнуться носом в разделочную доску! До сих пор побаливало.
Кешка машинально дотронулся до припухшего кончика носа, шмыгнул и продолжил припоминать сегодняшние неприятности.
Кошелёк, как и холодильник, опустел. Несчастная сотня с оторванным уголком мозолила глаз всю последнюю неделю, но потратить её Кешка не решался – хранил купюру вроде талисмана, надежды на перемены.
То, что полдня в поисках работы закончились очередным пшиком, уже не огорчало. За прошедшие три месяца бесчисленных попыток Кешка усёк, что грамотные электронщики теперь не у дел. А всё – Институт! Чёртова авария обернулась сплошными неприятностями для Жатска. Эфир до сих пор оставался загажен всякой электромагнитной хренью, радио и телевидение накрылись, вся электроника сбоила по-чёрному. Мобильник мог и полыхнуть у уха. Кешка такое видел. Хорошо ещё, что обычные телефоны продолжали работать. Если бы на телефонке не проваландались с монтажом новой цифровой станции – совсем кранты! Старое оборудование к нынешней ситуации подходило как нельзя лучше.
Менять профессию Кешка упорно не желал. Да и не умел он ничего другого кроме как копошиться в цифровых схемах, в общем-то. Становиться же дворником или грузчиком – как истый интеллигент, считал зазорным. Подаваться в торгаши – тоже не лучший выход. Если честно - боязно.
Вот и мотался по Жатску в нелепом ожидании – а вдруг…
В обед неприятности продолжили наступление. Подгорела картошка. Кешка вышел на балкон покурить и засмотрелся на соседку Любу, которая выбивала ковер во дворе. Знатная баба! Ничего, что почти сорок, так бы и... Тут запах с кухни напомнил об оставленной на конфорке сковороде. Чад стоял – хоть топор вешай! Угли со сковородки пришлось отскабливать долго. В результате, весь обед состоял из ломтя хлеба и мизерных остатков всё той же недорезанной с утра колбасы.
Попозже заглянул к деду. Старик стал совсем плох. Целыми днями лежал на кушетке носом в стенку и почти не разговаривал. Подкосило деда известие, что в Институтской аварии сгинули сын со снохой и внучка. Кешка тоже здорово переживал по поводу пропажи родителей и сестры, но не до такой же степени! Недолго деду осталось, видно.
Потом… Много чего – потом. Когда таскал деду воду, хорошенько приложился кумполом о притолоку, до звёзд в глазах. Колол дрова – топор слетел. Ладно, не задел. А вечером уже, когда сюда, в гараж, шёл, то запнулся и шлёпнулся – всю коленку рассадил.
Неудачный денёк!
Уже в гараже, только в голову полезли стихи, как на грех сломался карандаш. Так и остались в блокноте лишь первые строки:

Родина, Родина,
Милая Родина,
Вспомни про всё, встать себе помоги!
Ветер истории
Снёс подчистую всё.
Память и ту стали править враги.
Больно и горестно…

Кешка тупо смотрел несколько мгновений на огрызок «Конструктора». Даже на злость сил не хватило, осталось только вздохнуть и выйти из гаража покурить. На думы о высоком тянуть перестало.
Над городом задышала тьмой июньская ночь. Напоминанием об ушедшем дне чуть светлел на далёком окоёме мазок тёмного багрянца, а сине-чёрное небо обживали проклюнувшиеся блёстки звёзд. В зарослях бурьяна ошалело стрекотали кузнечики, в болотце за гаражами непрерывными переливами трындели лягушки. Пора любви и у тех, и у других, видите ли. А Кешка…
Он прикурил.
Если честно, то с любовью у Кешки было хреново. Эх, где-то сейчас Варвара? Перед самой аварией уехала в Пензу к тётке. Теперь от неё никаких известий. Какие могут быть известия, если армейские кордоны кругом? То ли из-за аварии, то ли из-за эпидемии, что случилась неделей позже, только объявили в Жатском районе карантин. Никаких передвижений!
Поговаривали, что хозяин инструментального завода, самого крупного предприятия Жатска, пытался уехать, но его машину развернули на границе района. Мэра вроде и вовсе – шлёпнули. Правда – нет ли, но дыма без огня не бывает.
Была бы возможность – Кешка бы здесь не остался, уехал бы. Чёртов карантин!
Кешка затянулся.
У въезда в гаражи зло заголосили собаки. Собралась тут стайка голов в пять, всех облаивали. Михалыча, вон, покусали. Не то, чтобы всерьёз, но лодыжку покровянили, паразиты. Теперь ветеран Вьетнама таскался на уколы и грозился перестрелять собак к ядрёной матери.
Кешка смачно сплюнул и щелчком запулил окурок в заросли крапивы. Духота гаража особо не привлекала, можно бы и ещё на улице постоять, но к утру требовалось закончить заказ.
Кстати, заказ этот обещал серьезно подправить пошатнувшиеся финансы. Охотник подвернулся весьма вовремя. Юрка Иваницын подсуропил со знакомством.
Кешка всерьез увлекался арбалетами. Торчал постоянно на военно-исторических форумах, пока работали компы и Интернет. Жаль, что последний отрубили вместе с междугородкой из-за карантина. Хотя, компы все равно приказали долго жить. Чёртова авария! Чёртов Институт!
Так вот, охотник этот заказал Кешке арбалет. На кой ему сдалось столь серьёзное оружие, Кешка не заморачивался. Финансы не позволяли быть сверхразборчивым.
Завтра заказ предстояло сдать и получить нехилую сумму в зелёных бумажках. Потому и куковал Кешка в духоте гаража, а не дрых в уютной постели - стоило навести последний лоск.
Оружие получилось знатным! Удобное, относительно лёгкое, доску-полусотку насквозь болтом прошивало метров за восемьдесят! Единственный недостаток – перезаряжать долго. Ну, с этим Кешка ничего поделать не мог.
К арбалету прилагалась тройка болтов. На большее не хватило ни денег, ни материалов, и без того древки пришлось строгать из старого осинового полена – не получилось раздобыть нужного пластика.
Кешка принялся колдовать над механизмом спуска. Жестковат чуть, но если слегка подточить кулачок, то должно пойти. Именно этим Кешка и занялся. Прошелся надфилем, приладил кулачок на место и вновь попробовал спуск. В самый раз!
На улице в очередной раз забранились собаки. Правда, такой отчаянной злости Кешка от них еще не слышал. Ну, уроды блохастые, ну, кабыздохи хреновы! Стаю стоило проучить, и Кешка взвел арбалет. Болт из лёгкой серебристой осины с кованым наконечником лег на место, как влитой. Накопившаяся за день злость требовала выхода.
Когда он выскакивал уже из гаража, то услышал истошный визг одной из собак и громкое женское ойканье. Бежал он изо всех сил. Сколько надо времени, чтобы полсотни метров преодолеть? Буквально несколько ударов сердца!
Он стрелой завернул за угол и…
Под фонарным столбом стояла женщина. И какая! От вида подобной фигуры любая фотомодель просто задохнулась бы завистью. Вот уж воистину – ноги от ушей! А изящества сколько! Талия – тонюсенькая, бёдра… Мечта, а не бёдра! Роскошная вороная грива ниспадала ниже талии, прикрывая точеную попку. И всё это роскошество было упаковано в совершенно экзотический наряд. Полированная обтягивающая чернота!
Кешке такого въяве видеть не приходилось. Он замер, втягивая эдакую красотищу всеми струнками мужской сущности. Чёрт, чёрт, чёрт! Живая эротика!
Из секундного ступора его вывело ойканье. У ног красотки скрючилась женщина. Света от фонаря не хватало, но Кешка умудрился каким-то шестым чувством узнать тётю Шуру, пожилую продавщицу из ларька близ гаражей. Ещё в круге света виднелись неподвижные тела собак, сломанными кучками разбросанные вокруг. Только одна всё пыталась поднять голову. Лежала она почему-то в луже, хотя дождя неделю не было. В воздухе же висел странный железистый запах, как на рынке в мясных рядах. Рывком дошло - кровь!
Чёрная красотка чуть наклонилась, выгнула по-кошачьи спину и взмахнула рукой. Голова тёти Шуры дёрнулась и откинулась. На спину откинулась! Как капюшон, как крышка на молочной фляге!
Чёрная наклонилась еще ниже. Профиль её чётко прорисовывался на фоне белой кирпичной стены. Из обрубка шеи тёти Шуры фонтаном била кровь, а чёрная пила! Высовывала нечеловечески длинный язык и лакала.
Из Кешкиного горла вырвался сдавленный хрип. Чёрная резко развернулась и шагнула к Кешке. Руки сами собой нащупали спусковой крючок. Арбалет хищно щёлкнул.

Как он добирался до проходной мебельной фабрики – воспоминаний почти не осталось. Бабка-вахтёрша долго не хотела пускать к телефону, заспанно шипела про всякое полуночное хулиганьё.
- Слушайте! – вконец не вытерпел и заорал, брызжа слюной, Кешка, - Поймите же, убийство! Милиция нужна!
- Ты тут, фулюган, не кричи. Распоряжается он. Начальник нашелся! Иди, куда ше… Убивство? – бабка, видимо, всё-таки, раскачалась со сна. – А кого убили-то?
- Киоск на Репина у гаражей знаете?
- Ну?!
- Тётя Шура там еще продавщицей!
- Знамо дело, как не знать сквалыгу эту.
- Вот её и…
- Ой, батюшки, - бабка мелко закрестилась и мигом подвинула к окошечку здоровенный чёрный телефон. – Ты звони, сынок. Да как же это с Шуронькой-то? Господи боже еси, куда ж мир-то котитьси? У нее ж трое ребятишков. Да за что же её?
Кешка вызвал милицию, вышел и сел на лавку у проходной. Бабка выскочила следом и продолжила жалобно причитать, не забывая косить любопытным глазом и сыпать расспросами.
Наряд милиции прибыл на место только через час. За это время Кешка успел узнать, что такое настоящая ненависть. Вахтёрша достала его до печёнок. Постоянно дёргала за рукав и спрашивала, спрашивала, спрашивала…

По личному распоряжению начальника ГОВД Кешка выпустили из СИЗО только через две недели бесконечных допросов.
Всё было гораздо сложнее, чем мнилось на первый взгляд. Подстреленная из арбалета красотка в чёрном блескучем наряде оказалась не совсем человеком. Даже в СИЗО просочились разгулявшиеся по городу слухи о восставших из могил вампиршах.
Эпидемия, что обрушилась на Жатск почти сразу после Институтской аварии, всего за пару недель унесла жизни почти восьми тысяч горожанок. Выкосило все женское население от четырнадцати до тридцати лет за редким исключением. То, что Варвара уехала, Кешку в какой-то степени даже радовало – выжила! Мужиков - тех не затронуло вовсе. Но эпидемия, так или иначе, коснулась каждого жатчинца. Потери были катастрофичны. Редкую семью не тронуло несчастьем. Новое кладбище, что пришлось открыть в связи с эпидемией, так и назвали – «Девичье».
Теперь обнаружилось, что все могилы на нём – пусты. Зато на ночных улицах Жатска появились убийцы, в буквальном смысле слова – хладнокровные. За то время, что Кешку терзали допросами, рёбра, кстати, от них еще побаливали, да и физиономия сверкала всеми оттенками радуги, в городе прокатилась целая волна изуверских расправ. Погибло более сорока человек.
Почти в каждом случае видели женщин с точеной фигуркой, в обтягивающем черном одеянии.
Поймать их не удавалось, несмотря на все усилия милиции. Мало того, два ночных патруля оказались истерзаны в клочья.
Такие вот пироги!
Почему этих женщин-убийц прозвали вампирами? Ну, причины были. Всё здесь сошлось: любовь к крови, здоровенные клыки, подсмотренные случайными свидетелями. Да и появлялись они исключительно по ночам. Чем не вампирши?
Кстати, пришпиленную из арбалета женщину опознали. С трудом, правда, уж больно изменилась. Оказалось – покойница с Девичьего. Сразу бросились на кладбище, но поздно.
Всё это поведал при прощании капитан Ковалёв, тот самый следователь, что еще неделю назад брызгал на Кешку слюной и требовал сознаться в двойном убийстве, а теперь жал руку и благодарил за бдительность. Глаза, сволочь, при этом отводил, и тон был совершенно неискренний. Ну и хрен с ним!
Кешке отдали отобранные вещи и документы, даже арбалет вернули. Правда, кошелёк оказался пустым. Пусть и оставалась там всего сотня, но всё же…
На улице Кешку ждали. Самое главное – там стояла Варька. Вернулась! Просочилась сквозь кордоны!
Всё остальное резко утратило значение. Подбежать, подхватить и закружить, а потом выдохнуть в кудряшки близь уха: «Люблю!»

На следующий день Кешку пригласили заглянуть к начальнику ГОВД.
А еще через пару дней организовалась первая в городе артель охотников на вампиров. Главным, понятное дело, безо всяких возражений поставили Кешку или, полностью, Иннокентия Филимоновича Перепоюева. Он, стоило отдать должное, как истый интеллигент – отбивался. Ответственность пугала, да и извечное желание остаться в стороне, чтобы потом со вкусом пообвинять всех и каждого в ошибках, тоже присутствовало. Не вышло.
 
Глава 2.

Затянутое в черную кожу тело диковинным пауком громоздилось на стене.
- Слезай, уродище! – в который раз воззвал Кешка.
Бывшая женщина отрицательно помотала головой и ощерилась клыками.
- Тьфу, нежить!
- Давно сидит? – поинтересовался кто-то из вновь прибывших охотников.
- А как отец Мефодий прибыл! – Кешка кивнул на священника в фиолетовой рясе. – Ничего, через часок сама слезет! Солнышком припечет, и слезет.
Вампирша  возмущенно фыркнула и плюнула.
- Вот, сволочь! – Кешка вытер со щеки меткий плевок.
За минувшие с памятной ночи у гаражей четыре года в Жатске поменялось многое. В чём-то изменился не только город, но и люди, тот же Кешка, по крайней мере, внешне. Сильно раздался в плечах, лицо пошло резкими складками морщин. Но интеллигентские замашки так и не бросил, те же стихи - продолжал писать, интеллектуал, блин! На людях приучил вести себя всё-таки по иному. Даже материться стал почти натурально, что и делал сейчас - на чём свет честил загнанную в ловушку вампиршу.
В душе же продолжал терзаться сомнениями в правильности поступков, почти после каждой операции пару дней не мог спокойно спать – всё выискивал ошибки в своих словах и действиях. Приказывать толком тоже не выучился, больше просил и советовал. Самое же главное – не сумел привыкнуть к убийству. Умом понимал необходимость охоты, а сердце всячески противилось уничтожению вампирш. Ведь, красота же! Красота! Мужики-артельщики вздыхали, порой ругались, но в целом относились к командиру даже с сочувствием.
В толпе зевак меж тем шло активное обсуждение.
- А вы ее святой водой!
- Не боится. Она, видать, из свеженьких. Вон, как блестит-то! Таких только осиной возьмешь.
- А серебром?
- У тебя серебра много? Вот и давай!
Толпа продолжала расти довольно быстро. Пусть и ночь, но разворачивающееся действо притягивало любопытных почище магнита.
Площадь и здания бывшего индустриального техникума заливал свет прожекторов. Кусок стены, на котором восседала вампирша, соединял два соседних корпуса. Со двора слышался истеричный лай собак. Связываться с псами чудищу не хотелось. Здоровенные кавказцы – это вам не дворняги. Разорвали бы мигом! Собаки вампирам – враги по жизни. На гладкие стены корпусов - не взобраться, а на площади – десятка три охотников оттесняли толпу. Деться - некуда.
Кешка еще раз сделал вампирше предложение сдаться. Та только длинными волосами мотнула.
- Она погрызла кого? – поинтересовался только что подошедший седой крепыш с калашом, известный всему Жатску артельщик Петрович.
- Не успела. Свежевылупившаяся. Опыта еще никакого, - Кешка отвечал уверенно.
Именно его артель и загнала вампиршу на стену. Кому ж еще знать-то? Петрович, правда, подоспел только сейчас. Потому и спрашивал.
- А чё ее не снимаете? Пара бы стрел – и все!
- Тут умнику какому-то из Москвы захотелось с целеньким кровососом пообщаться. Часа два назад объявили. Вот и… Неужто не слышал? Хотя, точно не скажу. Может, обратить попробуют. Слухи бродят, что какую-то пакость можно этакую сотворить.
- Ты смотри, до чего очкастики доперли! Вампиршу обратить! И как?
- Как-как. Каком! Чего ты у меня пытаешь? Вон, видишь бэтр? У тех, кто в нем, и спрашивай! А то – нашел ответчика.
- И спрошу!
- Они мне, и то, ни хрена не сказали. Думаешь, тебя порадуют? Ну-ну!
Перепалка стихла. Разобиженный Петрович пошлепал к пятнистой туше БТР, а вампирша принялась вылизывать когти. Длинный язык старательно скользил по смертоносным клинкам.
- Красивая тварь! – восхитился кто-то в толпе.
Вампирша тут же муркнула и стала высматривать неосторожного.
- Тут что, одни идиоты собрались? Нельзя их хвалить! Мало вас за четыре года повысосали? - Кешка с угрозой осмотрел зевак. – Шли бы вы отсюда, господа хорошие, а то еще смякает кого. У них это недолго. Раз, и башка под лавкой!
Вампирша вернулась к когтям.
- Долго мы еще без дела торчать будем? – опять вылез Петрович.
- Сейчас сетки подвезут. За Кузькинскими удальцами послали.
- Им эта твоя сетка, что нам паутинка! – донеслось из толпы.
- Не, они стальные сетки бросать станут. С такими не побалуешь.
- Блин! Одни знатоки кругом, плюнуть некуда, - съязвил Кешка, тут же вспомнил про плевок и потер щеку.
Наконец, прибыл самодельный сеткомет Кузькинской артели. Толпа дружно зашевелилась в предвкушениях.
- Эй ты, мразь! – крикнул кто-то из зевак, - Покажут тебе сейчас кузькину мать!
Толпа отозвалась на шутку недружными смешками. Острота-то - изрядно подзаезженная.
Наводчик, в котором Кешка признал самого Семена Владимировича Кузькина, долго прицеливался в насторожившуюся вампиршу. Выстрел! Вампирша скакнула по стене. Сетка улетела мимо.
- Мазилы! – единодушно отметили в толпе.
Наводчик шумно выругался и забарабанил по стене очередью. Вампирша только жалобно пискнула, когда ее накрыло сразу тремя или четырьмя сетками. Дальше было проще. Через несколько минуту разочарованный народ начал расходиться. Черную вампирью кровь так и не пустили, и больше зрелищ не ожидалось. Не смотреть же на то, как охотники возятся со спеленатой вампиршей! К тому же над обелисками высоток поплыло золото рассвета.
Начинался новый день.

[Крайс]

Из уголка рта плеснуло струйкой кровь.

мне кажется либо кровь плеснулА, либо плеснуло кровИ.
Советую то, что уже устарело удалить, чтобы не повторялось.

