Автор Тема: Розы на десерт.  (Прочитано 2623 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Noanne-Ny

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 96
  • Репутация +10/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Розы на десерт.
« : 29 Август 2010, 01:46:37 »
Представленный отрывок - только начало повести, находящейся в процессе. Возможно, было бы правильнее разместить его в "Неоконченном", но я планирую всё, что будет написано в развитии сюжета, помещать в эту же тему. Впрочем, модераторам виднее.

Оффлайн Noanne-Ny

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 96
  • Репутация +10/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Розы на десерт.
« Ответ #1 : 29 Август 2010, 01:50:07 »
пролог



         Этот рецепт мне рассказала моя неугомонная подружка детства, Наташа. Мы видимся с ней не так уж часто, что к лучшему, так как мы слишком разные для нормальной дружбы, но каждый её визит привносит немножко яркости в мою серую жизнь, похожую на чёрно-белое кино. Чуть экшена, чуть фентези, по ситуации. Кстати, это она так говорит про моё скучное с её точки зрения существование. А мне нравится серый цвет, особенно – в сочетании с серебром. И старое кино – тоже. Настоящая романтика – в невысказанности… Однако, я немного отвлеклась от темы. Сюрприз, преподнесённый мне Натальей на этот раз, был кулинарного характера. Нет, у неё была привычка прихватывать из дальних стран и просто экзотических столичных ресторанов всевозможные деликатесы от чудовищно восхитительных до восхитительно чудовищных, но слова «я приготовила сама» меня заинтриговали. И, преодолевая страх перед неизвестностью и безудержной фантазией подруги, я решила рискнуть. Блюдо оказалось сладким и ароматным. Открыв глаза, я увидела перед собой… букет миниатюрных розочек. Внутри каждого бутончика поблёскивала капелька мёда. Голубой цикориевый – в красных, золотистый одуванчиковый – в белых. Вот так. Всё гениальное просто. Чего мне хотелось, так это подходящего случая также кому-либо продемонстрировать это чудо. Я даже не сомневалась в том, что он должен быть торжественным. К счастью, такая возможность была предоставлена мне в ближайшее время.

        Что такое поступить в главный университет столицы из провинциальной общеобразовательной школы? Каким бы ненормальным это ни казалось моим знакомым, я абсолютно не воспринимала выпускной как «бал Наташи Ростовой», в отличие от тёзки героини русской классики. Впрочем, для моей приятельницы это скорее была грандиозная дискотека. А для меня – позёрство, скука и усталость. Но вот новость о том, что я неожиданно для себя самой прошла по конкурсу – сродни олимпийскому золоту. Этот момент несомненно был торжественным и достойным того, чтобы отметить его не только дома и с друзьями. Две мои наставницы, помогавшие за вполне сносную плату постигать нюансы физики и математики, малоизвестные в общеобразовательной школе, но без знания которых моё поступление на физфак мгу стало бы невозможным в принципе, безусловно, заслуживали первоочерёдного выражения благодарности. Пожилая Елизавета Валентиновна, бывшая в своё время лектором на том самом физфаке и покинувшая столицу по семейным обстоятельствам, была полной и невысокой, но статной и элегантной женщиной, властной на первый взгляд, однако – отличным педагогом и вполне душевной в общении. Репетитор по математике была тридцатилетней одинокой школьной учительницей, что просто не вязалось с её квалификацией уровня преподавателя престижного вуза. Высокая, но худенькая, с огромными зелёными глазами и аристократически тонкими чертами лица, она казалась такой хрупкой, что у меня едва ли получалось воспринимать её старше себя. Образ гимназистки подчёркивала неизменно строгая тёмная одежда с прямыми юбками не выше колен и блузками с воротником-стойкой. Мария Ивановна очень любила чайные розы. Но всё же я надеялась, что она не обидится на отсутствие букета, который очевидно был лишним в сложившейся ситуации: десерт, а точнее – закуска к белому полусладкому вину, представляла собой аккуратно уложенные в небольшую салатницу бутончики миниатюрных белых роз, наполненные мёдом. Так сказать, два в одном. Десерт из красных в дополнение к, соответственно, красному вину, я уже отнесла Елизавете Валентиновне, от которой вышла полчаса назад. Время близилось к двадцати часам: гостеприимная хозяйка посчитала своим долгом усадить меня за стол вместе со своей семьёй. Но всё же я решила, что слегка увядший десерт – не лучший торжественный подарок и искренне надеялась, что не нарушу никаких планов Марии Ивановны. Стоя у двери её квартиры и слегка теребя кружевную жилетку своего любимого серо-стального цвета с серебристой каймой, я ожидала реакции на свой звонок. Какой угодно, вплоть до раздражения за поздний визит. Ну что уж поделать – пришла так пришла…

