КОТ N вошел в подъезд, и заметил на ступеньках дохлого кота, с затянутой петлей на пушистой шее.
«Ничего себе!»,- подумал N. Он приподнял тушку за конец веревки. «Тяжелый какой!»,- присвистнул N.
Котяра был жирненьким, черным, с белой грудкой, шерстка лоснилась.
N, придерживая кота за веревочку, вышел на улицу. N присел на скамейку, положил кота на колени, и стал машинально его поглаживать, покачивая ногой в такт своим размышлениям. От котика уже шел характерный душок.
Вспомнились N студенческие годы, как сбегали они с однокурсниками с лекций седого профессора…
Вдруг N вскочил, со всей силы шмякнул дохлятину об асфальт, и пошел в палатку за пивом. Смакуя, оприходовал пару бутылочек, выкурил сигаретку и поднялся домой.
В квартире пахло чем-то вкусненьким, жена на кухне готовила ужин. Из комнаты, навстречу N, выбежали маленькие дочки-близняшки. Они нежно целовали папульку, а N возился, смеялся, играл с ними, в ожидании ужина.
Дохлый кот валялся, распластанный на асфальте…
Зоофилия. В квартире у Петровой, года два назад, поселился тюлень. Гладенький, обтекаемый, упитанный – приятно посмотреть и обнять. Тюлень любил устроиться поудобнее на тахте, вкусненько плотно покушать, подремать часок-другой после обеда и, проснувшись, почитать книгу или посмотреть телевизор. Собственно, ничем он больше не занимался. Ах, да, тюлень был знатоком и ценителем классической музыки, частенько ее слушал.
За два года жизни с Петровой, тюлень совсем располнел, но при этом, ничуть не лишился своего обаяния.
Тюлень был высокообразован и необычайно эрудирован. С ним всегда можно было поговорить на любую тему, обсудить модную книгу, интеллектуальное кино
А как приятно было Петровой после утомительного трудового дня и по выходным, закончив опостылевшие хлопоты по хозяйству, устроиться рядом с тюленем на тахте, обнимать громадное упругое тело, ощущая его объем и приятную тяжесть
Именно тюлень приобщил Петрову к симфонической музыке, пробудил интерес к интеллектуальному кино и «умным» книгам. Раньше Петрова иногда слушала «попсу», смотрела мелодрамы и бесконечные телесериалы.
Тюлень обладал отличным чувством юмора, всегда мог поднять настроение удачным каламбуром; экспромтом выдавал афоризмы и забавные четверостишья. До него Петрова жила одиноко и зябко, избегала больших веселых компаний, но сейчас, с таким тюленем, не стыдно было устраивать вечеринки, созывать гостей. Тюлень радовал взоры, блистал остроумием. Он был душой любой компании.
Подруги завидовали Петровой – еще бы! – такой кусище счастья отхватила! Не пьет, не гуляет, красавец и умница.
Проку от тюленя, правда, не было никакого, но, ничего, Петрова сама зарабатывает, все по дому делает. Живут они скромно, но уютно. Петрова с удовольствием холит, лелеет, и всячески ублажает своего любимца.
Неужели завидовать Любке с ее орангутангом? Волосатый, пузатый, криволапый.
Туповат, крепко поддает (по праздникам) и сквернословит. Хозяйственный, правда, зараза. Все в дом, сам по магазинам бегает. В квартире порядок быстренько наведет, обед сготовит, Любка только перед зеркалом вертится. Ну, о чем с этим орангутангом разговаривать? В люди выйти стыдно!
В тайне, Петрова завидовала только соседке Ларочке. У Ларочки был верный пес. Породистый. В нем чувствовались благородство и надежность. Занимал пес высокий пост. Всегда подтянут, одет с иголочки. Любил он путешествовать, они с Ларочкой весь свет объездили. Почему всегда везет стервам-красавицам, подобным Ларочке?
Никому не завидовал Иванов из сорок восьмой квартиры. Он безумно любил свою кошечку. Микро-пантерка, гибкое тело, изящные манеры. Кошечка сводила Иванова с ума, он буквально трясся над своим сокровищем. Ревнивцем был ужасным. Берег свою драгоценность, даже работать ей запрещал.
Уставший, возвращается Иванов с работы, придет, сядет в кресло, а кошечка ему на колени – прыг! Ластится, мурчит, - Иванов балдеет!
На первом этаже в третьей квартире жил Сидоров с гюрзой. Странноватый, конечно выбор, но каждому, как говорится, свое.