[ersh57]

Со своей новоявленной «крестницей» Кешка встретился только через неделю.
Зашел сдать в мэрию очередную порцию вампирьих клыков и заодно получить причитающиеся за поимку обещанные три сотни серебряных рублей.
Почти сразу после появления вампирш выяснилось, что серебро им не по вкусу - что-то вроде моментальной аллергии. По этой или какой другой причине, но как-то само собой в Жатске поменялись деньги. Российские рубли большим спросом теперь в народе не пользовались, как, впрочем, и валюта. Другое дело – серебро! Если хорошенько торговаться, то на серебряный николаевский рубль давали до восьми империалов золотом. Ассигнациями – теми до пяти тысяч долларов монета обходилась, или сто пятьдесят тысяч деревянными. Хотя, курс прыгал ежедневно.
В основном серебро было местным – пара речных россыпей покрывала почти все потребности Жатска. Штамповали деньги в подвале мэрии. За образец взяли монеты последнего императора всероссийского с небольшим отличием – упоминали в надписи про великомученничество. Ну, и год выпуска проставляли соответствующий. Недостающий металл ввозили челноки.
Какими путями те умудрялись обходить плотные воинские кордоны – для Кешки оставалось неизвестным. Впрочем, не столько по причине тайны покрытой мраком, сколько из-за элементарного отсутствия любопытства.
Вообще, челночный бизнес процветал. Из Жатска на Большую землю плыл переизбыток золота всё с тех же россыпей и разные препараты из вампирьих внутренностей. В обратном направлении текло оружие, боеприпасы, автомобили, горючка и китайское барахло, в общем, всё, в чём возникала потребность.
Как ни удивительно, но экономика города серьёзно подлаталась. Не бедствовал народ. Те же охотники, скажем, зарабатывали очень даже достойно. Например, Кешкина артель за каждый полный комплект клыков получала  до полусотни серебром. Это при том, что за серебряный пятак можно было от пуза нажраться в лучшем городском трактире «У Петровича», да еще и пару-тройку отборных девочек на ночь снять на углу у Лизаветы.  При самом роскошном житье – больше рубля в неделю не истратить, пусть и недешевой стала городская житуха.
Кешка разглядел в коридорной толчее круглые очки коротышки-москвича, который собственно и заказывал поимку. Разговорились. Слово за слово, и вот, охотник уже рассматривал пленницу в лабораторной клетке.
Даже ему видеть живую нежить при ярком свете приходилось нечасто. Правда, осмотр этой удовольствия не доставлял. Вампирша комком скорчилась в дальнем уголке. Чёрное одеяние уже не лоснилось, а висело на истощённом теле какими-то пыльными складками. Роскошная черная грива повисла свалявшимися сосульками. Воистину жалкое зрелище!
Кешке это напомнило виденного в детстве леопарда в передвижном зооцирке, красивого гордого зверя с запаршивевшей от собственного дерьма шкурой.
- Вы ее, что, не кормили? Она ж сдохнет так через несколько дней. Вон, ребра уже торчат. Развели Освенцим голимый, блин! Мы для этого старались?
- И как вы это представляете – покормить вампира? Мы ей баранов подсовывали. Так она их рвет в клочья, а жрать – не жрет! И консервированную кровь ей не дашь. Только от живого человека!
- Ну, мысль есть, - Кешка подмигнул москвичу и по плечу хлопнул этак покровительственно. Проглядывало в нём некое лёгкое пренебрежение ко всякого рода шпакам в последнее время, был грех. И ладошка – ничего себе, увесистая, натренировал. Хлипкий ученый даже присел и еще какое-то время морщил нос, но стерпел – видно, тоже на тему кормежки вампирши голову поломал немало. Правда, плечо потом украдкой все же потер.
- Так что же вы предлагаете?
- Сначала надо коробку из нержавейки сварганить. Потом дырку организовать. Какую – покажу. А дальше дело за добровольцем. Да ты не морщься. Я и пойду!
К кормлению приступили часа через три. Ничего, справились.
Кешка баюкал покоцанную руку и почти с любовью смотрел на лижущуюся вампиршу.
- Теперь с неделю тварь нормально себя чувствовать будет.
Вампирша щурила глаза и довольно мравкала. У нее даже щеки чуть порозовели.
- Все спросить хотел. Можно? – осторожно начал Кешка.
- Спрашивайте.
- Ты мне вот что скажи - откуда эти кровососы взялись? Только про всякие вирусы не надо! В сказки с детства не верю.
Учёный сначала снял очки, долго тёр их кусочком замши. Только потом ответил, но с явной неуверенностью.
- Ну, вопрос до конца не изученный. Пара достойных гипотез есть, конечно. Предположительно, генетическая мутация.
- Угу! Исключительно в нашем городе девки сбрендили. Ты, может и ученый, только и я – не лыком шит. Как ни крути, а Бауманку с красным дипломом кончил. Честно скажи – Институт?
Москвич помял губами. Отвечать ему явно не хотелось. Уйти бы, но настырный Кешка загородил выход и сейчас нависал над сутулой худобой учёного чуть не утёсом.
- Точно утверждать не могу, но… - опять помял губами и, решившись, - Да! Институт.
- Так и думал. А еще – откуда на них эта чертова кожа берется? Хоронили-то без кожи?
Москвич с заметным облегчением вздохнул. Ну не хотелось ему касаться скользкой темы с Институтом! Не хотелось! Теперь он отвечал уверенней.
- Это вроде кокона у бабочек. Здесь мы в исследованиях продвинулись довольно далеко. Можем с уверенностью утверждать, что при обращении выделяется особый фермент, который и преобразует окружающее вещество в эту, как вы называете, кожу. Но кожей в обычном понимании…
- Знаю! Правда, то, что эта чернота скрывает, тоже не кожа. Ладно, возитесь с этой… фурией. Если что – зови. Помогу.
Лучший охотник города ушел, успев по ходу дела ущипнуть хорошенькую лаборантку. Ожившая вампирша сразу прильнула к решетке и часто задышала. Впрочем, дышать ей было не положено. Как-никак нежить. Но вот звуки она издавала неординарные. И глаза у нее, вроде, подернулись влагой.
- Черт знает что! Нежить тосковать вздумала, – вот и все, что смог сказать по этому поводу ученый. – Мне только влюбленных вампирш не хватает.
Пострадавшая лаборантка согласно покивала, но на дверь, за которой исчезла Кешкина фигура, глянула почти с такой же тоской, что и томившаяся в клетке тварь. Охотники в городе пользовались самым пристальным вниманием слабого пола. Элита, можно сказать!

Глава 3.

За неделю рука поджила, и теперь Кешка всерьёз взялся за новый арбалет. Вновь задуманное оружие обещало приличный выигрыш по всем статьям. Во-первых, было оно многозарядным. Обойма в пять болтов подходила к ложу сверху. Болты – короткие, в двадцать сантиметров, с граненым серебрёным наконечником и осиновым древком. Осина, как и серебро, тварям не нравилась. Еще дальность приличная и убойность – на двухстах метрах доску-дюймовку пробивало! Вещь, одним словом!
На залитой июльским солнцем площади часы на башне мэрии загавкали полдень. Причина крайней немелодичности звука крылась в недоплаченных настройщику деньгах. Вместо заказанного «Славься!», дело-то еще при первом президенте было, часы натужно давились кваканьем осипшей жабы, потом начинали истошно и злобно тявкать. Многочисленные окрестные псы, число которых после эпидемии возросло в разы, дружно вторили местной достопримечательности.
Сразу после монтажа часов тогдашнего мэра хотели подвесить к часам маятником, чтобы неповадно было воровать, но свыклись постепенно. Хотя, поговаривали, что какой-то скелет в башне таки висит. Хорошо еще, что настройщик оказался совестливым и так настроил часы, что гавкали они с девяти утра до девяти вечера. Ночью часы аккуратно помалкивали, что и примирило с их дневным поведением.
Кешка, или, как его уважительно называли в городской управе, Иннокентий Филимонович, отложил в сторону коробку спускового механизма. С минуты на минуту ожидался визит Кешкиной супруги с обедом. Поесть охотник любил, уже с полчаса сглатывал в предвкушениях слюни так, что тонкая работа перестала ладиться. Привыкший за четыре года семейной жизни к четкому распорядку желудок требовал внимания и выжидающе урчал.
Варька явилась с увесистой корзиной и кучей новостей. Пока Кешка наворачивал жирный домашний борщец с чесноком, сметаной и горячими еще пампушками, жена трещала без умолку. Вся городская подноготная вливалась в уши охотника с мельчайшими подробностями.
- У Мальцевых двойня! Петька мальчика хотел, а тут – две девочки. Кеш, а у нас когда…
Кешка чуть не поперхнулся!
- Варь, окстись! Какие дети? Не раз же говорили? Вот, изведём нежить, тогда и о детях подумаем!
- Главное, не припоздниться бы, - Варвара вздохнула, но тут же опять затараторила, -Так, говорю, Мальцев-то, бедный, чуть не заплакал. А фельдшерица и говорит… Только не Тонька. Тонька – еще вчера уехала к Инокентьевым на хутор. Новенькая роды-то принимала.
- Варь, погоди! – Кешка даже ложку положил. – Так Тонька, что, не вернулась еще?
- Я же говорю, она к Инокеньевым на хутор подалась. Еще вчерашним утром отправи… Ой! – Варька прикрыла рот ладошкой, - Ей же вечером пора было…
- Ладно, приберешь тут все. Я – мужиков собирать. Может и нормально все, но проверим. Блин, больничные-то о чём думают? У них фельдшерица в нетях, а эти олухи…  Ляпина внизу видела?
- Он у входа с Пашкой Изверзневым и Яковлевым вместе. Курят. Кеш, может доешь, а?
- Ты думай, когда говоришь! Помнишь, прошлым летом к Федоровым еле успели. Ты бутерброды захватила? Давай сюда. Ладно, побежал я.
Кешка застегнул разгрузку, вскинул за плечо арбалет, сунул подмышку сверток с бутербродами и ухватил за цевье калаш. Жену он чмокнул уже на ходу. Варвара не успела собрать со стола, а внизу уже захлопали дверки «буханки». Артель в полном составе тронулась на хутор.

Хозяйство Инокентьевых числилось в самых справных. Трое братьев отгрохали в сорока километрах от города чуть не форт. Огромный сруб в три этажа высился на каменистом мысе Забойки этаким кубом. Квадратный в плане, из громадных лиственничных, в пару обхватов, бревен. На первом этаже – дюжина коров, три свиноматки и полсотни овец. Плюс к этому куры, гуси, поросята на откорме и огромный бык-производитель Тузик. На втором этаже – сеновал и зернохранилище. Третий, само собой, жилой.
Вообще, перечислять хозяйство братьев – дело неблагодарное. Слишком много всего в нем числилось. Только наемных работников – с десяток, да еще и их семьи. Так что, жило на хуторе в общей сложности – с полсотни человек. И места хватало всем. Запруженная плотиной Забойка исправно крутила генератор, ворочала жерновами мельницы, приводила в движение меха и молот в кузне.
Вокруг хутора – более полусотни гектар возделанных полей с пшеницей, свеклой и картошкой. А еще – бесчисленные грядки огорода, здоровенные остекленные теплицы и сад. Обширное хозяйство, как ни крути.

Порядком усовершенствованная «буханка» шустро катила по лесному проселку.
- Паш, ты не прямо к хутору, ты сначала к речке, а потом бережком, мимо пасеки, - посоветовал сзади водителю самый старший артельщик, Иван Петрович Ляпин.
Пашка Изверзнев, вопросительно глянул на сидевшего рядом Кешку.
- Давай, Паш, он дело говорит.
«Буханка» свернула на выезде из леса влево, к реке. Хутор еще не было видно, до него еще поболе десятка километров, но справа от дороги уже потянулись копешки сена и полоса свежего покоса.
- Тормозни! – потребовал Петрович.
Из машины вышли двое. Кроме Петровича, вылез и Кешка. Пригляделись к скошенной траве.
 – Слышь, Иннокентий, мужиков-то на покосе не видать. Самая бы пора! А их нет, да и сено в валках – не ворошено со вчерашнего дня. Как бы беды какой не случилось!
- Вижу, Петрович, не ослеп. Ты лучше взгляни сюда.
Кешка пнул ногой огрызок яблока.
- Свежее! – отметил Петрович.
- И я к тому же! Эй, мужики! – рявкнул Кешка в сложенные рупором ладони.
В ответ – тишина. В воздухе только жужжание насекомых продолжало висеть раскаленным маревом. На зов никто не откликнулся.
- Странно. Если бы эти стервы устроили охоту, то откуда огрызок? Час, ну, два от силы прошло, – Кешка еще раз внимательно окинул взглядом покос.
- А вон в той ложбинке что белеет?
Петрович, несмотря на возраст, оказался внимательней. Действительно, метрах в двухстах дальше по дороге, виднелось что-то белое.
- Паш, видишь куст рябины впереди? Правь к нему. Мы с Петровичем пехом. Осмотримся малость.
«Буханка» тяжелой перевалочкой поползла по дороге. Следом двинули и Кешка с Петровичем.
- Гильза! – седой охотник в очередной раз оказался зорче.
- Свежая.
- Угу. От макарыча.
- Уверен? Я-то в этом не силён, сам знаешь, - что-что, а признаваться в незнании Кешка за грех не считал, так же, как и учиться у подчиненных разным умениям.
- А то! Как-никак, четверть века в кобуре таскал, - лекцию Петрович устраивать не стал, ситуация не способствовала.
- М-да, у Инокентьевых-то пистолетов быть не должно! Похоже, гости пожаловали. Давай-ка, Петрович, к машине. Эх, неохота по такой жаре в брониках!
Когда подошли к «буханке», Пашка уже вылез из-за баранки и крутил в руках окровавленную рубашку.
- Ты по кой вылез? Тебя кто просил? – сразу напустился Петрович.
- Так, вот же! – Пашка протягивал мужикам рубашку.
- Дурень ты. А если тебя, как хозяина рубахи? Марш на место!
Пашка заворчал, но за баранку полез.
- Ну, мужики, похоже ничего хорошего нас не ждет. Лопни мои глаза, если хуторских не постреляли, - сообщил остальным Петрович, оглядывая бронежилеты.
- Кеш, правда, что ли? – осведомился Сашка Яковлев, крутя в руках рубаху. – Дырок-то не видать – только кровь. Что-то не верится мне!
- Не верится ему, видите ли. Таким, Сань, не разыгрывают. Петрович гильзу нашёл, и явно не хуторские стреляли. Вот скажи – много ты у них макаровых видел?
- Петрович, чё, в натуре? – не сдался Саня и затребовал подтверждений.
Петрович буркнул нечто утвердительное и бросил Сане гильзу.
- Броники натягивайте, - продолжил Кешка, -  Так, я и Петрович пойдем дозором вперед. Ты, Сань, прикрывай нас метров с двухсот следом. Только, смотри, особо не высовывайся. Паш, а вы с Юркой ждите нас в лесу. Машину ветками закидайте так, чтобы с дороги не различить было. Вон, за те елки отгоните. От машины – ни на шаг! Все ясно? А то хрен его знает, кто тут с пистолетом разбегался.
Мужики ответили недовольным бурчанием. Одевать бронежилеты по жаре положительно не хотелось. Если бы не нужда!
Кешка и Петрович экипировались по полной программе. Броники, каски, энцефалитки, три двойных рожка в запас. Кешка еще посмотрел на ящик с гранатами, но решил не заморачиваться. Петрович же решительно сунул в разгрузку пару лимонок.
- Запас не тянет! – ответил он на хмурый взгляд Кешки.
- Смотри! И так под два пуда волочь, а ты еще…, - Кешка скептически смерил невысокого Петровича взглядом. – Я тебя тащить не буду.
Потом хмыкнул, смерил пожилого охотника взглядом и тоже прихватил пару гранат.
Саня Яковлев любовно погладил ложе трехлинейки. Где он раздобыл такой раритет, да еще и с мощным оптическим прицелом, оставалось для остальных охотников тайной. На все распросы Саня только хмурил белесые выгоревшие брови и молчал. Из него и так слова не вытянешь, а уж про снайперку – чистый партизан на допросе! Зато стрелком Яковлев слыл отменным. Из простого АК на полкилометра бил 95 из ста по поясной мишени хоть стоя, хоть с колена в худшем случае. Искусник! Лучшее прикрытие сыскать было трудно.
Двинулись молча. Кешка с Петровичем разошлись на полсотни метров и двигались короткими перебежками вразнобой. Сзади передвигался Саня, то и дело припадал к окуляру снайперки, не забывал и оглядываться. Минут через десять троица затерялась среди копёшек сена.
Пашка еще пробовал их высмотреть минуты три, потом вздохнул и отогнал машину в уговоренное место. Замаскировались они быстро. Благо, что валежника вокруг хватало, да и Юрка топором владел на ять. Лапнику нарубил мигом. Сами залегли невдалеке, под развесистой мохнатой елкой.
Теперь, если бы кто мимо ехал, то ни за какие коврижки не рассмотрел бы ни машины, ни пары охотников. Тем более, что и особой травы на каменно-твёрдой глине у самого леса не росло, след машины рассмотреть – не просто.

[ersh57]

Глава 4.

Когда на склоне пологого холма замаячил сруб пасеки, Петрович дал рукой отмашку. Кешка бухнулся в высокую траву за кустами шиповника и медленно пополз вправо, к дороге. Только потом он услышал жужжание роя мух.
Двое убитых лежали навзничь в кустах подле стола. Запах стоял – не дай бог! Мухи густо облепили плотной шевелящейся массой лица и руки убитых. На нижнем сучке березы, что нависла над не успевшим потемнеть срубом сарая, нахохлившимися тушками темнели вороны. Ещё одна степенно расхаживала с гордым видом по столу, но мигом углядела притаившегося в кустах Кешку с автоматом и закаркала-заматерилась. Остальные тут же взметнулись в воздух и закружили над пасекой.
Та, что оккупировала стол, то ли старшая, то ли самая любопытная, осталась. Она косилась хитрым глазом на Кешку и совсем по-воробьиному подскочила к краю стола, готовая последовать за товарками при малейшей опасности. Охотник не двигался, только глаза настороженно ощупывали пасеку. Ворона меж тем, от греха подальше, взлетела со стола и уселась на распахнутую дверь сарая.
Высоченные побеги малины около покосившегося туалета заколыхались. Кружащие в воздухе вороны сердито заорали и подались подальше, к одинокому тополю. Из малинника вылез Петрович. Тогда и Кешка продрался сквозь шиповник и пошел к столу. Последняя ворона возмущенно матюгнулась и тяжело полетела над самой землей к тополю.
- Вроде – никого! – Петрович потянул носом, - А чем это несет так?
- Вон, смотри, - Кешка указал дулом автомата на пару покойников и опустился на лавку у стола.
Петрович обломил кустик полыни и обмел лицо одного трупа от мух.
- Вот же… - выругался он. – Уже и глаза успели выклевать. Трупоеды хреновы.
Он погрозил кулаком в сторону тополя. Кешка обтер ладонью пот с лица.
- Черт, жарко как! Слышь, Петрович, узнать сможем, кого убили?
- Хрен их теперь узнаешь. Пообъели, да и распухли уже… Если по одежде только.
- А все ж? Ты, вроде, иннокентьевских всех знал.
- Так то иннокентьевских. Лихо тут поработал кто-то. Шеи в ошметки порваны. Явно не люди старались. Больше на нежить смахивает.
- Выходит, не хуторских уложили?
- Не-а, эти - нездешние. Хуторские в ботинках да кроссовках не ходят. Змей здесь много. Все в керзачах. Сапог – не ботинок, сразу не прокусить. Да и голенища опять же.
- Я чего думаю – может из Колькиной артели? Их сектор-то.
- Отчего не может? Саня подойдёт, его спросим. Он же у Кольки начинал, должен знать. Ладно, рассуждать потом будем. Давай, делом займемся.
Петрович пошел в сарай, минуту-две гремел там чем-то, потом вышел с парой лопат.
- Где копать будем?
- Петрович, ты чего?
- Чего-чего! Они ж люди. Хоронить, спрашиваю, где будем? Или так предлагаешь оставить?
Кешка секунду помялся и взял протянутую лопату.
- Вон, под яблоней давай!
Когда наметили контуры могилы, подоспел и Саня. Посопел над покойниками, молча забрал у Кешки лопату.
- Земля здесь хорошая. Жирная, - вздохнул Петрович, присел на корточки рядом с могилой и закурил, прищуренным от дыма глазом следя за сноровистым мельканием лопаты в Санькиных руках.
Могилу выкопали быстро. Петрович отыскал в сарае кусок старого брезента. Вот с погрузкой дело обстояло хуже. Стоило сдвинуть трупы с места, как выворачивающий желудок смрад повис нал пасекой. Из одного покойника даже что-то выплеснуло и изрядно промочило брезент.
- Блин, сколько же они тут… - пробормотал Петрович, еле удерживая спазмы.
- По такой жаре – пары суток хватит, - ответил Саня.
Когда уже закапывать начали, то Петрович не выдержал и опрометью скрылся за углом сарая. Кешка продержался ненамного дольше. Одному Саньке было все нипочем. Одно время он подрабатывал в морге, может, оттого и к запаху сумел притерпеться.
Петрович к могиле подошел только тогда, когда Саня с Кешкой подравнивали холмик. Они немного посидели у могилы. Кешка достал фляжку с коньяком, чтобы помянуть погибших.
- Стоп, мужики! Надо хоть какой крест поставить, что ли, - предложил Петрович.
Подходящие бруски нашлись сразу, и через пять минут в ногах могилы встал простой крест. Первым за упокой выпил Петрович.
- Блин, Кешка, сукин ты сын! Всё выпендриваешься? Лучше бы водки или спирту! А эта дрянь в горло не лезет! – сразу закашлялся он.
- Ладно тебе, старый. Жарко просто. А тёплую водку ещё хуже пить, - примирительно ответил Кешка.
- Слышь, Петрович, ты карандаш таскаешь еще? – спросил Саня, опрокинув порцию коньяка в рот.
- Угу.
- Ты напиши тогда на кресте-то.
- А чего писать? Неизвестные – они и есть неизвестные.
- Вовчик это и Гальперин из Колькиной артели.
- Точно знаешь? – спросил Кешка и налил третью порцию, уже себе. – Ну, чтоб земля им пухом!
- Узнал я их. Вовчик - тот, который с наколками на руке. А Гальперин… У него одного кроссовки такие…
- Мало ли у кого какие кроссовки! – встрял Петрович.
- Гальперинские – особые. Он же какой-то спортсмен был. Ему их как приз вручили. Он нам про них всё рассказывать любил. Гордился…
- А ведь точно! Про что-то такое слышал. Ну, еще по одной, или дальше двинем? – Кешка вопросительно оглядел своих артельшиков.
- Идти надо. Сейчас надпишу крест, и пойдем.
Петрович послюнявил карандаш и принялся старательно выводить буквы.
- Сань, а Вовчику как фамилия? – поинтересовался он.
- Не помню.
- Мужики, я одного понять не могу, где остальные из Колькиной-то артели? Не могли же они своих так просто бросить? – спросил Кешка.
- Ты, Филимоныч, башку себе не забивай. Известно где! Были бы живы – вернулись бы, - хмыкнул Саня. – Ты лучше думай, что за дрянь здесь постаралась. Если вампирша, то это тот еще монстр! Головы-то, почитай, на честном слове держались. Я таких только в самом начале встречал. Нынешние-то похилее будут.
- Угу, раньше и водка крепче была, и раки башкой вперёд пятились! Ерунды-то не говори, опытный ты наш, - начал было Кешка, но тут перед его глазами опять представились изуродованные тела, и он чуть повторно не бросился за сарай. Еле-еле сумел подавить спазмы и докончил, - Хотя, может ты и прав. Башки мужикам не в сторону рвали. У этого, который с кроссовками, как уж ты сказал?
- Гальперин.
- Да. У Гальперина похоже позвоночник не сломан, а выдернут. Тут сила нужна поболе, чем у простой нежити.
- Так я и говорю - монстрик, похоже, знатный. А тебе бы взъесться сразу! Ладно, - Саня повернулся к Петровичу, - Старый, ты долго еще свой карандаш муслякать будешь? К хутору шлепать пора. Прежним порядком идем?
Именно так, прежним порядком, и двинулись. Дистанцию, правда, подсократили.
Жара не спадала. Хоть и поднялся ветерок, но он только подбавил духоты. С востока небо подернулось клубящимися облаками с проблесками молний.
- Слышь, Иннокентий! Успеть бы до грозы на хутор. Прибавим ходу?
- Петрович, гроза – грозой, а то, что мужиков на пасеке схряпало, с этим как? Быстрей, конечно, можно. Ты, главное, глазами по сторонам следи!
- А то я не слежу!
Туча сизой горой набрякла почти над самыми головами. Ветер поднялся уже нешуточный и плевал поднятой с дороги пылью. Но и громадина хуторской «цитадели» приблизилась ощутимо. Эх, чтобы грозе на полчасика позже!
К вишеннику еле добрались. Ветер почти сбивал с ног. Поднятый им песок бил в лицо и скрипел на зубах.
Когда уже торопились по саду, зубастой змеей высверкнула молния и громыхнула всей небесной мощью. Ветер тут же стих, словно по команде. Первые капли ударили в дорогу пыльными фонтанчиками.
Оставшиеся до хутора несколько сотен метров охотники бежали наперегонки с дождем. Едва успели шмыгнуть под навес на току, как ливануло всерьёз. Сплошные потоки воды обрушились на распаленную солнцем землю. Огромное здание хутора сразу утонуло в дожде, как в тумане, всего с сотню метров, но не разглядеть.
Даже бесчисленные молнии не могли прорвать тьму рушившейся воды. Только гром взрыкивал литаврами непрерывных  раскатов в почти ночной тьме. Что-либо увидеть или услышать в такой круговерти – невозможно.
Какие такие инстинкты спасли троицу от беды – сказать нельзя. Было, видимо, у них что-то такое, что-то от шестого чувства, иначе бы легли они под навесом все трое, как легли мужики на пасеке.
Если бы они еще и не сгрудились! Но тут – промашка простительная, инстинктивная, можно сказать.
Вампирша прыгнула сверху. Кешка успел-таки заметить краем глаза смазанность горящих глаз и всадил в хищницу очередь. Только тварь – не человек, сдыхать не собиралась, мгновенно исхитрилась впиться в бедро Петровичу и выдрать приличный кус мяса. Ладно еще, что Саня не растерялся, извернулся по кошачьи и ткнул твари стволом под подбородок. Надпиленная крестом пуля вынесла гадине весь затылок вместе с недогнившими остатками мозгов. Но и безмозглой тварь дергалась минут пять, судорожно вздрагивала и косила распахнутыми глазами. Хорошо, что всему приходит конец, зрачки дернулись в последний раз, и свечение радужки начало меркнуть.
Санька перевязывал Петровича, а Кешка наяривал кругами вокруг вампирши, все еще не веря в то, что гадина окочурилась. Дождь барабанил по крыше все тише и тише, тучу тащило дальше на запад. Петрович матерился сквозь стиснутые зубы.
- Чтоб ее в три погибели! Паразитка! На открытом же месте!
Саня закончил с перевязкой и обколол место укуса сывороткой и обезболивающим. Хорошо еще, что твари ядовитыми не были. Кешку аж передернуло при одной мысли про такую возможность. А потом, потом его и вообще начало трясти, как и Петровича. Адреналин в крови закончился, начался отходняк. Один Саня не дергался. Не зря его за невозмутимость прозвали Удавом. Правда, тот кликуху не любил. Потому и в артели его так не называли. Все Саня да Санек.
Когда дождь окончательно прошел, и в лужах заотражалась безграничная голубизна неба, тогда и Кешка пришел в себя. Саня вовсю возился с расстрелянной вампиршей – уже вырвал когти, а теперь приноравливался к челюстям.