         Звук шпилек за дверью я услышала за несколько мгновений до того, как дверь отворилась. Спокойный и неторопливый, без традиционной беготни бегущей к гостям хозяйки, шаг уверенного в себе человека. Послышался щелчок отпираемого замка и на пороге появилась моя наставница. Как всегда в тёмном, строгом и с идеально уложенными волосами. Хотя её нынешний облик совсем не походил на виденный мною ранее. Вместо почти униформенных блузочки и юбочки неопределённого сероватого цвета – облегающее чёрное платье с высоким воротом и подолом ниже щиколотки. Я даже не сразу узнала её. Меня вдруг осенила мысль, что раньше я почему-то не замечала то, насколько у неё яркая внешность. Может, из-за бесцветного образа гимназистки? Сейчас же она была не просто эффектна, она была подобна героине готической кинокартины, словно сошедшей с экрана, но при этом даже близко не похожа на безвкусные выкрики одноимённой субкультуры. Мария Ивановна почти не пользовалась декоративной косметикой, но ей этого и не требовалось: как и у всех натуральных брюнеток, у неё были роскошные, к тому же длинные и густые, ресницы и такие же чёрные как смоль тонкие изогнутые брови. Знойность её красоты подчёркивали красиво очерченные, от природы пунцовые губы и удивительная для её явно восточного происхождения белизна кожи. Я стояла перед ней, не отводя восхищённого взгляда и ощущая себя полной дурой, но ничего не в состоянии поделать с внезапным исчезновением дара речи. Вероятно, она списала это на непривычность для меня своего нынешнего имиджа, поэтому поспешила успокоить меня:

– Добрый вечер, Златочка. Не о чем беспокоиться: я совершенно одна и ты пришла вовсе не в неподходящее время, – сказала она спокойным доброжелательным тоном, отметающим всякие сомнения, и обезоруживающе улыбнулась мне.
– Добрый вечер, Мария Ивановна, – ответила я, всё ещё слегка запинаясь от волнения. – А я поступила…  – смущённо произнесла я.
– Я и не сомневалась в том, что может быть иначе. Проходи, – пригласила она меня и пропустила в прихожую, закрывая дверь, овеяв ароматом полыни и ещё чем-то нежно-сладким, но вовсе не приторным.

Я привычно проследовала в гостиную. Точнее, почти привычно: занятия проводились в кабинете, но где находится гостиная я тоже, разумеется, знала. У Марии Ивановны была пятикомнатная квартира в старом доме, доставшаяся ей в наследство от обеспеченных в советские годы деда и бабки. Правда, размер комнат по современным меркам был не впечатляющ. Я по инерции проследовала в сторону нужной двери, однако хозяйка позвала меня в другую сторону – сторону зала, который на моей памяти никогда не использовался для чего-либо. Распахнув створки дверей, она пропустила меня вперёд. Вот тут-то и настало время удивляться. Помещение очевидно было подготовлено к торжеству. Массивный стол, в обычное время являющийся просто предметом интерьера, теперь был накрыт большой салфеткой  (или маленькой скатертью?) на всю его площадь из настоящего вологодского кружева. В центре стоял массивный подсвечник с зажжённой свечёй, а рядом – всего один столовый прибор. Хозяйка тут же исправила ошибку, вынув из серванта второй и пояснила:

