Я шагал по аллее Классиков. И подходил к своему любимому уголку. Моим уголком была черная скамейка, по краям которой стояли статуй М.Ю.Лермонтова и А.С.Пушкина. Каждый раз, сажаясь на этот стул, я вспоминал различные стихи:
– Погиб поэт! – невольник чести –
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
– Я вас любил: любовь ещё, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Эти стихи всплывают разными строчками. Память из давних лет!
Уже приближаясь к скамейке, я заметил, что на ней сидит девушка лет восемнадцати. Мне стало не удобно, но я сел рядом с ней.
– Извините, – сказал я, – просто это моё любимое место.
– У вас тоже, – удивилась девушка? Я посмотрел на нее и увидел свет, она улыбалась, а ее светлые волосы разлетались во все стороны от ветра.
– Здесь в меня входит вдохновение, и на ум лезут воспоминание, – сказал я. Я вздохнул от новых воспоминаний. Эти воспоминания были настолько яркими, что я не выдержал и начал читать стих:
– Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.
Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи, –
Храни меня мой талисман.
Девушка подхватила:
В уединенье чуждых стран,
На лоне скучного покое,
В тревоге пламенного боя
Храни меня мой талисман.
Священный сладостный обман,
Души волшебное светило…
Оно сокрыло, изменило…
Храни меня мой талисман.
Пускай же ввек сердечных ран
Не растравит воспоминанье.
Прощай, надежда; спи желанье;
Храни меня мой талисман.
– Да, было время, – сказала девушка.
– Да, – подтвердил я. Мы улыбнулись друг другу, и на не которое время задумались…
– А этот вы помните, – прервала раздумье девушка.
– В море царевич купает коня
Слышит: «Царевич! Взгляни на меня!»
Фыркает конь и ушами прядет,
Брызжет и плещет и дале плывет.
Слышит царевич: « Я царская дочь!
Хочешь провести с царевною ночь?»
Этот стих мне очень дорог! – ответил я, – я играл в пьесе и был царевичем, это «Морская царевна» Лермонтова.
– Вот показалась рука из воды,
Ловит за кисти шелковой узды.
Вышла младая потом голова,
В косу вплелась морская трава.
Синие очи любовью горят;
Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.
Мы весело рассмеялись. А эту ты помнишь, – перешел я на «ты». Пушкин «Ангел»:
– В дверях эдема ангел нежный
Главой поникшею сиял,
А демон, мрачный и мятежный,
Над адской бездною летал.
Дух отрицанья, дух сомненья
На духа чистого взирал
И жар невольный умиленья
Впервые смутно познавал.
– «Прости, – он рек, – тебя я видел,
И ты недаром мне сиял:
Не все я в небе ненавидел,
Не все я в мире презирал».
Прочитала девушка последний столбик. И сказала, – А этот стих из сочинений Лермонтова мой любимый:
– У врат обители святой
Стоял просящий подаянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданье.
Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Так я молил твоей любви
С слезами горькими, с тоскою;
Так чувства лучшие мои
Обмануты навек тобою!
– Как? Этот стих и мой тоже любимый, это же «Нищий» Лермонтов, – сказал я, – какое совпаденье.
– Да, как я понимаю Лермонтова, – сказали мы это в мести и в одно время.
С этого дня мы подружились, и вскоре сыграли свадьбу. На свадьбе читали стихи великих поэтов, не только Пушкина и Лермонтова.
Наша жизнь было не так гладка, как в сказке. Были и ссоры и вздоры. Но нас всегда воссоединял ЛЮБИМЫЙ УГОЛОК.