Глава 5.

Дом из-под навеса просматривался отлично. Огромные бревна стен влажно поблескивали. Все окна прикрывали ставни, только бойницы зияли чернотой. Входную дверь защищала опускная решетка. Все, вроде, чин чином. Если бы не опрокинутая телега с рассыпанными мешками! Видно, собирались что-то везти в город, но собраться толком не успели, когда явилась беда.
Еще бы узнать, что это за беда! Кешка вздохнул и достал бинокль. Хороший бинокль, цейсовский! Прадедов трофей с Отечественной.
Рассматривание дома через оптику ничего нового не дало. Кешка было собрался повнимательней рассмотреть телегу, когда в одной из бойниц шевельнулся ствол. Черт, как же это он с самого-то начала не заметил? Точно! В пятке бойниц третьего этажа торчали стволы. Ну, раз и двигались к тому же, то живые в доме были. Уже радует. Но это с одной стороны. А с другой – кто сегодня из макарова стрелял? Не они ли домом завладели?
Бандитизма особого в округе не было. Кешка это знал твердо. Но несколько выродков всегда могли найтись и находились. Не святой же дух два месяца назад пытался подломать городской банк. Если верить стражам правопорядка, то нападали человек десять. Одного пристрелили. Труп никто опознать не смог, не местный был мужик.
Тогда тоже из макаровых стреляли. Не те ли голубчики? Исключить такой вариант Кешка не мог. И все же разыскал палку, скинул броник и содрал с себя рубаху для флага. Больше ничего подходящего поблизости не нашлось. Он с сомнением оглядел сие орудие парламентера.
- Филимоныч, глянь! – окликнул Саня.
Кешка подошел к распластанной на утоптанной земле вампирше.
- Нашел чего, что ли?
Саня просто протянул ладонь с четверкой здоровенных, сантиметров в пять, клыков. Кешка взял один, покрутил перед глазами.
- Мать его… Эти дырочки…
- Вот и я тоже думаю!
- Это что же, они теперь ядом каким нас потчевать станут?
- Похоже, - Саня кивнул в сторону Петровича. – Вишь, колбасит как! Его бы в больницу.
Ляпин дышал с заметным трудом. На лбу вспухли крупные капли пота, глаза закатились под веки, одни белки торчали.
- Сань, ты побыстрей меня будешь. Сгоняй за «буханкой». До темноты – часа четыре осталось. Вот паразитство, как неудачно все!
- Может, попробуем с Инокентьевыми покалякать?
- Нет у меня уверенности, что в доме только Инокентьевы с работниками. Да и… Ты же мою интуицию знаешь? Свербит у меня что-то. Носом чую – нечисто! Так что – лучше беги к мужикам. Я с Петровичем побуду пока. Кстати, не знаешь – еще есть в дом вход?
- С той стороны есть. Прямо к лодочным сараям. Если захотят – всегда обойти смогут. Ты осторожней тут, не выпендривайся. Давай, Петровича затащим за веялку. Какое-никакое – укрытие.
Так и сделали. Саня сразу же ушел, а Кешка сел рядом с начавшим постанывать старым охотником.
За прошедшие в томительном ожидании пару часов так ничего и не произошло. Но стоило зафыркать машине охотников, как тут же поехала вверх решетка двери. Кешка сразу залег с автоматом наизготовку за транспортером веялки. Ну же, ну!
В приоткрывшуюся щель показалась чья-то белобрысая башка. Похоже, Федор, старший из братьев Инокентьевых, нос высунул. В дверях он помешкал, старательно прикрывая ладонью глаза. Еще бы не прикрывать! Все-таки, дом главным фасадом смотрел почти на запад, и садящееся солнце било прямо в глаза.
Вышедший поднял руку с белым платком, несколько раз взмахнул и зашагал к току. Что такое сотня метров неспешным шагом? Как раз подоспела «буханка». Остановилась за сараем недалеко от навеса, и оттуда донеслись хлопки дверок. Сейчас мужики прибегут на подмогу.
А ведь не Федор! Незнакомый какой-то! Неужели Инокентьевых захватили? Вот же…
- Не заходить под навес! Стрелять буду! – крикнул Кешка мужику с платком.
Тот остановился, но так и продолжал держать платок над головой. Кешка не отрывал от него настороженных глаз. Сзади уже слышны были мужики. Первым подбежал Саня, конечно, но залегать не стал. Просто прошел к середке тока, где покоилась тушка вампирши, оглянулся. Кешка ему кивнул. Саня поманил мужика с платком.
Как раз и Юрка рядом бухнулся с древним дегтярем, упер приклад в плечо. Ну, теперь и говорить можно.
Кешка медленно поднялся и зашагал к Сане. Мужик с платком тоже подошел, с заметной опаской косясь на затянутый в черное труп вампирши.
- Это, она точно не встанет?
- С такой-то дыркой в башке? Не встанет! Ты лучше нам скажи, какого рожна вы у Инокентьевых делаете?
- Мы-то? Да так, это, мимо шли, - ощерился мужик. На вампиршу он пялиться перестал, зато уставился немигающим взглядом прямо в Кешкины глаза. Странный такой взгляд, мутный. Зрачки почти во всю радужку. У Кешки даже желание появилось отвести глаза.
- Ну, и шли бы себе дальше.
- Не, начальник, нас эта бестия, это, подловила! Дальше нам никак было, - мужик выразительно шевельнул подбородком вниз, на мертвое тело. – А тут, смотрим, домик стоит. Зашли чайку попить.
- Слышь ты, чаевник! Если что с Инокентьевыми сталось, я тя… - оскалился Санек.
- Погоди, Сань. Не гони волну, - Кешка рукой остановил напарника.
- Да ни хрена мы с вашими сидельцами не сделали! Целые все…
- Ну, это проверить недолго, - обычно заводной Кешка говорил спокойно.
- Проверяльщики нашлись! – начал было мужик, но словил от Сани хорошую затрещину и свалился на землю.
- Саня! – прикрикнул Кешка. Тот исподлобья глянул на главу артели, циркнул слюной сквозь зубы, но, вроде, взял себя в руки.
Мужик с кряхтеньем приподнялся на колено и было скользнул рукой к голенищу сильно укороченных сапог, но тут отврезвляюще подействовал черный зрачок автомата.
- Ничё! Еще встретятся, это, дорожки!
- Слышь ты, чаевник, кончай егозить. По делу говори, а не то – ступай, откуда пришел, - Кешка потихоньку начал заводится.
- Так мы туда и направлялись! Ты бы нас, начальник, проводил, а? Мы бы и выпустили всех, - теперь в голосе мужика прорезались почти просительные нотки.
- Куда это вас проводить?
- Скала тут у вас есть, такая это, на зайца похожа. Знаешь?
Заячий Камень стоял на самой границе оставленной горожанам территории. Если по прямой от Инокентьевского хутора, то километров восемьдесят. По лесным же тропинкам – далеко за сотню будет. Дорог в те места наезженных сроду не было. Кешка, может, и не знал бы эту скалу, но в прошлом году зимой пришлось там побывать с облавой. Вампирша очередная, чтоб им…
- Далеконько. Что ж это вас куда занесло-то?
- Ну, - развел мужик руками, - бывает! Так это, берешься?
- Посмотрим! Сначала освободите всех, кто в доме. И предупреждаю сразу – если кто пострадал, Заячьего Камня вам не видать.
- Хэ! Мы их и не держим. Вон, сам смотри.
Точно! За душещипательностью беседы Кешка перестал следить за дверью, а там человек пять вышли во двор. Подходить не торопились правда, а возились у опрокинутой телеги. Саня решительным шагом сразу отправился туда.
- Свои-и-и! – крикнул он с полдороги.
- Слышь, чаевник? Закуривай! – предложил почти успокоившийся Кешка мужику и протянул мятую-перемятую пачку «Примы». Они уселись прямо на пыльную землю тока и закурили. Кешка жмурил глаза от дыма. Заходящее солнце заглянуло под крышу тока и расчертило все полосками теней. «Ишь, тигра какая!» - подумалось Кешке. И взаправду, красноватый свет ложился на вытоптанную землю оранжеватым, тени от многочисленных столбов – почти черным. Тигра и есть!
Когда затащили в дом Петровича, то над ним сразу стала хлопотать Тонька Курицына, задержавшаяся на хуторе фельдшерица. Та самая, из-за которой и сдернулась сюда Кешкина команда.
«Парламентер» оказался из пришлых. Челнок. Ничего такой мужик, с юмором. Правда, с Саней этот юмор обошелся качающимся зубом. Да и к сапогу мужик тянулся неспроста. Растянул сухожилие при падении и теперь слегка прихрамывал.
В город, на ночь глядя, решили не ехать. Черт его знает, что может на дороге статься. Тем более, что челноки говорили про пару вампирш. Одну прибили, но вторая-то осталась гулять! Правда, Кешка верил им слабо. Где это видано, чтобы твари днем охотились, да еще и парой? Хотя, если вспомнить, как под навесом на току гадина напала… Фиг его знает! И вообще – береженого, как говориться…
Челноков, к слову, оказалось семеро. Они шастали между городом и внешним миром с товаром. Нашли в оцеплении, видимо, лазейку. Изначально-то их восемь было, и, если судить по рассказам, то одного они потеряли этим полуднем именно там, где пряталась «буханка». Причем – старшего, который ведал самым трудным в челночной деятельности – связями с армейцами в оцеплении. «Парламентер», его, кстати, звали Василием, как раз грыз яблоко, когда объявились охотницы. А дальше, как рассказывал все тот же словоохотливый Вася, был забег со стрельбой. То, что потеряли всего одного – чудо!
И неизвестно еще, чем это могло обернуться. Договариваться о переходе стало некому! Далеко не зря Василий заговорил про Заячий Камень. Кешка и сам не раз слышал, что можно в тех местах просочиться сквозь негустую цепочку постов. Правда, нарваться – тоже немалая вероятность оставалась, но поменьше, чем в прочих местах.
Мужики, одним словом, крепко влипли.
И Юрка, и Пашка, те сразу сказали, что проводить готовы. Саня мялся, не раз обводил хмурым взором челноков. Кешка неторопливо прихлебывал горячее топленое молоко из помятой алюминиевой кружки и ждал его ответа.
- Ну, помочь хорошим людям можно, - протянул, наконец, Саня и тут же подсунул разулыбавшемуся было Василию под нос немалый кулак, - Но без шуточек, мать твою!
- Ладно, мужики. Завтра с утра Петровича с Антониной в больницу доставим, подготовимся малость, а к вечеру – ждите! Послезавтра с утра выступим, - завершил Кешка беседу.

[ersh57]

Тут как раз, появились Инокентьевы, все трое. Старший, Федор, неторопливо и обстоятельно принялся рассказывать что и как.
Оказалось, что вампирш изначально было даже не две, а аж три штуки. Появились они с утра позавчера и сразу разогнали мужиков на покосе. Хорошо, что поймать никого не смогли. Все хуторяне целы. И с фельдшерицей удачно вышло. У младшего из братьев, Сергея, жена приболела. Чего-то по женской части. Ну, за фельдшером он на подводе и отправился. Как раз тем утром, когда вампирши напали. Правда, ждать ему пришлось почти сутки, пока Антонина освободилась. Но довез без происшествий. Стоило же только зайти в дом, как тут же и непрошенные гостьи объявились. Лошадь утащили к берегу, а телегу раздраконили напрочь.
- Ох и быстрые же тварюги! – покачал головой Федор. – Мы, сколько не пытались в них попасть, так и не зацепили ни одну. И силы им не занимать! Одна ведь, всего одна, а целую кобылу на берег уволокла. Когтищами своими по шее – раз, и уволокла!
- Их точно три штуки было? – спросил Кешка.
- Что мы, считать не умеем? Три! Две вокруг телеги плясали, третья с кобылой к берегу подалась. Эти две-то тоже не долго на виду были. Потом, пусть и редко, но показывались. Правда, уже по одной. Из-за того и сидели в доме.
- А чего вы подмогу не вызвали? Любая бы артель из города примчалась!
- Мы и вызвали. Я Волину позвонил. Он сказал, что немедленно выедут, но… - Федор развел руками. – А потом телефону кранты пришли. Одна из этих – столб свалила телефонный.
Дальнейшие расспросы никакой ясности не внесли.
Про Колькину команду Инокентьевы ничего путного сказать не могли. Последний раз Волин объявлялся на хуторе неделю назад. С телефонного разговора - ни слуху, ни духу про артель.
Надежда на то, что кто-то из волинских охотников остался жить, после трупов на пасеке была почти нулевой. Пусть не особо хорошо Кешка знал эту артель, а все свои, не совсем чужие. Охотники!
Старший Инокентьев хотел сначала свою комнату гостям-освободителям предоставить. Но артельщики отказались.
Постелили им в общей горнице прямо на полу.
Все уже давно спали, а Кешка все лежал и ворочал в голове тяжелые каменюки мыслей. Откуда эти три твари таких взялись? Где еще две разгуливают? Как волинские головы сложили? А еще – про Петровича он думал, про поход к Заячьему Камню, и про многое-многое другое лезли мысли.

Глава 6.

