Кратенькая заметка: задумано давно. Всё не писалось как-то. Вот, решил хотя-бы по 1 тыс.зн. в день писать. Посмотрим, что получится...
Хмурилось.
Над тесным ущельем улицы несло облака. Недавние лужи на асфальте, сыро и мокро. Погодка, так её!
Вдруг - просвет в серой пелене, и сразу солнышко взорвалось тысячами брызг света на потемневшем от дождя асфальте. Улица - как заулыбалась.
Притаившиеся было среди кондиционеров воробьи зачирикали разом и затеяли свару. Корку какую не поделили?
Не, всё равно - хорошо.
Макар Силыч улыбнулся прошмыгнувшему в комнату солнечному зайчику и прикрыл штору.
Что-то глаза в последнее время побаливали от яркого света. И вообще - неладно стало со здоровьем. Неладно.
Возраст, как-никак! Если удастся протянуть пару лет, то и столетний юбилей справлять придётся.
Со стен на старика взирали фотографии. Мать, отец. А вот и он сам, в гимназической форме, серьёзный до жути. А это уже с Машей, перед свадьбой. Сын. Старшенький. Алёшка... Как ладно на нём гимнастёрка сидит! Сколько бы ему было сейчас?
М-да... Годы-годы, летят-торопятся, и всё мимо и мимо, оставляя после себя только шрамы памяти.
Макар Силыч вздохнул и отправился на кухню.
Там, в самом углу у окна примостился за столом сосед, такой же одинокий старик Александр Семёнович из соседнего подъезда.
- Ну? - чуть не подпрыгнул он от нетерпения.
- Вот! - Макар Силыч торжественно выставил на стол бутылку, - Ещё с антиалкогольной осталась.
Семёныч приподнялся и вытащил из внутренностей старенького кухонного стола три гранёные стопки.
- Тряпка протереть где?
- Чистые они, третьего дня мыл. Ты лучше открывай.
- Угу!
Забулькала в стопки водка. На одну, полную, Макар Силыч водрузил краюшку хлеба и отодвинул к стенке.
Семёныч перекрестился в угол:
- Пусть земля ему пухом! - и уже зажёвывая колбасой, поинтересовался: Когда икону-то повесишь?
- Да не верю я. И он — не верил. Маша, та — да. Даже в церковь хаживала. А мы с ним — нет.
- Не дело! Ой, не дело! Нам с тобой по возрасту положено верить. Ну, давай по второй. За Машу.
Снова забулькала водка.