– Так получилась, что у меня сегодня памятная дата, – произнесла она, как мне послышалось, чуть виновато, – и до сих пор я отмечала её в одиночестве. Не стесняйся этого совпадения. Для меня это, конечно, особый день: в нём как радость, так и грусть… Может, когда-нибудь я расскажу тебе предысторию.  А пока просто чувствуй себя как дома, в конце концов, твоё поступление – наш общий праздник. Располагайся, а я позвоню твоим родителям, всё-таки может получиться так, что ты будешь уходить после десяти.
Наверное, я покраснела до кончиков ушей, осознав, о чём забыла от захлестнувших меня сегодня впечатлений. Разве можно так с родными? К счастью, Мария Ивановна уже была в гостиной и не могла лицезреть моих угрызений совести. Я принялась распаковывать вино и свой кулинарный шедевр. Расставленные наборы посуды как раз подошли для десерта, оставалось, но вот стоит ли самой разворачивать то, что даришь? С другой стороны, раз я собралась угостить человека и угощение должно быть свежим… Елизавета Валентиновна просто попробовала розочку, и, угостив каждого из домочадцев, поставила в холодильник вместе с вином. Решив не заморачиваться, я просто выставила салатницу рядом с тарелками и задумалась над тем, куда поставить вино.  Я хотела спросить Марию Ивановну, но она появилась уже со штопором, держа в другой руке два резных хрустальных бокала.
   
– Это же твой праздник, – пожала плечами она, тут же добавив: Но придётся довольствоваться одним тостом. Я же не хочу, чтобы мою лучшую ученицу привлекли за пьянство в первый день после поступления.

Мы весело рассмеялись, после чего наставница, ловко выдернув пробку, налила совсем по чуть-чуть мне и себе и, протянув бокал, произнесла:

– Желаю тебе лишь одного: осознания своих возможностей. Остальное будет зависеть только от тебя.

Ошеломлённая, я взглянула в её глубокие глаза, и увидела в них мудрость и ещё что-то, создававшее впечатление, что разум у этой девчонки, телу которой на вид не более моих восемнадцати, куда старше тридцати…

От странного ощущения падения в бездонный колодец меня отвлёк её глубокий бархатистый голос:

– Ну что ж, раз напиваться мы не собираемся, пошли за чаем? – весело сказала она. – Давай я понесу заварник, а ты – блюдце с печеньем и пирожными. Любишь рисовое?
– Не пробовала. Но против не буду.
– Отлично. А розочки – просто что-то бесподобное! Поделишься рецептом?
– А там ничего сложного: розочки и мёд.

Мы снова расхохотались. Мне почему-то пришло на ум, что для ста грамм полусухого я слишком быстро пьянею.

         Следует отметить предусмотрительность Марии Ивановны, так как я действительно не успела уйти до десяти. И после – тоже. Вероятно, разбавление даже незначительного количества вина горячим чаем для моего интеллигентного организма уже слишком и порою приводит к непредсказуемым последствиям. Хотя бы потому, что последним, что я помнила после тоста, чая и рассматривания репродукций мировой живописи, а также ещё каких-то фотографий природы, где почему-то совсем не оказалось личных, была мягкая ткань на худеньком плече моей наставницы, на котором я, похоже, благополучно уснула. По-крайней мере, проснулась я на том самом диване, накрытая пледом. Было раннее утро, так как летнее солнце только начинало вставать. Из приоткрытой форточки доносились звонкие трели певчих птиц, оккупировавших кусты сирени под самым окном. В комнате было прохладно, но я не ёжилась, как обычно со мной бывает от малейшего дуновения, мне было тепло несмотря на раннее пробуждение. Потому что было тепло внутри. Странное чувство… Объяснить сложно. Словно ты – цветок в горшке. Польют – не польют. А сам из горшка за водой не вылезешь. Вот и приспосабливаешься к условиям пустыни. Живешь на грани. Даже скорее – существуешь. И, в принципе, не особо досаждает, вот только ощущаешь себя мобильником, у которого сел аккумулятор… Что-то в этом роде. А тут вдруг словно дождь в этой пустыне прошёл. Да и не дождь – ливень. Или весна наступила после долгой зимы. И тепло пришло на место холода. И сразу мир вокруг начинаешь не только видеть, но и воспринимать. Живым воспринимать. И он тоже тебя видит и воспринимает. И наполняет силой, жизнью…