«Буханка» тряслась по грунтовке рядом с бывшей трассой, что пролегла от города к почившему в бозе полтора десятка лет назад колхозу имени XX съезда. Ехать по самой трассе было невозможно. Разбитой вдрызг дорогой даже буханка бы не продралась – сплошные колдобины.
Сзади пылили три машины челноков.
Позавчерашняя гроза вроде и много воды вылила, но иссохшая земля все впитала. Остатки подобрало жаркое летнее солнце, и сейчас над грунтовкой густым облаком вздымалась за вереницей машин извечная пыль.
Наконец, показалась заросшая травой просека.
- Паш! Тормози, на фиг! Приехали, - скомандовал Кешка.
Народ дружно вылез из машин. К «буханке» подошел все еще прихрамывающий Василий. Челноки определили его пока в старшие.
- Долго, это, трястись-то еще? – спросил он.
Кешка сполоснул рот водой и протянул пластиковую бутылку Василию.
- Держи! Поди, песочек-то на зубах поскрипывает?
- Давай! Все-таки – долго ехать еще?
- Можешь радоваться. Просеку видишь? По ней и пойдем.
- Это, а чего не поедем?
- Вася, чаевник ты наш! Метров через сто – уже не просека будет, а натуральное болото. Инокентьевы постарались, запруду поставили на речке, - встрял Саня.
- Так запруда же прямо у хутора! А мы проехали, почитай, километров тридцать.
- Вась, отсюда до хутора – всего пара километров по прямой. Одно плохо – сплошной бурелом. Хрен пройдешь! – ответил сам Кешка. – Шли бы пехом через лес, то сутки затратили бы, если не больше.
Василий сполоснул, наконец, рот от пыли и утер рот ладонью, размазывая грязь. Вечно улыбающийся всему и вся Пашка тут же в голос захохотал.
- Он чего у вас, это, припадочный?
- Вась, ты к машине подойди, в зеркало посмотрись! – посоветовал Саня, у которого тоже выехала на лицо улыбка.
Василий неторопливо подошел к «буханке» и глянул в зеркало на дверке.
- Хорош! Вылитый индеец! – рот его тоже разъехался в улыбке. – Прям, Чингачгук какой!
- Угу, ирокез в боевой раскраске! Тебе бы еще причесочку! – Пашка выдавил эту тираду с трудом. От смеха его скорежило в три погибели.
Василий и сам хохотал, хлопал себя по коленкам и хохотал. Подоспели остальные челноки. Сначала недоуменно смотрели на разошедшихся охотников, а потом тоже начали вторить, подхихикивать. Сначала потихоньку, потом и в голос.
- Ну, - прервал затянувшееся веселье Кешка, смахивая выступившие от хохота слезы, - повеселились, пора и в путь двигать!
Смех почти сразу стих. Дело предстояло серьезное, и это все прекрасно понимали.
Скоро вереница отряда втянулась в узкую щель просеки. Впереди, самое малое, три дня пути по дебрям.
Машины оставили в кустах в двух сотнях метров от трассы. Саня еще специально посмотрел со всех сторон – заметить мудрено.
Челноки навьючились рюкзаками – куда любым верблюдам! Но шли нормально, сразу видно – привычные.
Кешка возглавлял основную группу. Впереди маячила спина Сани. Лучше его в передовом дозоре не найти. Внимательный!
Сразу за Кешкой пыхтел Василий, за ним – остальные челноки. Замыкали колонну Юрка с Пашкой.
Под ногами постепенно начало похлюпывать.
- Мужики! Шаг в шаг за мной! – предупредил Кешка, тщательно прощупывая дорогу заранее вырубленной слегой.
Вокруг тянулся умирающий лес – лиственницы с порыжелой хвоей, редкие вкрапления елок и берез, безбрежное море отливающей синевой колючей осоки и голые ветки засохших кустов.
Скоро началось и основное болото, когда-то – почти высохшее. Сейчас оно возродилось и пускало при каждом шаге зловонные пузыри. Не до конца продуманная Инокентьевская плотина дел наделала! Ее бы, если по делу, то километрах в пяти ниже по течению ставить следовало. Там заметный перепад высот, и такого разлива не образовалось бы. Зато и дом поставить так удачно не получилось бы. Хотя, нынешним городским властям на природу было плевать. Главное – хутор исправно гнал на рынок продовольствие.
- Долго еще, начальник? – раздалось сзади.
- Терпи, чаевник! Километра три грязь месить еще. Потом холмы пойдут почти до самого Заячьего Камня.
Василий ответил только вздохом.
Саня спереди помаячил рукой. Кешка тут же остановился сам и колонну остановил жестом. Василий уже хотел спросить о причине, но охотник прижал указательный к губам. Молчок, мол.
Саня скрестил руки над головой – «Ждите» значит, а сам осторожно двинулся влево от тропы. Кешка напряженно всматривался в ту же сторону, но ничего примечательного не заметил, если не считать за таковое небольшой островок камыша. К нему, похоже, Саня и направлялся.
Только охотник сунулся в камыши, как тишину вспорол выстрел. Саня сразу заматерился на все болото. В ответ тоже заматерились, но уже радостно.
- Стойте здесь! С тропы никому не сходить. Если потеряем, то потом долго не найдем. Ясно? – Кешка посмотрел вопросительно на Василия. Тот кивнул хмуро.
Через несколько минут Кешка уже стоял рядом с Саней в камышах.
- Ну, чего тут?
- Эти идиоты меня за вампирюгу посчитали. Вон, флягу продырявили. День же! Какие вампиры?
- Саня? Яковлев? Ты что ль? – раздалось из шевелящихся зарослей.
- Ну, я! А ты кто такой? Вылазь!
- Горобец я! Из Волинской артели!
- Колька? Вылазь, давай!
- Рад бы, но сил не осталось. Сушицына волоку.
Саня и Кешка тут же ринулись в глубь камышей. Горобец сидел на коленях в примятых камышах, метрах в тридцати от края. На его плечах повис здоровенный мужик.
- Живой? – спросил Кешка, бережно подхватывая безвольное тело.
- Дышит! Ой, братцы, как же рад я вам! – неожиданно всхлипнул Колька Горобец.
- Ты чего, Воробей? – удивился Саня, помогая Кольке подняться.
- Я уж думал, что сгину здесь. За нами же эти… Я и вас за них… - зашмыгал носом Колька. – Вы меня, братцы, простите. Я ж не знал…
- Кто эти? – спросил Кешка, прилаживая на спину громоздкого Сушицына.
- Вампирши! Пара. Загнали нас в болото и не дают высунуться, - Горобец повис на плече у Сани и еле отвечал. Маленький, худенький, востроносый Колька, который тащил неизвестно сколько на себе товарища чуть не в три раза тяжелее себя, теперь не мог сдержать дрожащую от нахлынувшего облегчения губу. Потому и голос его дрожал, и в глазах стояли слезы.
- Так, пожалуй, носилки надо делать. Не дотащим иначе! – решил Кешка и закричал во всю глотку, - Пашка! Сюда-а-а!
- Иду-у-у! – донеслось со стороны отряда.
- Сань, а ты Горобца Юрке передай, ладно? - распорядился Кешка, опустился на камыш, пристроил голову Сушицына на коленях и скинул скатку плащ-палатки.
- Я сам! Сам… - разошелся было Горобец. – Чуть передохну, только.
- Некогда нам отдыхать, Коля! Время поджимает. Ты лучше скажи, где Волин? Про Вовчика и Гальперина мы и сами знаем, - слышал Кешка, пока Саня волок Кольку через камыши. Что отвечал Горобец, разобрать не удалось, уж больно тихо. Еще через несколько минут подоспел Пашка.
- Паш, видишь те березки? Пару сруби на носилки!
- Филимоныч, может, волокушу лучше?
Кешка несколько секунд посидел молча, перемалывая мозгами Пашкин совет. А что? Прав Пашка! По болоту – лучший транспорт.
- Согласен! Делай волокушу.
- Я счас, мигом!
Когда дотащили Сушицына до отряда, у Кешки созрел план действий. Челноков из болота ему предстояло выводить одному. Остальных артельщиков он отправил с Волинскими охотниками к машинам.
- Паш, ты Горобца и Сушицына доставишь в больницу. Сань, вы с Юркой ко мне сразу.
- Филимоныч, ты меня чего…
- Пашка, сукин ты сын! Не перебивай! Сань, понятно? Взгорок сразу у конца тропы помнишь? На нем и будем ждать. Благо, место открытое. Если твари еще крутятся вокруг, заметим сразу.
- Понял, Кеш. Сделаем.
- Вы это… Осторожней там! А ты, Пашка, смотри у меня! Тебе самое ответственное поручают – жизни! – какого хрена он выдал такую высокопарную фразу, Кешка и сам не понял. Правда, получилось к месту. Пашка даже сник сразу, хоть и попробовал еще потрепыхаться.
- Филимоныч, я понимаю, но…
- Дурак ты, Пашка! Все приключений жаждешь? Сань, объясни ты этому раздолбаю по дороге!
Расходились не оглядываясь.

[ersh57]

Глава 7.

Они ждали уже третий час. Челноки расположились на полянке в окружении кустов чахлого шиповника на склоне. Кешка торчал на самой верхотуре холма с биноклем.
- Идти-то всего час. Где они застряли? – бормотал он себе под нос.
Тропа на болотине отсюда просматривалась более чем на половину. Время шло, но мужики не появлялись. Кешка вовсю нервничал, потому и потянулся за очередной сигаретой. Пусто. Рука автоматически смяла пачку. Хоть и искурился до того, что язык щипать стало, но курить хотелось нестерпимо. Нервы…
Кешка еще раз оглядел тропу. Никого.
Через минуту он уже присел рядом с Василием.
- Закурить есть?
- А как же, начальник! Это, угощайся.
Кешка выпростал сигарету из протянутой пачки, щелкнул зажигалкой.
- Начальник, ну чего? Скоро тронем?
- Эх, чаевник, мне бы твои заботы. Не видно еще мужиков. Где их черти носят, блин?
Кешка жадно затянулся.
- Может, мы тогда костерок сварганим? Это, обедать пора!
- Валяйте! – разрешил артельщик.
- Мужики! Хворост кто со мной пойдет собирать? – обратился Василий к остальным.
Кешка проводил хмурым взглядом троих челноков двинувших к роще с той стороны тропы и поднялся. Сделал последнюю затяжку, с сожалением затушил окурок о каблук и потащился опять на верхушку холма. Едва прошел метров пять, как на болоте раздался выстрел.
Взлетел он на вершину за считанные секунды, вскинул бинокль и увидел Юрку с Саней. Саня припал на колено и целил в сторону камышей, в которых недавно прятались выжившие волинцы. Юрка возился с автоматом.
В камышах мелькнул черный отблеск полированной «кожи». Сразу грохнул выстрел, вслед за которым стрельнуло тоненьким взвизгом. Попал! По камышам стремительной волной прокатились две дорожки. Убегали, сволочи!
Артельщики двинулись к холму, а Кешка продолжил тщательно следить за камышами.
Из болота Саня с Юркой вышли минут через двадцать. К тому времени челноки развели костер и вовсю кашеварили. Юрка сразу потянул носом.
- Мужики, никак картошка с тушенкой?
- Угу! – промычал Василий, помешивая длинной ложкой варево. – Только не картошка, а порошковое, это, пюре, чтоб ему…
- Юр, ты чего с автоматом возился? – спросил Кешка.
- Филимоныч! Не поверишь, но наш чудик пустой магазин с собой таскает! – ухмыльнулся Саня.
- Юрий, правда?
- Филимоныч, тут, понимаешь, такая петрушка…
- Ты не тяни. Правда?
- Ну, есть промашка…
- Юр, тебе не говорили, что ты балбес похлеще Пашки? – встрял Саня.
Юрка сразу разобиделся. Как маленький, право слово. Он не в первый раз брал с собой незаряженное оружие. Пока с рук сходило, но что будет дальше?
Кешка на такое поведение артельщика давно махнул рукой. Не хватало еще следить за взрослым мужиком! Может, еще и сопли за ним вытирать? Вот, ведь, чудо!
- Держи! – Кешка бросил Юрке магазин. – Дуй на вершину. Подежуришь, пока едим. Да смотри в оба!
Юрка сгорбился, неразборчиво забормотал что-то не особенно приятное для командира, но открыто перечить не стал, поплелся на верхушку холма.
Варево получилось отличное. Главное – тушенки было много, значит, сытости хватит надолго. Ели быстро. До следующей стоянки шлепать часов шесть, а солнышко перевалило за полдень. Там еще и устроится надо до темноты. Времени – в самый обрез.
Потом Саня сменил Юрку. Тот вернулся хмурый, но за варево принялся с удовольствием. Минут через десять челноки собрались. Юрка как раз успел протереть песком свою посудину. Сразу же и двинулись, только репеллентом намазались погуще. Изголодавшееся лесное комарьё сосало кровь не хуже вампирш.
Теперь шли без передового дозора. Кешка впереди, за ним вереницей тянулись груженые челноки. Сзади прикрывали Саня с Юркой. Через час подошли к добротной бетонке, чуть выщербленной от времени.
- Слышь, начальник, это, что за дорога? – спросил сзади Василий.
- К Институту трасса, - бросил Кешка через плечо.
- К какому такому институту?
- Да шёл бы он к ляду! Из-за него мы сейчас маемся.
- Это как?
- Точно утверждать не буду, но, похоже, все наши беды из-за этой конторы пошли.
- А-а-а! – до Василия дошло.
- Вот и а! Скольких девчонок погубили! Убил бы всех, на хрен!
- Слушай, командир, а чего мы не по этой трассе? На кой, это, через болото-то тащились?
- На кой? До этой трассы еще добраться надо. Прямой дороги от Города сюда нет. Раньше была, но вояки четыре года назад раскурочили ко всем чертям. Там теперь не пропереться, понял?
- Угу!
Почти весь следующий путь пролегал в молчании.
Ясно различимая, но подзаросшая  тропинка вилась по мрачному еловому лесу прихотливым зигзагом. Кешка то и дело смахивал палкой растянутые поперек тропы колыхающиеся паруса паутины. Жарило неимоверно. Футболка под энцефалиткой и броником давно взмокла, в сапогах хлюпало. Чертово лето!
И всё равно шли ходко. Пару раз останавливались, чтобы перевести дух, но ненадолго. Минут десять, не более, сидели прямо на тропе, потом по Кешкиному сигналу вставали и шли, шли, шли.
Часам к шести стало чуть прохладнее. На немногочисленных полянах столбами заплясала мошкара. По всем прикидкам – идти оставалось час-полтора, не более. Вот тут вереницу людей и нагнали вампирши.

Началось все с того, что к Кешке пробрался из арьергарда Саня. Как раз отряд пересекал известковую плешь на вершине очередного холма.
- Филимоныч! За нами кто-то идет. Боюсь – нежить.
- Сань, с чего взял?
- Сойки вьются. Причем, не над тропой, а поодаль.
- Чего это им за нами гнаться? Сам знаешь, эти твари – безмозглые. Охотятся, пока добыча перед глазами. Нюха у них тоже никакого. Кроме крови – ни хрена не чуют!
- Про последнюю пару я бы так не сказал. В камышах они на нас лихо вышли! Смотрел бы в другую сторону, ни за что не увидел бы гадин. Если честно, то не знаю, кому свечки ставить, что живы остались!
Кешка удивленно посмотрел в Санину сторону и тут же вляпался мордой в паутину между пары жидких кустов.
- Тьфу, черт! – начал он отплевываться от клейких нитей и судорожно тереть лицо, потом развернулся к веренице челноков, - Стой! Привал.
- Кеш, точно тебе говорю, та самая пара нас преследует! Зуб даю! Давай, не на холмах встанем, а ближе. Да хотя бы у Бродячих камней. А?
- Блин, Сань, знаешь же, что время подгоняет. Если бы не обещал проводить, не пошел бы. Сейчас москвич как раз интересную штуку должен проводить.
- Филимоныч, так это правду о тебе болтают?
- Что болтают?
- Хэ! Говорят, у тебя с этой вампиршей пойманной шуры-муры…
- Сань, ты белены объелся? Какие шуры-муры? Давай назад шлепай! А насчет Бродячих камней – подумаю.
Кешка молча проводил глазами Санину спину, потом внимательно всмотрелся в небо над лесом. Сойки точно кружили слева от тропы, причем не особенно далеко – с километр, не дальше.
- Сань!
Саня обернулся.
- Вместе с Юркой сюда давайте!
Уже втроем обсудили ситуацию. Кто бы соек не шуганул, но был он чересчур близко. Даже до Бродячих камней отряд дойти никак не успевал. Слишком мала дистанция. Согласились, что придется оставаться на этом холме. Самое главное – пространство относительно открытое. Груды камней, правда, встречаются, но не особо часто. Опять же вместе выбрали позицию почти на самой вершине. Там даже трава толком не росла, и сквозь чахлые стебли виден был порыжелый известняк.
Материала для костра поблизости не было. Кешка поманил к себе Василия.
- Слышь, чаевник, дело такое… Не буду темнить. Идет кто-то за нами. Как бы не те вампирши, что за вами охотились около хутора. Дальше не пойдем. Не дай бог, подойдут к нам в лесу, хрен спасемся. Всех поодиночке повыхватывают. То ли дело здесь – простор. Так просто не подкрасться. Давай, мужиков бери. Видишь ту кучку деревьев? Пару свалите для костра и сюда подтащите. На сегодня, пожалуй, отходились.
Василий хмуро выслушал, говорить ничего не стал, ушел к своим. О чем он с мужиками калякал, Кешка не слышал, точнее, не прислушивался. Они втроем начали подтаскивать к месту стоянки камни, заодно и возможных укрытий врагов лишали.
Потом все притихло, как перед бурей. Даже кузнечики замолкли. И сойки пропали куда-то. Челноки, как раз, подтаскивали к будущему лагерю первую лесину. Кешка предостерегающе поднял руку. Мужики – молодцы, сразу затихли и застыли будто вкопанные. В наступившей мертвой тишине раздалось коротенькое мравканье. Точно, вампирши. Кешка оглядел всех спутников. М-да… Свои-то – ничего, а вот из челноков бойцы еще те! Выдюжить бы.
Ситуация – швах! Солнце усердно клонилось к западу. Пара часов – и начнет темнеть. Да и непростые это вампирши. Вон, как по лесу днем шарахаются. Чего от них можно ожидать, Кешка не знал. Неизвестность же – последнее дело для боя. А то, что боя не избежать, командир артельщиков уже понял. Сколько их останется к утру из десятка? Эх, знать бы!

Глава 8.

Когда пошли за второй лесиной, то двинулись всем скопом. Артельщики – наготове с оружием.  У Кешки было впечатление, что все как-то сникли, чуть ли не меньше ростом стали.
Но до темноты ничего серьезного так и не произошло. Впрочем, до полуночи тоже все было спокойно.
Хорошо еще, что ночь выдалась лунной, и сама луна огромной серебристой лампой висела в безбрежной черноте над притихшей землей. Кешка еще подумал, что в городе он такой большой луны и не видел ни разу.
Костер давно потух. Кешка и Василий дежурили в первую смену. Оба уже всерьез позевывали, а новый предводитель челноков еще то и дело посматривал на часы. Его медленно прохаживающаяся фигура черным пятном выделялась на фоне серебристой стены леса. Кешка же сидел и пожевывал стебель какой-то кисленькой травины.
То, что у кромки леса блеснул непонятный отблеск, его насторожило сразу. Но виду не подал, медленно поднялся, подошел к спящим Сане и Юрке. Носком сапога осторожно пихнул Саню. Тот проснулся разом, но ни дергаться, ни говорить - не стал. Просто посмотрел на Кешку снизу вверх. Переплюев другу кивнул. Саня потянулся и дернул Юрку за рукав энцефалитки. На удивление, Юрок тоже все понял влет и сразу осторожно ухватил автомат.
Василий же ничего подозрительного еще не учуял, а потому неторопливо мерил площадку шагами. Сейчас эта неторопливость была артельщикам на руку. Саня и Юрка спокойно заняли оговоренные с вечера позиции. Кешка тоже двинул к своей и там сел, настороженно пялясь в ту сторону, где проблеснула полированная «кожа».
Почти сразу он заметил две крадущиеся фигуры. Саня уже уставился в ту сторону и поднял над головой два пальца. Вскоре и Юрок подал такой же нехитрый сигнал. Все, цель засекли. Но огонь открывать было еще рано. Нежить пока двигалась вдоль кромки леса. Видимо, искали путь понадежней. Хотя, чего было искать? Все равно, на этом холме они будут выделяться, как клоп на простыни! Черное на серебряном…
Вот фигуры вампирш замерли. Короткий мяукающий всхрап, и понеслось! Почти сразу тишину над холмом разорвала Юркина очередь. Хорошая такая, на пол-магазина.

Кешка попробовал прицелиться. Куда там! Вампирши весьма грамотно «качали маятник», и попасть в них удалось бы чисто случайно, а уж скорость… Но Кешка стрелял! Лупил и лупил короткими экономными очередями. Челноки сразу всполошились от выстрелов и кинулись в разные стороны. Один так «хорошо» пробежался рядом с Кешкой, что чудом не растоптал арбалет. А другой, вообще, прямо к вампиршам поскакал.
Если бы не Саня со снайперкой, быть бы челноку на том свете. А так – только клочки вампирьей башки ошметками разлетелись метрах в пяти от мужика!
А вот другая тварь успела бед натворить. На прыснувших тараканами по сторонам челноков она внимания не обратила. Длинными скачками неслась к Юрке. Тот израсходовал первый магазин и судорожно перезаряжал автомат, когда вампирша плюнула. Юркину башку облепила светящаяся пузыристая масса.
Саня успел пристрелить гадину в последний момент, когда та уже занесла над Юркой когтистую лапу. И опять в голову ведь попал! На кусочки разнес! Кешка еще мельком подумал, что поутру придется разыскивать вампирьи клыки. Платили-то только за полноценный комплект! Эх…
Кешка поднялся и зашагал к Юрке. Саня успел раньше, но осматривать товарища не стал, только отбросил капюшон энцефалитки и молча стащил видавшую виды кепку. Неужели…
Кешка последние метры пробежал и встал рядом с Саней.
С Юркой было кончено. Лежал он навзничь, руки в последнем движении тянулись к лицу, только лица не было. В черно-звездное небо глядел пустыми дымящимися глазницами голый череп. В воздухе удушливо завис запах паленых волос и мяса.
- Гадство! – прошептал Кешка и откинул капюшон. Автомат в его руке скользнул и уперся прикладом в землю. Кешка еще сколько-то держался за горячий ствол, но непослушные пальцы и его упустили. Автомат мягко шлёпнулся о землю.
Начали подходить челноки, которые не успели удрать далеко. Сначала гомонили, потом, подходя ближе к стоящим неподвижно охотникам, притихали. Вставали рядом, стягивали шапки, у кого были.
Всё, отгулялся Юрка! Сколько длился бой? Ну, секунд тридцать от силы, а все, товарища рядом нет.
Саня приобнял командира за плечо.
- Пойдем, Кеш. Что уж теперь… Поздно.
Кто-то из челноков приволок полотенце, видно хотел прикрыть покойному лицо. Только ткань тут же задымилась, пошла подпалинами, а когда ее отбросили в сторону, зачадила голубым неярким пламенем.
- Вот это да-а-а, - протянул Василий, качая головой, - Не дай бог под такую гадость попасть. Начальник? Чем это они?
- Иди ты! – Кешка озлился на весь мир, откинул Санину руку и грудью пошел на Василия.
- Ты чё, начальник? Я ж, это, спросил только! – «чаевник» попятился.
- Кеш! Оставь их. Они не поймут, - Саня удержал таки командира. – Давай, выпьем что ли? На помин души?
- А? Да-да. Выпьем. Ты там посмотри у меня в мешке фляжку. Эх, Юрка, Юрка…
Спать никто уже так и не лег. Распалили посильней угасший было костер, уселись вокруг. Кешкина фляжка пошла по рукам. Пили молча, а потом просто сидели, смотрели на взлетающие вверх искры. А о чем говорить? И так все ясно.
Едва развиднелось, Василий с челноками принялись за могилу. Кешка же продолжал сидеть у костра, невидящими глазами уставившись в пылающие угли. Саня пристроился рядом и только зыркал предупреждающе на проходивших мужиков. Не трогайте, мол, командира.
А Кешка… Оно ведь как? Последним Юрка был из первого состава артели. Почти четыре года бок о бок. Столько пережито вместе! И спину Юрок всегда прикрывал. А теперь…
- Кеш, пойдем. Там мужики приготовили все. Надо бы Юрку…
- Да, Сань. Сейчас я, - Кешка отвечал почти спокойно. Первое, самое отчаянное чувство уже улеглось. Он снова стал не просто Юркиным другом, но и командиром маленького отряда.
Место для могилки Василий выбрал хорошее. На южном склоне, на полянке в окружении кустов шиповника. Могила, правда, получилась не особенно ровной. Земля каменистая, а инструментов, кроме двух саперных лопаток да небольшой фомки, никаких. Ничего, справились.
Тело перенесли на плащ-палатку, завернули и опустили в яму. Кешка бросил на выцветшую зелень брезента первую горсть земли. Пусть земля пухом!
Уже закопали когда, к Кешке подошел Василий и протянул в ладони восемь клыков. Четыре белоснежных, а четыре странно мутных, темно-серых.
Кешка кивнул, принял вампирьи зубы.
- Начальник, ты это… спасибо тебе.
- Ладно, чего там. Ты Сане спасибо говори. Он тварей положил.
- Сане – само собой. А ты… Ты же нас под охрану взял. За то и спасибо.
- Сочтемся. Не в последний раз видимся. Или ваша кодла завязать решила?
- Не-е-е! Это же – как наркотик. Раз попробовал и, коли твое, до конца лямку волочешь.
- Оно так! Ладно, давайте собираться потихоньку. Путь еще долгий.
- Может, это, отдохнете малость?
Кешка непонимающе уставился на Василия.
- Какой отдых? Идти пора. Давай! Пусть мужики пакуются.

К Заячьему Камню отряд вышел на следующий день после обеда. Долгих церемоний разводить не стали. Руки пожали друг другу и хватит!
Челноки двинули а одну сторону, Кешка с Саней в другую.
Саня не один раз пытался завязать разговор про новые привычки кровопийц, но Кешка даже не отнекивался, а просто молчал. Только один раз поднял на Санька усталые больные глаза.
- Потом. Все потом, когда вернемся домой. Если вернёмся.
Дальше шли молчком.

[ersh57]

Глава 9.

К концу следующего дня охотники вышли к Юркиной могиле. Постояли, помолчали. Потом Кешка принялся за костер, а Саня буркнул что-то про вампирш и ушел осматривать останки нежити.
Вечерело. На выцветшей от жары бескрайней громаде неба повисли чуть заметные росчерки прозрачных облаков. Закатное солнце опустило уже краешек за черную гребенку дальнего леса. Малиновые брызги расплывались над горизонтом широкими мазками. На душе у Кешки улеглось. На место яростного неприятия Юркиной гибели пришло спокойствие. Не равнодушие, нет! Спокойствие.
Отец Мефодий такое спокойствие называл благодатью божьей, а ушедший три года назад на тот свет Кешкин дед – умиротворением. Причина же – мягкое буйство красок заката, бескрайность просторов дремучих лесов, что темным морем затопили все вокруг плешивого холма, да цвирканье кузнечиков в чахлой выгоревшей траве. Хорошо! Сидел бы так и сидел, любовался на мягкую красоту мира. Хорошее место Юрке досталось, ладное…
- Филимоныч! – дурью заорал Саня.
Кешка неспешно подул на ложку, попробовал подспевающее варево и поднялся на ноги.
- Чего?
- Взглянь!
Кешка все так же неторопливо пошел к товарищу. Тот сидел на корточках возле первого безголового трупа.
- Ну, чего звал?
- Они другие! – Саня ткнул пальцем в какие-то лохмотья, мелкими перьями торчавшие на плечах трупа.
Кешка присел рядом на корточки.
Да, эта вампирша сильно отличалась от прежних. Длинные, вытянутые чуть не до колен руки, пальцы более короткие, да и вся ладонь – меньше, компактнее. Торс, не по-человечески объемный, с торчащей горбом грудиной, переходил в сильно вытянутую талию, бедра – будто раздавленные, сжатые с боков, непропорционально короткие голени переходили в сильно вытянутую, с едва обозначенной пяткой, ступню. Пальцы ног торчали к ступне почти под прямым углом.
- Сань, вторую осмотрел?
- Обижаешь, Филимоныч. Я с той начал. Обе – одинаковые, будто в зверей каких начали превращаться. Только ты на эти выросты глянь! Они куда как интереснее!
Кешка присмотрелся к перьям на плечах. Вот, черт! Это же щупальца! Маленькие, правда. С непонятными вдавленными круглыми пятнами.
- Я так думаю, что это присоски будут. Представляешь, если эта дрянь метров до полутора вырастет?
Кешка представил. Да-а-а…
- Это что получается? Они все больше перерождаются?
- Точно! Знать бы еще – во что!
- Сань, тебе не кажется, что неплохо бы прихватить один труп в Город?
- Ты его сначала попробуй поднять!
Кешка попробовал. Вот это да! Килограмм сто двадцать, не меньше.
- Ясно. Не уволокём. Гадство! Прибавили нам головной боли!
- Ну, все еще не хочешь говорить?
- Сань, о чем? Что нежить другая стала? Что они поумнели, стали хитрее? Что солнца перестали бояться? Что перерождаются в хрен знает что?
- Это и так понятно!
- А о чем тогда?
- Что будем делать!
- Не знаю!
- Не знаешь… Ты представляешь, что в Городе начнется, когда куча ТАКОЙ нежити прискачет? Кеш, ты ж у нас голова! Думай!
- Я и думаю. Только не лезет ничего путного в башку. С прежними… Не скажу, что легко, но справлялись как-то. Они ж тупые были, сволочи. А эти… Эх, логовище бы их найти, да выжечь все к чертовой матери!
- Ага… Логовище! Три года искали! Три долбанных года! А что нашли? Хрен с редькой?
Пристанище вампирш искали в самом деле. Правда, старательными такие поиски называть не стоило. Не мог город, если честно, выделить на поиски больше пары артелей за раз – слишком здорово досаждали кровососы. Кешке вспомнился последний, двухмесячной давности, поход. Тогда их здорово прижали. Артель тогда потеряла Серёгу Кудряшова. Теперь вместо него – Петрович. Мысли свернули на нынешнюю потерю. Эх, Юрка, Юрка…
- Ладно, Сань, - Кешкин голос предательски задрожал, - Не гоношись. Может, надумаем чего. Пошли… О, чёрт! Похлебка же там!
Бросились со всех ног к костру. Похлебка, правда, превратилась почти в кашу, но окончательно пригореть не успела. Так только, на самом донышке.
Ужинали молча, уже в обступившей темноте. Так же молча легли спать.
Кешка придвинул автомат поближе, почти обнял и через считанные секунды уже сопел.
Над плешивым холмом сверкающим бисером высыпали звезды, в траве все так же разорялись кузнечики, эхом несло от леса уханье совы. Природе не было дела до человеческих заморочек.

Проснулись на заре. Молча позавтракали холодными остатками варева, молча собрались, молча пошли. А о чем разговаривать? И так все ясно, что дело серьезное. Такое с первого наскока не решить. Надо думать.
Кешка и думал. Ноги в привычном ритме, знай, намеряли дорогу, глаза настороженно зыркали по сторонам. А в голове растревоженным роем бились мысли.
Шли ходко, не останавливались. Часа через три подходили уже к Институтскому шоссе. Вот тогда внимательный Саня и заподозрил неладное.
- Филимоныч, встаем! – громким шепотом.
- Углядел что? – обернулся Кешка.
Саня отрицательно помотал головой.
- Птицы впереди, слышишь?
- Ты толком говори.
- На дороге, похоже, кто-то есть, и точно не из лесной живности. Птиц не слышно. Да и… О, слышал?
Да, Кешка услышал странный звук со стороны шоссе. Так принесенный домой ежик ночью бегает. Будто мужичок в валенках топчется. Такое мягкое топ-топ частой дробью. Замерло. Опять!
Мужики обменялись взглядами. Кешка показал Сане рукой вправо, а сам шагнул с тропы влево и снял автомат с предохранителя. Разошлись недалеко – метров двадцать, не более.
Вперед двинулись с отайкой, медленно, чтобы не дай бог веточкой треснуть или прошуршать опавшей хвоей. Адреналина в крови – по уши, сердце в Кешкиной груди бухало паровым молотом.
А на шоссе…

Первое, что пришло в голову Кешке, было: «Гусеница!» Огромное, длиной метров шесть-семь и диаметром метра в полтора, тело, куча мелких ножек, грязно-черная щетина из пузырчато-розовой плоти. Сплошное бр-р-р! ЭТО еще и воняло. Желудок сразу замутило. Как только Кешку не выдрало?!
Вокруг этой тошнотворной гадины носились вампирши. Четыре… пять… шесть! Из новеньких, на четырех конечностях шастали, а на плечах – жуткие комки щупалец. Что-то они такое делали этими щупальцами с «гусеницей», что та то замирала, то «пробегала» коротенькими ножками с метр. Крохотные по сравнению с громадным телом ножки топотали по бетону так, что только осколки сыпались веером.
Двигалось непонятное чудище со стороны Института, оставляя за собой приличных размеров борозду развороченного бетона.
Еще Кешка заметил, как из-под ели справа выглядывает Санёк, и рукой показал, мол, давай назад. Отползал очень осторожно, хотя вампирши около «гусеницы» были явно чрезвычайно заняты, чтобы обращать на что-либо внимание.
- Филимоныч, это что за… - неожиданно зашептал в ухо Саня. Кешка аж дернулся.
- Ты чего? Разве ж так можно?
- Что, испугал? – усмехнулся Саня.
- Переждем?
- А то! Что это все-таки за мешок?
- Мне оно гусеницу больше напомнило.
- Так разве гусеницы так двигают? Они ж то вытянутся, то сократятся, а это…
- Ну, тогда мокрицу, - не сдавался Кешка.
- По мне – так аэростат, как в кино про войну. Тоже здоровый. А ты глазки заметил?
- Нет, я больше на четвероногих, что вокруг суетились. Шесть штук за раз. Ни разу столько не видел! Эти щупальца еще.
- Ха, я ж говорил, что они еще удлиняться. Вот и удлинились.
- Молчал бы, пророк. Ты лучше про глаза расскажи. Я честно не заметил.
- Черные такие. С кулак. А еще, как у рака, на ножке. Это которые большие, а ещё штук двадцать мелких. И игла впереди.
- Какая игла?
- Да, хрен его знает. Торчит с полметра. Прямо из середки башки торчит. Я, знаешь, чего удумал – в Институте у них логово. Как мыслишь?
Саня говорил дело. За четыре года истребили около тысячи двухсот кровопийц. Остальных искали, но найти так и не смогли. Через год после появления вампирш начали целенаправленные поиски, но результата это не приносило.
- Похоже на то. Ближние леса за три года худо-бедно проверили. А вот досюда не дошли, – Кешка отвечал задумчиво, ясно представляя открывающиеся перспективы. - Но Институт – статья особая. Так просто туда не пройти! Как мужиков на ограждении попалило в самом начале, с тех пор и закаялись соваться. Тёзку своего, Сашку Измайлова, помнишь?
- А то! Нормальный был мужик. Я еще… - Саня замер, потом прислонил к губам палец - мол, молчок, и уполз в сторону шоссе.
Вернулся минут через десять.
- Показалось. Эта кавалькада метров на триста сдвинулась. Через часик, глядишь, и нам подаваться стоит. Они к тому времени за поворотом скроются. Как считаешь?
- Давай лучше, пару часов выждем. От нас не убудет, а все ж спокойнее как-то.
- Почему бы и нет? Только поглубже в лес уйдем. Береженого – бог бережет.
Отошли с полкилометра, по Саниному предложению обильно спрыснув подошвы жидкостью от комаров. Фиг его знает, может теперь вампирши и нюх серьёзно поправили. Береженого, как говориться…
На небольшой полянке стояла давно заброшенная охотничья землянка. Вот, в нее они и забрались. Саня припер массивную входную дверь подходящей доской, отодрал ее от обшивки и подпер  – мало ли что! Сели на длинный лежак нар обедать. Света сквозь крошечное мутное оконце в двери проникало мало, но в полных потемках не очутились – и то хорошо.
Саня уже примерился ножом к банке тушенки, когда сквозь щели в потолке посыпалась земля. Чуть погодя кто-то заслонил на мгновенье свет. Мужики застыли, даже дышать старались через раз.
Кешка вцепился в ложе автомата так, что побелели костяшки пальцев. Саня неторопливо положил нож, неторопливо приподнялся и все так же неторопливо поднял прислоненную к нарам трёхлинейку. К дверям он пошел аккуратно, на полусогнутых, без единого звука. Уже у самого оконца его напряженная спина вдруг расслабилась. Саня еле слышно хихикнул и поманил Кешку.
На полянке паслась лосиха. Рядом прыгали два лосенка, молодые, долговязые.
- Тьфу, заразы, чуть не до мокрых штанов напугали, - вполголоса ругнулся Кешка.
Лосиха прянула ушами. Тут еще Саня потревожил доску, что упер раньше в дверь. Особого грохота не было, да только лосихе хватило с лихвой. Как она ломанулась! И лосята за ней, только треск пошел!
Поели без приключений. Саня после обеда еще и вздремнул немного. Когда вновь выбрались к шоссе, то там царила тишина и спокойствие. Уже в подступавших сумерках перешли болото. Пашка честно дежурил в «буханке». Узнав про Юрку, сдернул бейсболку, да так и остался с непокрытой головой. И машину вел молча, не егозил по обыкновению.
Сначала заехали к Кешке домой. Варька сразу заголосила, когда узнала новости. С Юркиной супругой они были какими-то дальними родственницами. Не то чтобы прямыми, но все-таки родственницами. Да к тому же и учились в одном классе. В общем, слез и причитаний хватило.
Кешка ее как не слышал, сразу полез в загашник, отобрал пару мешочков по сотне серебряных рублей.
- Мы к Катерине сейчас. Ты как? С нами?
Варька часто закивала, бросилась собираться.
Дверь Юркиного дома высеребрило луной, окна слепо чернели. Хозяйка, похоже, спала. Кешка нерешительно занес было кулак, но тут же руку опустил. Он нервно закурил, выцедил сигаретину в считанные затяжки и только потом все-таки постучал. И еще раз, уже громче. В одном из окошек загорелся свет, распахнулась форточка.
- Кого там, на ночь глядя, принесло? – странно гулко разнесся по переулку Катеринин голос.
- Мы это! – ответил Кешка.
- Ой, Кеш, никак вернулись!
В темноте коридорчика почти сразу что-то звякнуло, раздалось ойканье Катерины. Дверь распахнулась. Женщина выбежала в одной сорочке, только платок накинула на плечи. Лето летом, но ночами воцарялась прохлада.
Она все поняла сразу - по опущенным плечам мужиков, по тихим Варькиным всхлипам. Наверное, упала бы, да Саня с Кешкой вовремя подхватили род руки. Правда, неловко, завязка на сорочке развязалась, да еще и платок сполз с плеч на доски крыльца. Пашка сразу зачарованно уставился на выглянувший в разрез сосок, будто титек никогда не видел. Варька без раздумий с маха врезала парню. Тот сразу и глаза в землю. Дите – дитем совсем. Ему бы за мамкину юбку еще, а он все в охотники лезет.
Варька сама вызвалась остаться. Кешка опустил на стол тяжелые кошели, и мужики ушли. Дел было – по горло.
Сначала заскочили к отцу Мефодию, заказали отпевание. Старенький священник слушал молча, только качал укоризненно головой. Не дело православных без молитвы хоронить. Так он Кешке и выговорил. И за Юрку, и за Гальперина с Вовчиком. Сане тоже досталось на орехи. Пашка же после конфуза с Катериной и носа из машины не высунул.
Потом… Да много чего было потом. Собрали самых-самых охотников, выложили им все. Говорили долго, до самого утра. Если бы еще до чего путного договорились! Все больше про былое речь шла: кто больше нежити уничтожил. Прямо – Государственная Дума. Ладно, что до драки не докатились. Все обошлось чесанием языков.
Около восьми утра разошлись.

Глава 10.

Кешка во дворе ополоснулся студеной колодезной водой и отправился к москвичу. Тот был житель ночной, еле поднялся, но Кешку к вампирше все-таки проводил. По дороге москвич все лепетал про какую-то конвергентную изменчивость, про адаптивность, но все это настолько невнятно, с такими зевками, что понять его было невозможно.
А нежить точно изменилась. Вместо черно-смоляной гривы прямых жестких волос в свете лампы поблескивали волнистые каштановые пряди. И глаза смотрели по-человечески осмысленно. Не было той гнойной мути вокруг узкой щели зрачка, явственно выделялись светлокарие  радужки. И зрачки почти нормальные, разве чуть в овал. И когтей больше не было, и кожа стала не молочно-белой, но нормальной, чуть розовой. А еще – жутковатый черный блескучий костюмчик полопался и свисал теперь лохмотьями. Сквозь прорехи сияло тело. Чертовски привлекательное женское тело!
Был бы здесь Пашка – тут же слюной бы изошел!
Вампирша взглянула на Кешку, взмахнула длинными ресницами. Это же… Точно! Люба, соседка Варькина. Когда Кешка за Варварой ухаживал, то эта голенастая девчонка все бегала за ним, а потом расцвела и…
- Узнал? – вампирша улыбнулась. Только клыков у нее во рту не было! Нормальные человеческие зубы.
- Ты? Ты… - Кешка еще долго ничего не мог сказать.
То, что вампирша заговорила, поразило не только охотника. У москвича тоже отвалилась челюсть.
- Г… г-г-говорит…
Потом засуетился разом, даже зевать перестал.
- Анализ… Срочный генетический анализ… Вот, палочку возьмите. По язычку ей поскребите и…
Кешка все еще стоял остолбенело, не веря глазам.
- Кеш, не сверли глазами. Люба я. Измайлова. Помнишь, как поцеловал меня у общаги?
Охотник сглотнул. Об этом поцелуе знать могла только Люба. Он тогда здорово принял на грудь и… Кешка покраснел и кивнул.
- Помню.
Москвич все суетился с какими-то приборами и тихонько напевал себе под нос «Степь да степь кругом».
- Ничего не понимаю, - выдал он наконец. – Человек. Никаких признаков нежити нет. Еще бы выяснить – почему!
- Люб, а твоего брата нет. И многих других – тоже. Тут такая петрушка завертелась после того, как ты…
- Умерла. Не думай, Кеш, я многое помню. Не так, как люди помнят. Там… Там все по-другому. Не смогу объяснить, но ты поверь.
Люба взялась за прутья решетки, прижалась к ним лбом. В ее глазах блеснули слезы.
- Тебе же одеться надо! И родителям твоим… - опомнился Кешка и выскочил из лаборатории москвича.

К вечеру Город жужжал растревоженным ульем. Оба события, возвращение Любы и предположительное место Гнезда, были виноваты в том в равной степени. Ночью сумели заловить трех обычных вампирш. Охотника, который чудом сумел расстрелять измененную тварь с зародышами щупалец, чуть не растерзали поутру.
У людей появилась надежда вернуть жён и дочерей из страшного небытия. Кешку почти силой заставили напоить кровью одну из свежепойманных. На большее его крови не хватило. Еще одну он бы не вынес. Без того почти литр отдал!
Наконец, в беспросветном существовании блеснул слабый лучик надежды. Люди воспряли. Пустынные улицы забурлили народом. Угрюмые прежде лица расцвели улыбками.
В мэрии шли сплошные заседания. Мало того, оказалось, что нынешний мэр поддерживает определенную связь с внешним миром. На одном из заседаний появился представитель военных и заверил, что предстоящей экспедиции на территорию Института будет оказана «любая помощь в границах разумного».
Границы оказались весьма обширными! Через пару дней после этого совещания к мэрии подкатила целая колонна техники: два бронетранспортера и четыре «Урала». Кунги фургонов были плотно забиты снаряжением и оружием.
Когда Саня увидел сие изобилие, то долго и придирчиво присматривался к содержимому ящиков.
- Живем! – выдал в конце концов и любовно погладил ни разу не виданную Кешкой здоровенную винтовку с кучей прибамбасов.
Единственным недостатком стало то, что патроны пришлось переснаряжать. Но охотники занялись этим делом с превеликим удовольствием. Благо, что и подходящее снаряжение в машинах нашлось.
Самым же приятным оказалось известие, что колонну охотников военные отконвоируют напрямую к Институтскому шоссе. А пока – готовились. Прибывшие с колонной трое опытных контрактников усиленно натаскивали охотников обращению с оружием – на одном энтузиазме ни пулемет, ни гранатомет не освоишь. Без учебы – никуда!
Незаметно пролетели две недели.
Горячего энтузиазма остальных охотников Кешка, после увиденного на шоссе, не разделял. Он считал, что на подготовку и месяца будет маловато. Но его не слушали.
Кстати, последняя вампирша, что насосалась его крови, тоже начала путь к возвращению. Именно так с чьей-то легкой руки назвали переход от состояния нежити к норме. Вот и Любу все звали – вернувшаяся.
Поведать что-то очень уж интересное из своего вампирьего прошлого она не смогла. Утверждала, что очнулась в каком-то подземном лабиринте. Откуда взялся этот лабиринт – еще та загадка! На территории района отродясь никаких пещер не было. А тут…
Рядом были еще всякие существа. Это Люба помнила точно. Но описать их толком не смогла. В пещерах царил полный мрак, а те чувства, которыми вампирши пользовались… Не было в человеческой речи понятий, чтобы описать странные ощущения. Москвич, тот сразу навыдвигал кучу теорий вроде «объемного сенсорного поля» или «дактилозрения» и долго выпытывал у Любы всякие особенности восприятия вампирш. Сказать, что он чего-то смог добиться? Ни фига он не добился!
Вопрос о новой сенсорике вампирш так и остался открытым. Вроде, что-то такое есть, но что именно – полный туман.
Кешка присутствовал на всех беседах москвича и Любы. Девушка согласилась на расспросы только на этом условии. Отвечала она охотно, но долго пыталась подобрать правильные слова, делала особые ударения на совершенно непонятных тонкостях. В общем, удовольствия от этих бесед у Кешки не испытывал. Совершенно замудреная говорильня!
Конкретные сведения он, правда, получил. Жалко, что немного. С грехом пополам выяснилось, что на поверхность Люба вышла на территории Института. Это уже большой плюс! Значит, догадки оказались верны, и экспедиция отправится туда, куда надо.
Все остальное – расплывчато. Например, структура общества вампирш. Люба утверждала, что существует стройная иерархия. Но почти любой вопрос на эту тему ставил ее в тупик. Снова не хватало слов и понятий.
Москвич в таких случаях начинал горячиться, размахивать руками, поминутно протирать очки. Кешка его успокаивал, как мог. Но через минуту-две опять начиналось то же самое.
В конечном счете, сошлись на том, что вампирье сообщество – что-то вроде муравейника. Каждая особь имеет строгую специализацию и действует исключительно в ее рамках. На этом конкретика кончалась, и начинались сплошные догадки.
Обучение владению оружием, беседы с Любой, многочисленные вопросы организации экспедиции отнимали все Кешкино время. Варвара в результате обиделась и дома не появлялась – торчала у Катерины. Кешка подозревал, что все дело в ревности, но до выяснения отношений не опускался. Решил, что все устаканится своей чередой.