Прислушиваясь к своему «изменённому состоянию сознания», я на полуавтомате проследовала на кухню, где застала невольную виновницу моего прихода домой под утро, разливающую чай. Золотистый свет восходящего солнца уже был достаточно ярок и бил в глаза, от чего её силуэт казался чёрной тенью, окружённой сияющим ореолом. Словно почувствовав моё присутствие, Мария Ивановна, повернулась ко мне и, дружески улыбнувшись, пригласила к утреннему чаю. На меня смотрели большие зелёные глаза, почему-то казавшиеся очень родными.
« Последнее редактирование: 02 Январь 2024, 19:03:45 от Noanne-Ny »

Оффлайн Noanne-Ny

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 96
  • Репутация +10/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Розы на десерт.
« Ответ #2 : 06 Ноябрь 2010, 10:10:40 »
         ...Ладонь ощутила приятную шершавость и тепло коры, нагретой солнцем. Не только физическое тепло, но и внутреннюю силу могучего старого ясеня, под сенью которого раскинулась лужайка, чуть далее переходящая в цветущий луг с одной стороны и более густые парковые насаждения – с другой. В следующее мгновение я словно вошла в резонанс с этой силой, будто бы я и это дерево, даже само место, где я находилась, были радиостанциями, настроенными на одну волну. Ощутила единство с этой силой… Почувствовала её внутри себя… Наполнилась ею, оживая, подобно политому цветку. После чего окинула взглядом окружающее меня пространство и, мысленно поблагодарив Землю, привычным шагом направилась к аллее.

           Время близилось к сентябрю, то есть – к моему отъезду в столицу. Я готовила документы, составляла список необходимых вещей, наводила мосты с дальними московскими родственниками на случай непредвиденных проблем с жильём и просто гуляла, наслаждаясь летом. В основном – в парках и лесопарках. Как правило – с Марией Ивановной, в отношение которой слово «наставница» с некоторых пор приобрело для меня несколько иное значение.
 
             Самое забавное, что на откровенный разговор я решилась сама, без каких-либо намёком с её стороны. Всю ту неделю после нашего маленького праздника, когда я каждый день под благовидным предлогом убегала к ней в гости, она ни разу не заикнулась о чём-либо кроме подготовки меня к будущей студенческой жизни и просто дружеских бесед. Да и сама я не придавала значения странным состояниям, порою накатывающим на меня волнами. Ошеломивший меня тост уже забылся в тот день, когда я знакомой дорогой направлялась к ней на обед. Утреннее настроение было, как всегда, превосходным, но стоило мне подойти к перекрёстку, необъяснимое чувство тревоги захлестнуло меня с головой. Словно голос внутри меня даже не шептал, кричал: «не иди!». Отогнав от себя навязчивое состояние, я, дождавшись зелёного света, шагнула на «зебру». Транспорта почти не было, я шла не торопясь, частично погружённая в свои мысли. Внезапный визг тормозов иномарки, водитель которой явно не справлялся с управлением, выдернул меня из этого состояния. Оборачиваясь, я осознала, что, увы, слишком поздно… Я просто стояла истуканом, обречённо глядя в глаза приближающейся смерти. А в следующее мгновение очертания окружающего меня мира стали размытыми, нечёткими, как будто изменялись границы существующей реальности и моё место в ней, а сама я полетела в холодную бездну… Почему-то эти доли секунды показались мне вечностью, прежде чем ужас прошёл так же быстро, как нахлынул, уступив место полному отсутствию эмоций и кристальной ясности сознания. Время, казалось, изменило свой ход снаружи и внутри меня: теперь машина двигалась как в замедленной съёмке. Я без особого усилия преодолела переход и… снова вернулась «на землю». Но всё равно долго не могла прийти в себя, стоя у светофора и рассеянно отвечая на вопросы ГИБДД-эшника, появившегося не пойми откуда, товарищ  которого пытался «вынуть» из машины не особо трезвого водилу. А ещё я испытывала кошмарную слабость. Я тогда решила, что из-за нервов, но гипогликемический приступ странным образом прошёл сам собой, после того, как постояла пару минут, прислонившись спиной к росшему рядом каштану. У говорившего со мной ГИБДД-эшника, судя по тому, как напряжённо он потирал виски, начиналась мигрень.