[ersh57]

Правда, в последний вечер перед выездом Варька появилась таки. Сначала все брови хмурила, а потом начала ластиться словно кошка. В итоге – выспаться Кешке не удалось.
В поход отправились полсотни охотников и трое контрактников. Командовать отрядом поручили весьма колоритной личности. Особых разногласий, кстати, это не вызвало. Семен Владимирович Кузькин был фигурой известной и авторитетной, да и командиром слыл из первых. Обстоятельный, немногословный, могучего телосложения шестидесятилетний охотник славился как превосходный организатор и тактик. В его артели за три года не было ни одной потери. Таким больше никто не мог похвастаться. Если добавить еще и семь десятков нежити со счета артели, то сразу становилось ясно – лучшего командира не найти.
Кешка ехал сам-два. Было бы удивительно, если бы в отряде не оказалось Сани. А вот Пашку оставили дома. Чересчур молод и горяч. Оставили и Петровича. Он все еще лечился после ранения у хутора. Особых опасений здоровье не вызывало, но раз или два в сутки Петрович терял сознание. Иногда – на несколько секунд, иногда забытье затягивалось на полчаса. А все вампирьий яд.
Выехали в шесть утра. Ехали почти весь день. Да и то, отмахать четыре сотни километров по не самым лучшим дорогам – это не семечками поплевывать. К посту военных, который перекрывал Институтское шоссе, добрались только к семи вечера.
Выбрались из машин, расправили затекшие руки-ноги, поставили палатки.
Кешке почему-то пришли на ум строки Лермонтова: «Но тих был наш бивак открытый…» Лагерь охотников был действительно тихим. Народ – тертый. Все хорошо понимали, что завтра предстоит трудный день. Как ни крути, а впереди – несколько тысяч нежити.
Утро не задалось. Небо заволокла сплошная серая пелена, заморосил мелкий дождь. К этому добавился и порывистый холодный ветер.
Завтракали в столовой поста. Там же наскоро провели общее собрание на тему – стоит ли в такую погоду переться в неизвестность. Большинство посчитало, что стоит. И Кешка, и Саня были против, но убедить народ не смогли. Сразу после завтрака солдат-срочник распахнул створки ворот в переплетении колючей проволоки, и колонна тронулась.
До корпусов Института от поста – чуть меньше девяносто километров бетонки. Какой-то час езды, если бы за шоссе был хоть небольшой пригляд. Но шоссе не ремонтировалось еще с советских времен. Бетон выщербило, местами подмыло. Что уж про последние три года говорить…
Машинам то и дело приходилось объезжать по обочине расколотые подмытые плиты. Местами так и совсем торчали голые скелеты ржавой арматуры. От былого бетона осталась одна крошка.
«Урал», в кузове которого торчали Кешка с Саней и еще шесть охотников, тяжело переваливался по ухабам, опасно кренился временами, но ехал вперед, пусть и медленно. То и дело кто-то матюгался от нещадной тряски. Пару раз встряхивало так, что люди падали с жестких лавок на пол. Одним словом – полная веселуха!
Когда через пару часов и сорок километров пути колонна тормознула, то народ выбирался на не совсем твердых ногах. Отдыхали с полчаса. Хотя, какой отдых на ветру под дождем? В теплое нутро фургонов лезли почти с удовольствием, чтобы тут же опять материться.
Эх, Россия-матушка! Сколько лет после Гоголя минуло, а беды остались те же – дураки и дороги!

Глава 11.

Когда в голове колонны грохотнула очередь, большинство облегченно вздохнуло. Наконец, дело! Горохом посыпались наружу с оружием наизготовку.
Что творилось за туманной пеленой дождя - никому разглядеть не удалось. Ясно одно – шел бой!
Истерически заходился пулемет, сухим полотном рвались автоматные очереди,  звонко чпокали гранаты.
- Саня! Давай на разведку! Остальные – под прикрытии машины. Следите за лесом! – скомандовал своим Кешка.
Саня без раздумий рванул пригнувшись в сторону боя, остальные присели на корточки у колес.
Пулемет впереди затих. Автоматы продолжали надрываться.
- Лента кончилась? – вполголоса спросил у Кешки присевший рядом охотник, еще совсем молодой, едва ли не младше Пашки.
- А я знаю? Может и лента. Только пауза для ленты что-то длинновата.
Что-то громыхнуло, да так, что дернулся многотонный «Урал». Очереди резко оборвались, только тихо шуршал дождь. Кешка смахнул с лица влагу. Он напряженно всматривался в дымку дождя. Там, за темнеющим силуэтом первого фургона, промелькнула неясная фигура, отчаянно зажестикулировала. Саня!
Через тройку минут он уже пристраивался к Кешке, утирая мокрое лицо сочащимся от влаги платком.
- Ну, не тяни!
- Хана мужикам! И бэтру хана. В лепешку!
- Как в лепешку?
Получить ответ Кешка не успел. В хвосте колонны тоже хлестанула очередь.
- Обложили! – Саня сплюнул и витиевато выматерился. - Филимоныч, если та хрень, что бэтр накрыла сюда двинет – кранты! В лес уходить надо! Я и у передней машины то же сказал. Вроде послушались.
- Сань, толком можешь?
- Ты «гусеницу» свою помнишь?
- Почему это она моя? – собрался было обидеться Кешка. Потом до него дошло, - Она бэтр завалила?
- Эта сволочь прыгает! Представляешь, сколько в ней веса, если бронетранспортер раздавила? Давай, поднимай людей! Уходить надо!
- Ну… За мной! К лесу! – Кешка без оглядки бросился к черной от влаги стене елок, на откосе поскользнулся и съехал на заднице прямо под колючие лапы. Сверху его обдало целым водопадом.
Остальные семеро тоже не задержались. Только Саня побежал дальше по дороге - предупредить экипажи двух последних машин.
Потом над шоссе пронесся звук, как у лопнувшей струны: «Плом-м-м!»
Это было зрелище! Огромная туша семиметровой сарделькой всплыла над шоссе и обрушилась прямо на первый «Урал».
- Господи! – ахнул рядом с Кешкой все тот же молодой охотник. И сразу закрестился, забормотал заведено «Отче наш».
Кешка чуть поморщился. Детский сад. Ладно, что в панику не ударился!

- Мужики, лучше метров с полсотни от шоссе отойти. Сейчас эта розовая дрянь и наш «Урал» проутюжит! Давайте-ка двигаться, - выдохнул подбежавший Саня.
- Ты остальным сообщил? – поинтересовался Кешка.
- Конечно! За тем и бегал!
- Ладно. Уводи мужиков. Я еще посмотрю тут. Гранатомет мне оставьте.
- Кеш, не дури… Там, у бэтра… Пробовали мужики, в общем… Не берут тварь гранаты, - Саня дышал все еще с натягом после бега. Его горячее дыхание вылетало изо рта туманным облачком.
Дождь усилился, зашелестел крупными каплями по хвое. Грязно-розовая «сарделька» продолжала елозить по останкам фургона. Стрельба в хвосте колонны прекратилась.
Рядом с залегшим под елкой Кешкой зашебуршило. Он схватился было за автомат, но увидел, как стебли травы раздвинула остренькая мордочка с блестящим шевелящимся черным носом. Следом показались любопытные бусины глаз и колючая спина. Тьфу ты! Ёж! Зверек протопал к Кешкеному рукаву, принюхался, чихнул и сопя утопал в траву.
Постепенно туманная пелена спадала. Сквозь дождь проступил нечеткий силуэт остатков головного бронетранспортера. Никакого движения. Ни единой вампирши. Неужели здесь только «сардельки»?
Кешка так усиленно всматривался в сторону бэтра, что пропустил, когда чудовище закончило все дела с первым фургоном и прыгнуло на второй. «Плом-м-м» и все дела!
Пора было отходить. Нового ничего узнать не удалось. Ясно одно – связываться с гусеницами не стоило. Кешка ничуть не сомневался, что способ борьбы с тварями сыскать можно, но не сейчас.
След отошедших вглубь леса охотников просматривался ясно. Охотнички, чтоб их… Не могли нормально отойти, ломились стадом испуганных слонов! Кешка сплюнул.
Остатки отряда собрались на полянке метрах в ста от дороги. Кешка прикинул – человек двадцать пять. Уже что-то. В ноздри ударило соблазнительно острым запахом табачного дыма. Вот же…
Кешка ошарил мужиков глазами. Курил медведеобразный мужик, вроде из Кузькинской артели. Так ничего до них и не дошло…
Кешка быстрыми шагами подошел, вырвал сигаретину у мужика прямо изо рта и затоптал.
- Ты что, мать твою, хочешь, чтобы эти, - Кешка махнул в сторону шоссе рукой, - сюда припрыгали?
- Так они, это…, запахов не чують… - мужик явно растерялся.
- Откуда ты знаешь? – продолжил наседать Кешка.
- Так ить, ни разу же…
- А твари эти сарделечные ты видел? Ты знаешь, что и как они могут? – Кешка распалился и чуть не шипел на проштрафившегося мужика. – Знаешь?
Остальные мужики начали собираться вокруг. К командиру подошел Саня и тронул за плечо.
- Филимоныч, не будет он больше. Понял он. Ты понял?
Мужик часто закивал.
- Так, - Кешка обвел взглядом столпившихся. – Кто еще не понимает, что игры кончились?
Большинство опустило вниз головы.
- Ты! – Кешка ткнул пальцем в грудь Кузькинского артельщика. – Раз понял, то бери двоих мужиков и пройдись вдоль шоссе назад. Всех, кого встретишь, давай сюда.
Сквозь толпу протиснулся один из двух уцелевших военных, лейтенант.
- Не лучше ли отдать командование тому, кто…
- Тебе что ли? Ты вампиршу-то вблизи видел? Ты знаешь, как с этими «сардельками» воевать?
Лейтенант промолчал.
- Колька-Воробей где? Видел кто? – спросил Кешка.
- Туточки я, командир! – низенький Горобец протиснулся между обступившими Кешку охотниками.
- Ты тоже бери двоих. Пойдете в сторону Института народ искать. Так, ты, лейтенант. Я вроде еще сержанта видел. Где он?
- Около оборудования.
- Какого еще оборудования?
Лейтенант бросил взгляд по сторонам и склонился к самому Кешкиному уху.
- Я позже все объясню.
- Ладно. Ты и ты. Пойдете с лейтенантом на ту сторону дороги. Там хоть и болотина, но кто-нибудь сразу мог и не сообразить. Пройдетесь взад-вперед. На шоссе вас прикроют… - все окружающие сразу потупили глаза. – Я прикрою. Сань, пойдешь со мной?
- А то!
- Я, вроде, Кирюхина видел здесь?
- Он там вон, костер разжечь…
- Мужики! Вы как дети, ей богу. Какой костер? Киря! Иди сюда!
Подошел Сергей Кирюхин. Как и Кешка, он был из первых охотников. Невысокий, кряжистый, с большим родимым пятном на пол-лица.
- Останешься командиром за меня. Если через, - Кешка бросил взгляд на часы, - час двадцать не вернемся, уводи народ к посту. И потише себя ведите. Не курить, костров не жечь. Хрен знает этих тварей, вдруг учуют. Посты расставь.
- Сделаю, Кеш, - кивнул Кирюхин.
- Ну, лейтенант, пошли.
Впятером двинулись к дороге.
На шоссе, на полпути между остатками третьего и четвертого «Уралов» торчали две «сардельки». Они с пронзительными взвизгиваниями, как ножом по стеклу, только гораздо громче, терлись боками. Больше никого видно не было.
- Так, лейтенант. Мы с Саней подбираемся вот сюда, - Кешка показал на развалины первого фургона. - Устроимся, я рукой махну. Вы трое – сразу перебежками на ту сторону. Даю вам на все про все час. Бой услышите – дуйте в хвост колонны и перебирайтесь там. Все понятно? Да, постарайтесь потише. Сань, двинули.
Пригнувшись, охотники осторожно пошли вдоль бурьяна в придорожной канаве. Когда поравнялись с исковерканными обломками первого фургона, выбрались на шоссе. Зрелище расплющенного грузовика особой радости не доставило. Но времени любоваться не было. Саня примостился у порванного колеса, Кешка – у вмятого в бетон мотора. Похоже, внимания «гусениц» не привлекли. Те продолжали тереться боками.
Кешка поднял руку и оглянулся. Один… второй… третий… Перебрались. Теперь оставалось только ждать. От острого желания закурить рот заполнила густая тягучая слюна. Кешка сплюнул.
- Сань, - зашептал он, - как думаешь, сможем в случае чего покарябать этих тварей?
- Да кто его знает? Ни пулемет, ни гранаты их не взяли. Поживем – увидим…
Больше они не разговаривали, просто лежали и смотрели на занятых непонятным делом «сарделек». Время тянулось ужасающе медленно.
Минут через пятнадцать в кустах замаячил лейтенант, приподнял кулак с двумя оттопыренными пальцами. Кешка кивнул в ответ и махнул рукой - давай, мол. Двое охотников перебежали дорогу и скрылись в лесу.
И опять потянулось томительное ожидание. Еще минут через десять «сардельки» кончили начесывать друг другу бока. Одна потащилась в хвост бывшей колонны. Другая начала медленно кружить на месте, будто готовящаяся улечься собака, с каждым поворотом дробя в пыль бетонные плиты дорожного полотна. Этот медленный «танец» длился минут пять. Потом из кустов за болотиной выскочил один из охотников. Кто это такой, Кешка разглядеть толком не смог. Как-никак, метров полтораста до него было.
- Дур-р-рак! – сквозь зубы процедил Саня. – Куда тебя черти…
Охотник, нимало не скрываясь, перебрался через дорогу и выбрался на шоссе. Замершая «сарделька» плюмкнула и взметнулась в воздух. Охотник заметался и бросился бежать в сторону залегших Кешки с Санькой.
Тварь с громким треском приземлилась метрах в пятнадцати сзади беглеца. Во все стороны полетели обломки бетона, один угодил, похоже, охотнику в спину. Тот упал, приподнялся, опять было побежал. Но раздалось громкое «бз-з-з», из той хреновины, что Саня назвал иглой, ударила струя пенной жидкости. Прямо в беглеца.
Зашипело, упавшего охотника закрыло облачко тумана.
- Ах ты ж, сучара! – завопил Саня, - Я тебя…
Кешка не успел ничего предпринять, как громыхнул выстрел из снайперки. Тварь хрюкнула, будто подавившись, и довольно шустро поползла к ним.
- Сейчас я тебя, сейчас… Получай, паскуда! – Саня опять выстрелил.
«Сардельку» свернуло колесом, она прокатилась немного вперед, потом скатилась в дороги в лес и, видимо, начала там биться. Затрещали ломаемые деревья, высоко над елками взметнуло целую тучу старой хвои и измочаленных веток.
- Ты… Ты куда ей попал?
- Потом! Сейчас давай ходу отсюда!
Второе чудовище уже пёрло на них взбешенным локомотивом.

[ersh57]

Глава 12.

Еле успели отбежать вглубь леса, когда со стороны шоссе веером ударила струя жидкости, с легкостью кромсая вековые елки. И тут же по ушам ударил истошный визг твари. Кешка моментально оглох на одно ухо. Отбежали от дороги еще с полсотни метров. Оглохшее ухо странно онемело. Кешка прикрыл его ладонью. Остановились.
«Сарделька» продолжала истошно орать, но, похоже, с шоссе не двигалась.
- Филимоныч, кровь у тебя.
- А? Где?
- Из-под ладони.
- Черт! Ухо повредила, тварь. Хорошо, если перепонка не лопнула. Пошли что ли?

Шли медленно. Подстреленная тварь продолжала биться в судорогах, заставляя то и дело вздрагивать землю под ногами. Истерический визг другой сменился жалобными подскуливаниями.
- Интересно, подранок выживет? Как думаешь, Филимоныч?
- Да хрен его знает. Ты куда ей залепил?
- Помнишь, я про глаза рассказывал? Они у этих гадин втягиваются вроде перископа. А сверху броневая нашлепка. Когда эта «гусеница» нацеливается, то начинает «моргать». Ну, на долю секунды глазом выстрелит и обратно под броню.
- Что, всеми разом моргает?
- Не-а! Поодиночке сволочь! В этом и трудность. Момент подгадать надо.
- Это что же, тебе повезло просто?
- Как тебе сказать – ритм я вроде поймал. Ну и вмазал.
- Оба раза в глаз?
- Нет, первым я ей иглу повредил. В самую дырку попал. Видел, как подавилась?
Оба тихонько захихикали. Да уж – зрелище знатное!
- А все-таки дурак ты, Сань.
- Это почему же?
- О последствиях не думаешь.
- Знаешь, Филимоныч, это тебе положено. Ты у нас командир, ты и думай, - обиделся Саня.
- Ага, надумаешь с вами. Один, вон, не думая, на шоссе выпрыгнул. Другой, тоже не думая, пальбу начал.
- И чем тебе моя пальба не нравится? Тварь подстрелил? Подстрелил!
- В том и дело, что подстрелил. Но только одну. А вторая? Что если они теперь по-другому нападать станут?
- Ну тя на фиг, Филимоныч! Че ты мне мозги конопатишь? По-другому, по-другому… Еще чего придумаю…
- Ладно, там увидим. Ты только своими «прозрениями» делись сначала. А то… Обидно не то, если я или ты погибнем. Обидно, если остальных под монастырь подведем.
- А-а-а, вон ты о чем… Ну, извини, об этом я действительно… Честно говоря, маху дал. О мужиках как-то в голову не пришло…
- Замнем. Но на будущее – помни. На нас с тобой люди надеются.
- Да усёк уже. Можешь не ругать больше. А вот и наши!
Народу на поляне явно прибавилось. Все встревожено крутили головами, вслушивались в непрекращающийся шум у шоссе.
Почти сразу к Кешке с Саней подскочил Кирюхин.
- Что за шум вы там подняли?
- Вон, Саню благодари. Одну «сардельку» умудрился достать. Она сейчас лес крушит. У вас что?
- На этой стороне четверых еще нашли. Да двое с той пришли.
- Этих двоих видел. Был еще один, но угодил «сардельке» на поживу. Сколько сейчас народу?
- Если с группой лейтенанта считать – тридцать два человека.
- Черт, два десятка человек потеряли ни за понюшку табака! Ждем лейтенанта, - Кешка посмотрел на часы, - еще сорок минут. Потом двигаем к Институту.
Кирюхин с удивлением посмотрел на командира.
- После таких потерь?
- Серёг, у тебя другие предложения есть? Ты подумай, ну, вернёмся мы. Кто пойдет после такого разгрома? Да и время… Нет, надо продолжить что решили. Ты не думай, гнать насильно на убой никого не буду. Добровольцев кликну. Народ собирай!
Когда через полчаса появился группа лейтенанта еще с тремя «найденышами», народ на поляне уже поделился на две неравные группы. С «пополнением» разбирались недолго. Минут через пять отряд тех, кто решил вернуться, скрылся в лесу. Осталось восемь человек. Кешка с Саней, Кирюхин, лейтенант с сержантом и еще трое добровольцев.
- Ну, мужики, предлагаю для начала глянуть на Санину «сардельку», а потом и двигать дальше. Другие предложения есть? Тогда пошли.
Дождь почти стих. Ветер тоже не чувствовался. Облака по небу уже не неслись стремительной чередой, а низко-низко нависли над вымокшим лесом грязно-серым одеялом.
На шоссе было пусто. К колее пробитой в стене леса взбесившейся «сарделькой» подбирались предельно осторожно. Но все было тихо. Только чуть слышно шуршал дождь.
Туша подбитой твари свернулась гигантским бубликом метрах в двадцати от кромки леса. Грязно-розовые бока еле заметно вздрагивали. Но в остальном…
Бившаяся в агонии тварь вытоптала приличных размеров полянку. Весь небольшой отряд стоял сейчас на дальнем от «сардельки» краю, готовый мгновенно броситься в лес. Первым к твари решился подойти Саня. Он осторожно, чуть не на цыпочках, зашел по краю поляны к голове «сардельки», присмотрелся, потом поманил рукой остальных.
Сержанту тут же взбрело в голову дотронуться до шкуры монстра. Хорошо, что Кирюхин успел перехватить уже потянувшуюся руку и показать вниз. Ветки, хвою, все, что касалось грязно-розовой бугристой поверхности, покрывал землисто-пепельный налет. Сержант подобрал с земли небольшой прутик и ткнул в шкуру. Пшикнуло, плюнуло сизым облачком зеленоватого дыма. Кончик прутика моментально посерел и повис вроде пепла на сигарете.
Висевший на полянке аромат, вообще, отдельная статья. Тяжелый и густой, такой, что казалось – ломтями резать можно. Нельзя сказать, что неприятный. Чуждый – это вернее. Запах бил по ноздрям так же, как бьет аромат насквозь прокуренной комнаты после прогулки на свежем воздухе, до рези в начинающих слезиться глазах. Мужики жмурились, но любопытство пересилило. Скоро все жались рядом с Саней.
Исковерканная морда чудища стоила того, чтобы на нее посмотреть. У Кешки с какой-то стати сразу всплыли в памяти кадры хроники времен финской войны. Там валялся на снегу полусферический колпак от дота линии Маннергейма. Вот и тут та же форма. Почти идеальная полусфера, даже на вид твердая, маслянисто поблескивала вороненой, в розовых оспинах, поверхностью, как надкрылья диковинного гигантского жука.
Мелкая морось не успевала упасть на бронированную башку твари, испарялась, и вся морда была в легком облачке прозрачного пара. Но не сказать, чтобы броня была раскалена. Воздух не плясал, не было всех этих прихотливых струек и мелких вихорьков, которые танцуют над раскаленными поверхностями.
В самом центре морды торчал небольшой шпенек с иззубренным изорванным концом, всё, что осталось от расстрелянной Саней иглы. Из мелких трещин неспешно пузырилась грязно-серая жидкость, капала на землю. Там уже образовалась приличных размеров яма с неторопливо клокочущей чернильной жижей.
Над остатками иглы в три ряда свисали на тоненьких стебельках глаза. Теперь хорошо было видно бронированную крышку у каждого глаза, сантиметров пяти диаметром и сантиметров трех в толщину. На месте одного глаза – дыра, из которой сочилось что-то вроде зеленоватого гноя.
А еще всю морду бороздили еле заметные трещинки. Только одна прямо на глазах ширилась.
- А это что за хрень? – шепотом спросил сержант.
- Тс-с-с! – прижал палец к губам Саня и настороженно глянул на дорогу.
Сержант зажал рот рукой и закивал.
Вся восьмерка стояла и заворожено наблюдала, как эта трещина растет и углубляется. Было слышно, как внутри головы «сардельки» что-то потрескивает, вроде, как искрит несправная розетка. Иногда то тут, то там из трещины сочились струйки легкого дыма, подкапывала густая черная жидкость. Минут через пять, может чуть больше, в недрах головы что-то громко хрумкнуло и кусок головы упал прямо под ноги охотникам. Те едва успели отскочить.
- Оппа-на… - не сдержался Саня.
Кусок отвалившейся брони оказался наростом на спине вампирши, распростершейся сейчас на чавкающей от влаги земле. Тварь имела совсем коротенькие ручки и ножки, вздутое тело, но то, что это именно вампирша – не вызывало ни малейшего сомнения. Черепа, как такового не осталось. Похоже, Санин выстрел постарался. Как раз рядом был разнесенный вдребезги глаз. А вот нижняя челюсть с клыками торчала. И клыки эти никому иному, кроме вампирши принадлежать не могли!
Люди смотрели на это тошнотворное зрелище и понемногу пятились все дальше и дальше от выпавшей из головы «сардельки» вампирши, от самой «сардельки».
Сержанта скрючило от рвотных спазмов. Едва его отпустило, то отряд тут же убрался с полянки. Сначала к шоссе, а потом в лес. Сначала почти бежали, потом подуспокоились, выровняли дыхание и пошли медленней. Но шли молча. Желания говорить ни у кого не было.
Через час с небольшим остановились на небольшой полянке перекусить. Но опять, ели молча и сосредоточенно, прятали друг от друга глаза, словно совершили что-то постыдное.
После перекуса продолжили путь. Шли метрах в ста, ста пятидесяти от шоссе, все также угрюмо молчали. Уже в сумерках вышли к той землянке, у которой Кешка с Саней повстречали лосиху. Поужинали, разобрались с очередностью дежурств и завалились спать. Спали все беспокойно, часто вскрикивали и просыпались. К утру отряд не столько отдохнул, сколько окончательно все вымотались. Даже Саня, наравне со всеми, щеголял ввалившимися щеками и огромными синяками под глазами.
Кешке всю ночь снились толпы «сарделек», которые рассыпались на отдельных вампирш и гонялись за ним. Он оглядел остальных. Воспаленные глаза, бледные лица. Сержант, тот и вообще с прозеленью. Не смог в себя вчера ни одного кусочка впихнуть. После вчерашних приключений стоило передохнуть.
Кешка посоветовался с Саней. Тот был за отдых. На том и сошлись.

[ersh57]

Глава 13.

Почти весь день продремали. К вечеру вроде немного отошли, начались разговоры. Но про вчерашние события не упоминали. Кешка, наконец, поговорил с лейтенантом. Метров на полсотни вглубь леса отошли от землянки и поговорили. Интересный, надо сказать, был разговор, пусть и недолгий.
Что произошло в Институте, армейцы выяснить не смогли. Все попытки, а только лейтенант знал о шести, закончились полной неудачей. Единственное, что военные твердо усвоили, это то, что на территории Института ни одно электронное устройство толком не функционировало. Этим же объясняли и значительный уровень радиопомех на всей территории оцепленной зоны.
Ни радио, ни телевидение в Городе и ближайших окрестностях в лучшем случае просто не работали. Что происходит в худших, Кешка знал на примере дедова телевизора. Только-только успели купить за пару месяцев до начала эпидемии смертей. Большой, современный. Полыхнуло тогда – будь здоров! Хорошо, что сообразил покрывалом с дивана телевизор накрыть, иначе – быть бы беде, дед без дома остался бы.
Многие тогда ожоги получили, у того же Сани руки пятнали шрамы, вспыхивали в карманах и сумочках мобильники, взрывались кварцевые часы и прочая электроника. В общем, никакой связи, кроме обычного проводного телефона, не осталось. Да и на Кешкиной руке красовались старенькие отцовские «Командирские» совсем не зря. Механика оказалась надежнее и сюрпризами не грозила.
Оборудование, которое перли в объемистых рюкзаках лейтенант и сержант, было, вроде как, специально изготовлено для работы на территории Института, и по утверждению разработчиков оно могло обеспечить отряд связью.
Еще интересней оказались очки, десяток которых оказался все в тех же рюкзаках.
Кешка долго вертел в руках эту непритязательную конструкцию в стиле шофёрских «консервов» двадцатых годов прошлого века со стеклами чуть не в два сантиметра толщиной..
- И как эта хреновина работает?
- А вы оденьте и на землянку посмотрите, - ответил лейтенант.
Кешка нацепил очки. Серость ненастного дня сразу расцветили яркие краски. Алые, зеленые и бирюзовые пятна начали складываться в картинку и…
- Это типа тепловизора что ли? Ух ты, мужиков сквозь стенку видно!
- Не совсем, товарищ командир. Точно принцип действия не знаю, но что-то типа пассивного преобразователя какого-то излучения… Э-э-э… А! Вспомнил. Кирлиановского. Тут еще и настройки есть. Вот эти рычажки.
Лейтенант взялся за Кешкин указательный палец и подтащил его к рычажку сбоку очков.
- С этой стороны – чувствительность. Вы пробуйте, пробуйте!
Кешка шевельнул рычажок вниз. Картинка утратила красочность, зато сразу появилась глубина изображения. Все стало видно четче.
- А с другой? – спросил Кешка и тронул второй рычажок. Картинка скачком приблизилась. – Ага, увеличение! Ценная штука.
Он снял очки и какое-то время еще рассматривал их со всех сторон, потом со вздохом протянул лейтенанту.
- Оставьте у себя. Все равно раздавать надо, когда на территорию Института… Да, и вот еще… - лейтенант сунул Кешке пухлый конверт. – Там планы и снимки со спутника.
- А чего вы туда лезете все? – поинтересовался Кешка, знакомясь со снимками. – Бомбой бы какой шандарахнули – и все!
Лейтенант немного помялся.
- Я точно утверждать не буду, но ходят слухи, что пробовали. Только не сработало. И потом… Слишком много в Институте информации уникальной. Там работала единственная в России группа по физике времени.
- Знаю. Друг у меня в этой группе был. Может, слышал? Клюкин Андрей. Он мне этой темпоральной физикой всю плеш проел.
- Угу, было дело, слышал. Так вот, в задачу нашей тройки входит документацию этой группы найти. Все, что удастся, надо ученым доставить. Эх, жаль – капитан погиб! Он бы все лучше объяснил. А я… Я ж и не знаю почти ничего.
Кешка смотрел на лейтенанта со смесью сочувствия и жалости. Если бы капитан не погиб – этих сведений нынешнему командиру отряда не видать бы, как своих ушей! А лейтенант молодой еще, наивный. Вот и выложил.
- Только, вы уж, Иннокентий Филимонович, о нашем разговоре – никому. Сами знаете, не погладят меня по голове за разглашение.
- Слушай, лейтенант, кончай выкать. Меня все Кешкой зовут или Филимонычем. Вот и ты давай… Кстати, а самого-то тебя как звать? А то все – лейтенант да лейтенант.
- Я… Бубликов я, Иван.
- Ваня, значит. Ладно, Ваня, пошли к мужикам. Что касается документов, сможем – сделаем. А на нет, сам знаешь, и прокурор не чешется. И очки эти ваши… Ты их, пожалуй, сейчас раздай.
Когда подошли к землянке, то сразу услышали негромкий смех – сержант травил армейские анекдоты. Значит, мужики ожили. Что же, пора собираться и топать дальше. Времени около пяти часов. До темноты – часа четыре. Если приналечь, то километров пятнадцать отпахать можно, почти к самому Институту. Жаль, что по шоссе нельзя шлепать. Эх, так его разэдак. По своей земле и с опаской…
Снялись быстро, и опять пошли лесом вдоль шоссе. Особенно не спешили, но и не медлили. К самым сумеркам вышли на небольшой песчаный холмик, поросший сосновым редколесьем. С самой вершины хорошо просматривался бетонный забор вокруг Института.
Саня углядел выворотень. Под прикрытием его корня и расположились. Наскоро перекусили и завалились спать. Кешка дежурил первым. Развернул план Института, полученный от лейтенанта, долго его сравнивал со снимками из космоса. Прилично там шарахнуло! От центральной группы зданий мало что осталось. Вместо корпуса энергоцентрали одна воронка. Только жилой комплекс и казармы почти не пострадали. Но это сверху. А как на самом деле?
Пока не стемнело, все прикидывал, как действовать завтра. Потом просто сидел, вслушивался в шум ночного леса. В двенадцать растормошил Кирюхина и завалился под бок к Сане.
Разбудило Кешку птичье пение. Какая-то птаха зацвиркала над самым ухом. Кешка вскочил было, схватился за автомат… Со сна померещилось не знамо что. С минуту тихо чертыхался. Материться Кешка толком так и не научился, не смотря на тридцать с гаком лет. Все больше чёртову бабушку поминал. Вот и сейчас по адресу бедной старушки прошелся. Хотелось громко, в полный голос, да близость Института беспокоила.
Время едва перевалило за пять утра. Народ все еще спал. Только сержант, которому выпало дежурить под утро, с интересом прислушивался к Кешкиным тирадам, но не прерывал. Видно, интересно ему было послушать, как ругается новый начальник.
Кешка еще малость побурчал, хотел было опять прикорнуть, но сон уже не лез. Тогда он спустился с холмика к овражку, где журчал родничок, умылся студеной водой.
Как ни странно, но будить никого не пришлось. После Кешкиной ругани все и так проснулись, теперь только потягивались, разминая затекшие спины.
Сержант почти сразу затеплил несколько таблеток сухого спирта и разогрел консервы. За коротким завтраком все вместе прикинули, что предстоит делать.
Лейтенант предлагал сразу идти к исследовательским корпусам.
- Нет, Иван. Давайте, сначала какую-никакую разведку организуем. Понаблюдаем денёк. Не хочется мне что-то после шоссе на новые сюрпризы нарываться, - охладил его пыл Кешка. – Так. Предлагаю наблюдать двойками. Нас – восемь. Значит – четыре точки наблюдения. Очки у всех есть?
Саня молча достал из-за пазухи выданные вчера очки. Другие тоже зашебуршили под одеждой.
- Не доставайте. Верю. Смотрите. Вот, четыре холма у проходной. Начнем с них…
Кешка старательно объяснил свою задумку остальным. Народ не просто слушал. Мужики понимали, что с кондачка в вампирье логово не сунуться. Пошли предложения. Даже лейтенант угомонился и сделал пару дельных замечаний. Далеко не всё Кешка принял, но кое с чем согласился.
Минут через пятнадцать разбившийся на пары отряд разошелся. Пошли налегке, все лишнее прикрыли дерном у выворотня. Встретиться договорились на этом же холмике в полдень. Но выполнять планы хорошо только тогда, когда этому никто не мешает…

Впрочем, никто и не мешал. Кешка с Саней выбрали, пожалуй, самую опасную позицию – невысокий холмик у бывшей центральной проходной. Выходивший к шоссе склон изрядно подточила узкая говорливая речушка. Вот на самом верху этого откоса охотники и расположились.
Место Кешка выбрал с умом. Почти всю верхушку двадцатиметрового откоса источили многочисленные ласточки-береговушки. Было только одно место, где отсутствовали их норки – источенный временем остаток древней скалы с одинокой корявой сосной на верхушке недлинным языком вырывался из песчаного холма.
Отсюда весь Институт был как на ладони. Ну, не совсем весь, конечно. Территория Института огромна. Но все жилые здания, часть опытных цехов и даже воинский плац просматривались отлично.
Когда Институт еще только строился, то на этом обрыве даже пост наблюдения имелся. Потом… Много чего было потом. Вот и пост этот не использовали по назначению лет десять минимум. Это когда-то Институт чуть не дивизией охранялся, но финансирование сократили, большую часть исследований заморозили. Кешка поморщился от воспоминаний.
Его отец отдал Институту тридцать два года, да и саму жизнь тоже отдал. Как и мать, впрочем. Кешка и сам работал здесь последние пять лет перед…
Он вздохнул.
- Чего вздыхаешь, Филимоныч? – осведомился Саня.
- Да так, вспомнилось…
В бункер поста они пролезли с трудом. Петли толстенной стальной двери давно прикипели ржавчиной. Хорошо еще, что щель была. Узкая, правда, еле протиснулись. Но смысл попасть в бункер был! Обзор отсюда великолепный, да и проблеск от бинокля не засечь. Единственный недостаток – запах.
Черт его знает, чем несло. Не то дохлятиной какой, не то гниющей помойкой с примесью гари.
Охотники внимательно осмотрели бывший пост. Хотя, чего осматривать то? Небольшой коридорчик да смотровая с двумя амбразурами. На полу – толстый слой пыли, паутина да лишайник по стенам, голый бетон амбразур местами пятнали подушки зеленого мха.
Кешка помнил этот пост совсем другим. Бывал он здесь когда-то, еще мальчишкой. Тогда здесь часто дежурил старший прапорщик Кукушкин - давнишний друг отца дядя Вася. На лыжах ребятня накатается на другой стороне холма, там отличная горка с естественным трамплином, и сюда – греться. Бывало – гоняли, но чаще вручали большую кружку горячего чая. Правда, не в самом бункере, а наверху, там стоял небольшой щитовой домик, догнивающий остов которого еще торчал.
А сюда Кешку пускали нечасто, но иногда удавалось глянуть в амбразуру. Дядя Вася бинокль давал, поднимал на табуретку. Кешка любил рассматривать горизонт, он тогда мечтал стать моряком, капитаном дальнего плавания. Все представлял себе рулевую рубку и себя: «Право руля! Лево руля!» Хорошее было время.
Сейчас пейзаж расстилался почти тот же, что и в детстве. Только тогда внизу всегда суетилась куча народа, а теперь – ни души. Ну, и еще отличия были.
Кешка долго рассматривал в бинокль остатки некогда грозного КПП. В последний раз он бывал здесь три с лишним года назад. Тогда кирпичный отстойник на въезде был еще цел, и все ворота наглухо закрыты. А теперь – груды битого кирпича, да несколько остовов сгоревших грузовиков. Но не это было самое интересное. На площадке перед КПП виднелось еще кое-что. Пара исковерканных груд металла.
Одну он распознал. Только недавно подобную видел. Похоже на раздавленный БТР. Вторая – останки танка. Покореженные и оплавленные, с короткой сосулькой вместо пушки.
- Кто ж его так? – спросил свистящим шепотом Саня.
- А я знаю?
- Слышь, Филимоныч, а откуда они здесь взялись-то?
- Кто?
- Ну, эти… Танк, бэтр?
- Не понимаешь что ли? Армия постаралась.
- Значит, не первые мы, - заключил Саня и тут же прошелся по адресу вояк: - Вот же гады! Они, значит, уже нарывались. Теперь нас, значит…
Саниных слов было еще много. Но уже ничего связного. Так, мат один. Кешка отвечать не стал. Ему показалось, что в кустах справа от КПП что-то шевельнулось. Ага! Опять! И тут же еле сдержался от крепкого словца. Олень! Спокойно вышел из кустов и прямо через шоссе к речке двинул.
- Кеш, сдается мне, что ни фига он вампирюг не боится!
- Ничего не понимаю!
- И я о том же. И вон, смотри, по плацу бежит какая-то животина. Лиса, вроде.
- Вижу. Бл-л-лин! Это что же, диких животных, значит… Только людей и домашний скот. Ни фига себе – заявочки!
- Может, просто рядом с логовом?
- Нет, Сань. Ты вспомни кабана год назад.
- Это на развилке который?
- Его, Сань, его! Его же тоже тварь пропустила, а на собаку кинулась. Мне это тогда еще странным показалось. Знать бы раньше…
- И какой с этого толк?
- Пока не знаю. Чес-слово, не знаю! Но что-то тут нечисто. Носом чую!
Замолчали надолго. На территории Института не происходило ровным счетом ни-че-го! Кроме лисы, что все крутилась у плаца, больше никого они не увидели. Может, так бы никого и не разглядели, если бы Саня не решил нацепить чудо-очки, которые раздал лейтенант.
Вот тут и началось нечто весьма неординарное.
- Кеш! Там вампирши!
- Где?
- У второй пятиэтажка слева.
- Где точно?
- Да у лавочек, у среднего подъезда!
- Ты чего мне голову дуришь? Нет там никого. Чисто.
- Так вот же они!
Кешка опустил бинокль, глянул на Саню, и только тогда заметил, что тот наблюдает не через бинокль. Тут же полез в карман, нацепил очки и почти сразу увидел пару вампирш. Две измененных твари крутились на четвереньках в низеньком палисаднике около лавок. Сдернул очки, схватился за бинокль – ничего! Только легкий туман там, где должны были быть вампирши, да еще колыхался бурьян, будто от ветра.
Опять схватился за очки и…
Нежити было много! По крайней мере, в пределах видимости крутилось сотни две. Самых разнообразных. И простые вампирши, и измененные на разных стадиях, и штук пять «сарделек». Были еще какие-то богомолообразные твари, бочонок на тонких ножках похожий на бетономешалку.
Кешка снял очки и вытер мгновенно вспотевшую шею.
- Черт, черт, черт! – зашептал он и опустился на пол.
- Филимоныч, что будем делать? – спросил Саня, оторвавшись, наконец, от созерцания вампирьего многообразия.
- Не знаю, Сань. Знаю одно – здесь нам точно ходу нет. Надо в другом месте поискать лазейку. Если бы не этот чертов охранный периметр! Колючку и ров, хрен с ними, преодолеем. Электричества сейчас нет. «Сардельку» рядом с КПП видел?
- Угу.
- Она прямо по колючке топчется. Было бы электричество… Хотя, не факт. Может она устойчивая? Ладно, с этим в любом случае разберемся. А как забор преодолеть?
- Кеш, ты чего? Елку срубим, часть сучков оставим – вот тебе и лестница.
- Ты пики на заборе хорошо разглядел? Ладно, думать буду. Давай собирайся, пора возвращаться. Здесь больше ничего путного не увидим.

[ersh57]

Глава 14.