            Мария Ивановна встретила меня взволнованным взглядом и вопросом о моём самочувствии, видно я выглядела после пережитого не лучшим образом, и сразу же предложила мне чаю, в который добавила ложку травяной настойки. Мой рассказ она выслушала более чем внимательно и крайне серьёзно отнеслась ко всему услышанному, не только не опуская подробности моей «трансформации сознания», но и задавая массу уточняющих вопросов по совершенно незаметным для меня деталям. После чего, ненавязчиво и последовательно развив тему моей необычности, рассмотрела прочие нестандартные мелочи, от внезапных интуитивных озарений, до способности влиять на эмоции и, порою, самочувствие других людей при должном настрое. В общем, по вводному пункту «просвещение и посвящение» я сама сделала все необходимые выводы. Я уже не сомневалась в том, какое предложение со стороны Марии Ивановны должно последовать «по сценарию», и только выдержка и воспитание не позволяли мне сделать его самой. Но она, не утруждая себя официальными церемониями, сходу начала мне перечислять мои ошибки и недочёты. Что поделать – учительница…

            Самое первое, чему мне следовало обучиться с её слов, это устанавливать связь с Землёй, дабы получить возможность восстанавливать свои силы. «Не буду же я вечно тебя кормить», – весело, но искренне и без ехидства сказала она. Как, оказывается, всё просто… А я-то пыталась найти объяснение своему странному притяжению к дому наставницы. Позже она объяснила, что вода является мощным энергоносителем, и благодаря этому её свойству возможно придание отварам целебных растений дополнительных ценных свойств в дополнение к фармакологическим. Практически всё последующее до моего отъезда время мы посвящали попыткам научить меня общению с природой, и в скором времени они стали приносить ожидаемые плоды. К нашей предпоследней встрече для меня уже не составляло труда восполнить свой запас жизненной силы даже в городских условиях. Сегодня же была последняя…  Я, разумеется, понимала, что всего неделя на новом месте – и хоть на день, но вернусь на малую родину, и только половину от этого дня уделю семье. Но всё равно было грустно даже ненадолго расставаться с человеком, неожиданно ставшим для меня ближе родни. Я вошла в знакомый подъезд, привычно поздоровавшись с бабульками на лавочке, привыкшими ко мне ещё во время репетиторства Марии Ивановны, аккуратно держа полураскрытую чайную розу. Наставница встретила меня в своём обыденном тёмно-сером. Как всегда, безупречно строгая, изысканно красивая и… чуть грустная. Мы точно так же пили чай в гостиной, как уже бывало не раз, только сегодня – не проронив ни слова. Лишь в конце нашего молчаливого общения, перед самым моим уходом, она неожиданно, вместо прощания, достала из резной деревянной шкатулки небольшой перламутровый кулончик на шнурке художественного плетения и сама надела его на меня. Мы снова молчали. Но слов и не требовалось: участливые глубокие глаза выражали все чувства и невысказанные пожелания куда лучше. Последними словами Марии Ивановны в день нашего первого расставания были «До встречи. Ты сама выбираешь, куда возвращаться, и возвращаться ли. Но я всегда буду рада тебе.».
« Последнее редактирование: 02 Январь 2024, 19:04:17 от Noanne-Ny »