По дороге к выворотню Саня продолжил расспросы.
- Филимоныч, а откуда электричество-то? Энергоцентраль-то – ёк, накрылась?
- Сань, система охраны отдельно запитана. А эта электростанция… Она больше для отвода глаз. Под главным исследовательским комплексом – реакторная. Вся энергия оттуда шла. А эта… От нее только уличное освещение, да горячая вода с отоплением.
- Надо же! Не знал!
- Я бы тоже не знал, если бы отец тут главным энергетиком не работал. Да и то – все мое знание случайными оговорками ограничено.
- Кеш, а это, реакторы работают еще?
- Сань, я тебе, что, господь бог, чтобы все знать? По идее – должны. Там такая автоматика… А, не объяснишь!
- Ну, а все же?
- Не зна-ю! И вообще, дай подумать. Лучше по сторонам следи. Еще нарвемся!
То ли совет вовремя поспел, то ли еще что, но только забежавший метров на тридцать вперед Саня неожиданно встал, как вкопанный и поднял в предупреждении три пальца.
Кешка аккуратно подобрался к нему. Спереди раздавалось странное пыхтение. Сквозь кусты виднелась странная туша. Присмотревшись внимательней, Кешка сообразил, что это то странное существо похожее на бетономешалку. Одним из концов бочкообразного тела «бетономешалка» упиралась в землю. Послышалось шуршание, земля зашевелилась, приподнялась и расползлась в стороны двумя приличными валами. «Бетономешалка» приподнялась и продвинулась в конец образовавшегося рва, немного попыхтела устраиваясь, и процедура повторилась.
За первой непонятной тварью метрах в сорока двигалась вторая. После нее валы поднимались метров до двух, а ров расширялся метров до пяти. Следом тащилась «сарделька», похоже – уминала ров.
Близко к «строительству» подходить не стали. Для чего сооружался такой ров – было совершенно непонятно. Видимо, какая-то цель была. Но какая?
Отползали медленно и осторожно. Только оказавшись в густом ельнике, встали и побежали в сторону места встречи. Да и то – по широкой дуге огибая непонятные работы.
Весь остальной народ уже расположился у выворотня.
- Ров видели? – первым делом спросил Кирюхин.
Кешка только хмуро кивнул.
- Я тут прогулялся малость, - продолжил Кирюхин. – Далеко тянется! А еще – зайца видел, который через этот ров попрыгал. Что и как – точно не скажу, только не стало косого.
- Как не стало?
- Не знаю. Я не понял. Там земля по бокам рыхлая. Следы хорошо видно. Идут-идут, а потом, раз, обрываются! Только ямка неглубокая.
- Может – прыгнул заяц?
- Не-а! Я, почитай, с самого малолетства охочусь. Если бы заяц прыгнуть собирался – заметил бы по следам. Не прыгал он. Пропал. Главное – шума никакого. Был и нету.
- Давай немного позже о зайце! Лучше скажи, что видел.
- Вампирюг я видел. И остальные – то же самое. Мимо проходной – не пройти. Вмиг схряпают.
Подошел хмурый лейтенант.
- Командир, танк видел?
- Видел.
- Чем они его так, а?
- Фиг его знает. Ты, Иван, тоже нежить видел?
- Да. Как только на место пришли, очки надели, так и увидели. До хрена их там крутится. Не пройдем.
- Ладно, давайте перекусим да посоветуемся – что делать будем.
- И то, - согласился Кирюхин. – На голодный желудок не думается толком.
- А на сытый – спится хорошо! – парировал Саня.
- Мужики, кончайте базар, - поморщился Кешка. – Без того забот хватает.
Пока ели – всласть поспорили. Предложений, как поступить, оказалось на удивление много. Главное, никто не хотел возвращаться. Кешка слушал, но спорщиков не прерывал. Под конец, подтерев последние остатки тушенки в банке куском хлеба, закончил все пересуды.
- Обойдем периметр с запада. Там есть одно место в ложбинке между холмов – лес к стене близко подступает. Это километрах в двадцати отсюда. Зданий там никаких. Сань, пила с собой?
- Обижаешь! – Саня вытащил из рюкзака пакетик со смотанной струнной пилой.
- Хорошо. Около самой стены должны стоять несколько сосен. Если вампирш рядом нет, то спилим и уроним на стену. Ну, поднимаемся! До вечера бы на место выйти. А то эти рвы! Не нарваться бы.
Как накаркал! Через час встали перед рвом. Кешка взобрался на вал и посмотрел вниз. Глубокий! Метра три – три с половиной. А с учетом высоты вала – все пять.
Поискал глазами – чтобы вниз бросить. Ничего подходящего. Пришлось вернуться и отломать отсохшую ветку у елки. Вернулся на вал и сбросил ветку в ров. На короткое мгновенье из земли выплеснулось множество тонких усиков, вцепились в ветку и тут же утащили ее под землю.
- Вот это да! – изумленно выдохнул сержант и стремглав бросился еще за ветками.
Впрочем, он был не одинок. Все, кроме Сани, бросали. Каждый раз из земли выстреливали усики. Лейтенант тот вообще додумался сунуть в ров длинную и тонкую осинку. Хорошо, что держал не очень крепко, а то бы, как пить дать, сверзился в ров. И то чуть не свалился. Кирюхин вовремя схватил за руку.
Саня же принялся что-то выискивать вдоль рва, потом подозвал к себе Кешку.
- Подсоби-ка! – и протянул рукоятку пилы, сам за другую взялся.
Выбрал он сосенку сантиметров пятнадцати у комля, но высокую.
- Сань, сверзимся же с такой! – попробовал вразумить его Кешка.
- Ничего не сверзимся. Пару свалим, а то и тройку. Ты пили, давай. Не фиг языком трепать.
Тросик пилы махом вгрызся в ствол. Через пять минут макушка сосенки уже лежала на той стороне рва.
Следующую сосну валили уже лейтенант с сержантом. Ствол лег почти впритирку к первому.
- Ну, кто первым? – спросил Саня и тут же заулыбался.
- Оно, это… Опасно, однако, - сказал Кирюхин, заглядывая с вала в ров.
- Волков бояться – в лес не ходить! Эх! – решился лейтенант и, часто перебирая ногами, перебежал ров.
Через несколько минут отряд продолжил путь.

Чем дальше шли, тем труднее становилось идти. Пологие холмы постепенно сменились сильно выветренными скалами, густо поросших шиповником, двухметровой крапивой и переплетенных стелющимися побегами дикой ежевики в сплошную непроходимую массу.
- Почище любых джунглей! – заявил Саня, когда Кешка объявил, наконец, привал. – Филимоныч, долго нам еще одежду драть?
- Да фиг его знает. Если по карте и снимкам судить – не должно здесь такого быть. Обычный лес.
- Ага, обычный! Не проехать – не пройти. У тебя там в рюкзаке вертолета не завалялось случайно?
- Откуда?
- Жаль! – констатировал Саня, согнал с приличных размеров плоского камня стайку желто-золотых ящериц и растянулся на отвоеванной площади.
Кешка тоже присмотрел себе подходящий булыган, расстелил одеяло и лег.
- Слышь, Кеш, долго нам еще тащиться? – спросил Кирюхин, пристраиваясь рядом.
- Километров десять. Вон видишь – стена периметра заворачивает? – Кешка приподнялся на локте и показал рукой, - Вон, левее той скалы.
Кирюхин долго всматривался из-под ладони, потом замотал головой.
- Бр-р-р! Башку мне напекло, что-ли?
- Чего ты, Киря? – лениво поинтересовался Саня.
- Да мерещится всякое! На секунду показалось, что… Саня, Кеш… Сами посмотрите! – ответил Кирюхин и захлопал себя по карманам, - Черт, куда ж я… А, вот!
Он нацепил розданные лейтенантом очки.
Ленивое перебрасывание фразами в отряде затихало по мере того, как люди начинали всматриваться в сторону поворота стены периметра и застывали. Челюсти медленно ехали вниз от удивления.
Посмотреть стоило. За десятиметровой скалой метрах в двухстах от привала что-то двигалось, что-то большое и, скорей всего, предельно опасное. Иногда над плоской вершиной мелькал лохмотьями кусок чего-то черно-красного, вздымались чудовищные челюсти с огромными зубами.
Люди минуту или две остолбенело следили за трапезой монстра. Первым пришел в себя Саня и затеребил Кешкин рукав.
- Филимоныч, убираться отсюда надо, - зашипел он в ухо Кешке, - Да очнись ты, мать твою!
- А… Да! Мужики, снимаемся. Только тихо.
Через минуту на плоский камень выскочила желто-золотая ящерица и замерла под жаркими лучами солнца. Немного погодя к ней присоединились товарки. Никаких следов людей не осталось. Над вершиной недалекой скалы продолжал ловить огромные куски мяса непонятный монстр.
Отряд предпочел дать огромный крюк, чтобы не встречаться с обладателем челюстей. До сумерек сумели продвинуться вдоль периметра еще километра на три и выйти, наконец, из скального лабиринта. Но и это небольшое расстояние далось с огромным трудом.
Хаотичное нагромождение скал – не самая лучшая из дорог. А уж если еще и сплошная стена кустов норовит зацепить колючками одежду…
Заснуть толком никто не смог. Едва стемнело, и на небе показалась расплывшаяся кровавой лужей луна, то воздух огласился какофонией непривычных звуков. Рев, взрыкивания, свист. Иногда кто-то истошно вопил. Разве тут уснешь толком? Только если вполглаза…
Утром даже не стали дожидаться, когда полностью рассветет, снялись с лагеря в еле забрезживших сумерках. Когда удалились от скал с километр, то напряжение стало потихоньку спадать. Еще через пару километров Кешка решил объявить днёвку. Все равно шли нога за ногу. Бессонная ночь подорвала силы.
Саня махом нашел подходящее место под развесистой кроной старой лесной яблони, неизвестно каким манером закинутой в самую гущу почти чисто елового леса. Толстый слой опавших листьев и сморщенных комочков бывших яблок – лучшей подстилки для отдыха и не придумать. Через несколько минут отряд спал. Только Кешка задумчиво колдовал над разложенными на одеяле спутниковыми снимками и картой.
Вокруг было тихо-тихо. Даже обычного птичьего гама почти не слышалось. Лишь изредка доносился стук дятла, да и тот – издалека. Да еще легкий ветерок перебирал листву яблони едва различимым убаюкивающим шуршанием.
Бессонная ночь повисла на веках пудовыми гирями. Кешка честно боролся с подступающим сном, вскакивал, делал несколько энергичных движений. Но стоило сесть, как коварная трясина сна вновь затягивала, мягко обволакивала. Через полчаса борьба завершилась Кешкиным проигрышем.
Он задремал сидя. И почти тут же проснулся, чтобы увидеть спины троих мужиков, за каким-то лешим побредших в сторону периметра. Догнал их и попробовал вернуть. Но они не реагировали, шли и шли с закрытыми глазами в самую чащобу.
Кешка опрокинул одного, но тот и на четвереньках продолжал ползти все в туже сторону. Пришлось стрелять.

[ersh57]

Глава 15.

Гром выстрела сбросил с леса сонную одурь, тут же взорвались гомоном птицы, а мужики очнулись и закрутили головами. Судя по их недоуменным взглядам, они и сами не поняли, как оказались в паре сотен метров от лагеря.
В самом лагере народ тоже повскакивал. Главное, никакой такой усталости особой уже не было.
- Пошли отседова! – сразу заторопил Саня. – Ну их на фиг, все эти выверты! Убираемся!
Спорить с ним никто не стал.
Уже когда с километр прошли, то Кешка бросил взгляд на часы и… Вместо 24 в окошечке даты значилось 26.
- Эй, лейтенант! Ваня, сегодня какое число?
- Командир, ты чего? Двадцать четвертое, конечно.
- У тебя часы правильные, вроде, с календарем. Ты посмотри, будь добр.
- Двад… Вот, чёрт! Это же двое суток!
- И я про то же.
- Филимоныч, - подал голос Саня, - чего ты там учудил с часами?
- Ни хрена я не чудил! А вот часы… То ли убежали они на двое суток, то ли мы умудрились столько продрыхнуть!
- Так ты же… Задремал, что ли?
- Был грех!
- Бл-л-лин!
Больше на ходу не разговаривали. Лишь когда дошли до намеченного Кешкой места и встали на привал, то всласть пообсуждали приключившиеся странности. Если бы еще и к каким-то выводам пришли…
Странно все это было. Черт с ними, с вампиршами – как-то приспособились уже за четыре года. Даже все эти превращения нежити – полбеды. Вот дело с непонятно откуда взявшимися скалами, да и с потерянными двумя сутками, что уж греха таить, обстояло гораздо серьезнее. Сошлись все на том, что с гнездом кровососов пора кончать как можно скорее. Впереди, похоже, объявились проблемы гораздо более серьезные.
Утро это подтвердило с совершенно неожиданной стороны.
Кешка, когда встал, то сразу направился к высмотренному с вечера ручейку – умыться. Он наклонился над небольшой заводью и щедро зачерпнул холодную воду. Но донести ее до лица не успел.
Ручеек внезапно застыл серебристым зеркалом, и там, с той стороны, на Кешку глянул совсем другой Кешка, бородатый, в каком-то странном длинном красном пиджаке и старинной шапке, как у какого-нибудь героя народной сказки.
Несколько мгновений, и ручеек опять зазвенел, но умываться охота пропала полностью.
Первое, что пришло Кешке на ум – он сошёл с ума. Галлюцинация!
Потом из ручья высунулся бердыш. Вот, прямо так взял и высунулся! Причем Кешка отчетливо видел, что в самой воде – ничего нет.
Когда Саня тоже приперся к ручью умываться, то увидел Кешку, сидящего на корточках с приличных размеров бердышом на коленях.
- Откуда откопал? – поинтересовался.
- Что? – Кешка поднял на Саню недоумевающие глаза.
- Спрашиваю, откель раритет откопал?
- Какой раритет?
- Филимоныч, ты чего, сбрендил? Откуда бердыш взял?
- Из… Из ручья… Наверное, - тут Кешка не выдержал и захихикал мелко, совсем-совсем по-бабьи. – Я – умываться, а он – бердышом. Прямо из ручья.
Саня еле сумел добиться от хихикающего Кешки более-менее связного рассказа.
- Ты его видишь, да?
- Ты о чем, Филимоныч?
- Я о топоре этом! Ты его видишь?
- А чё мне его не видеть?
- Ага, значит галлюцинация массовая! – заключил Кешка и опять затрясся в приступе смеха.
- Какая к черту галлюцинация? Пошли к остальным!
Саня подцепил Кешку под локоть, другой подхватил бердыш и поволок друга в лагерь. Там мужики с интересом рассматривали находку, пробовали лезвие на остроту.
- Серьезная хрень! – заключил Кирюхин. – Таким топориком башку отхватить – нечего делать!
Откуда появился бердыш – никто не понял. Всерьез Кешкин рассказ тоже принимать не собирались. Чего удивительного, если после последних переживаний у мужика крыша, того, поехала слегка. Один Саня принялся расспрашивать про одежду двойника.
- Кеш, а ведь ты стрельца видел. Похоже, взаправдашнего.
- Какой стрелец! Себя я увидел! Понимаешь, се-бя! Это настолько реально было…
- Что реально – понятно! – Саня чиркнул ногтем по лезвию бердыша. – Только почему ты в стрелецком кафтане себя увидел?
- А я знаю? Я вообще ни черта не понимаю в том, что с нами происходит! Скалы эти, сон двухсуточный, мужики, что куда-то во сне потопали, отражение это, бердыш! Все в единую кучу малу какую-то валится. Честно говорю – не верю толком в бога, но когда вернемся, если вернемся, самую большую свечку в храме поставлю!
- Кеш, я пойду с Кирей подступы к периметру смотреть, а тебе бы в лагере остаться, а?
- Чего ты меня опекаешь как дитя малое? Я что тебе – больной какой? – тут же взъерепенился Кешка.
- Смотри, конечно. Но я на твоем месте малость бы оклемался сначала.
- Вместе пойдем!
- Вместе - так вместе. Тогда собирайся. Десяти минут хватит?
- Сань, иди ты на фиг! Чего собираться то? – опять поднялся на дыбки Кешка и с силой запулил злополучный бердыш в кусты.
Так и отправились с препираниями к стене Института. Почти сразу нашли то, ради чего шлепали в такую даль.
Здоровенная сосна опрокинулась прямо на стену, смяла все проволочные заграждения и торчала обгоревшей, явно от удара молнией, верхушкой над бетонным забором.
Кешка с Саней пристроились под елкой на краю леса и с час присматривались. И просто через бинокль, и в чудо-очках. Никаких признаков засады видно не было. Но все же, все же…
Когда вернулись в лагерь, то после обсуждения решили не переходить на ту сторону немедленно, а понаблюдать сутки хотя бы. Выдвинулись к упавшей сосне все вместе. Все вместе и наблюдали весь день. Никаких признаков засады так и не обнаружили, а потому и перейти решили вечером, до сумерек.
И перешли!
Когда перебирались над раскуроченным проволочным заграждением, то Кешка обратил внимание на острый озоновый запах и просверки искр. Было таки в заграждении электричество! Хорошо еще, что сосна свалилась очень удачно, иначе – давно бы сгорела! Да и пожара лесного не миновать бы, пожалуй.
Кешке представилось, что им самим пришлось бы валить сосну и… А ведь не спаслись бы! Удачно сосна упала, что ни говори.
С сосны слезли прямо на асфальтированную дорожку для патрулей. Невдалеке виднелся и ближайший пост – застекленная будка, взнесенная на трехметровую высоту, или попросту – скворечник, почему-то именно так прозвали в народе подобные сооружения.
Асфальт на дорожке и на площадке у скворечника густо пророс щетиной пырея. Из многочисленных трещин торчали одуванчики и подорожник. Дверца поста оказалась сорвана и теперь чудом держалась на нижней петле, чуть поскрипывая под неспешным ветерком. На проржавевшей лесенке висело непонятного вида тряпье. Только когда подошли ближе, то стало видно, что это остатки одежды на застрявшем между ступеньками скелете.
А еще – площадка около поста оказалась щедро усыпанной проржавевшими гильзами. Рядом со скелетом валялся автомат с изогнутым стволом.
- Вот это да! – не удержался лейтенант. – Это какую же силищу надо иметь, чтобы такое с калашом сотворить?
В будку полез Саня – стоило оглядеться.
- Здесь еще трое, - хмуро заявил он сверху и сердито сплюнул. – Двое людей и одна тварь.
Кешка отошел к кустам – приспичило. Хорошо, что не успел ничего сделать. Сквозь траву под ногами мелькнуло что-то грязно-желтое. Кешка шевельнул траву ногой и задел череп. Тот качнулся и вновь уставился пустыми глазницами в небо. Все желание отлить сразу - как отрезало.
Даже на этом, далеком от основного Институтского комплекса, месте и то состоялась когда-то смертельная схватка. А как в других местах? Кешка заскрипел зубами, когда вспомнил о родителях и сестре. Кто знает, где белеют сейчас их косточки?
- Ну, что там у тебя? – спросил он Саню.
- Вроде, чисто! – объявил тот и спустился, засовывая на ходу очки в карман. – Куда двигаем?
- Сначала по дорожке вдоль стены. Километра через три – собачий питомник и дорога к производственным корпусам. В питомнике – неплохое помещение. Предлагаю в нем и заночевать, если никого не обнаружим.
- А если обнаружим? – поинтересовался сержант.
- Вернемся сюда. Или в другой такой же пост приткнемся.
- И на кой куда-то тащиться, на ночь глядя? Солнце-то вот-вот сядет! – проворчал Кирюхин.
Остальные молчали. Кешка обвел всех глазами и понял, что в меньшинстве. Даже Саня потупил глаза и носком сапога принялся швыряться в траве.
- Хрен с вами. Остаемся здесь.
Но в помещение поста как-то не потянуло. Саня сверху разглядел полянку неподалеку. Туда и отправились. Лес на Институтской территории был не совсем такой, как за периметром, чище что ли, опрятнее.
Кешка вспомнил, как ходили классом на субботники в лес прибираться. Были же времена! Эх…
На полянке обнаружился дырявый навес и проржавевший щит с еле читаемой надписью «Место для курения». Под навесом и расположились, вокруг металлического ящика с грязным песком. На этот раз Кешке дежурить просто не дали. Так он до самого утра и продрых. Только на рассвете его поднял лейтенант. Тихонько тронул за плечо и сразу палец к губам. Потом поманил за собой к тропинке с полянки. Через просвет виднелся пост, и отчетливо слышались знакомое топанье. «Сарделька»!

Кешка жестами показал лейтенанту, чтобы будил остальных, Саню первого, и, сразу, сюда к просвету.
В голове сразу забилась одна мысль: «Ждали! Все-таки ждали!»

[Зима]

Прочитала 2 главы - безумно интересно. Дочку покормлю и буду дочитывать. Единственное - читать не очень удобно. (( Было бы удобнее, если бы главы по 1 в сообщении размещались.  

В 1 главе:

Напоминанием об ушедшем дне чуть светлел на далёком окоёме мазок тёмного багрянца, а сине-чёрное небо обживали проклюнувшиеся блёстки звёзд.

Цапнуло взгляд. Возможно, не хватает тире. Пришлось возвращаться, чтобы перечитать. "Напоминанием об ушедшем дне - чуть светлел на далёком окоёме...". Может как-то так.  :???:

Во 2 главе:

- Как-как. Каком! Чего ты у меня пытаешь? Вон, видишь бэтр? У тех, кто в нем, и спрашивай! А то – нашел ответчика.

За "бэтр" тоже зацепилась. Может, лучше "бэтээр"? ))

[Зима]

Глава 8.
Очепятка))

Челноки двинули а одну сторону, Кешка с Саней в другую.

Интересно закрутилось. С удовольствием почитала бы и продолжение.
Спасибо за интересный рассказ.