Когда-то деревья были большими, было жаркое лето и холодная длинная и снежная зима.
Летом я жил у бабушки в частном доме на Холодной горе.
Хорошо было валяться в саду на раскладушке под развесистой грушей-дичкой и читать пять дней подряд "Войну и Мир". В воздухе лениво жужжали часики, лучики света пробивались сквозь густую крону и щекотали кожу. Рядом стоял графин с густым и прохладным клюквенным киселем. И можно было наливать кисель в кружку из графина, не вставая с раскладушки.
Еще приятно было незаметно подглядывать за троюродной сестрой Валечкой, которая была старше на три года и готовилась к экзаменам в институт тоже на раскладушке в саду. Валя была невысокой, но ладной и симпатичной девушкой, и присутствие этой молодой особы вносило особую пикантность в эти летние ленивые дни.
Еще приятно было, разморившись от тепла и ничегонеделания, заснуть на раскладушке и увидеть эротический сон с той же Валечкой. А еще иногда, зайдя за чем-то в ее комнату (комнаты были проходные и понятия личной комнаты не существовало), застать ее сладко спящей посреди дня в белоснежном лифчике и с книжкой в руках. И можно было некоторое время безопасно любоваться на ее еле слышное посапывание во сне.
Зимой мы всей семьей (я, отец и мама) ездили кататься на беговых лыжах в лесопарк. Мы с отцом катались с горок, потом забирались все вместе по лыжне среди леса далеко в лесопарк. В лесопарке было много людей на лыжах, в шерстяных тренировочных костюмах и разноцветных шапочках. Они приветливо улыбались, когда ехали на встречу, многие здоровались.
Отец бесстрашно прыгал с трамплинов, пролетая в воздухе метров десять, и я им гордился - таким спортивным, молодым и подтянутым. Потом мы среди дня заезжали на базу "Спартака" и пили чай из граненых стаканов в подстаканниках. Таких, как в поездах. А сколько чая выпивалось потом дома с лимоном!
В первый день, когда падал снег, я всегда прогуливал школу. Просто бесцельно ходил по городу и смотрел, как он падает, мягкий и пушистый, подставлял лицо, ловил его на язык. Снега зимой иногда было очень много, по бокам улиц возвышались полутораметровые сугробы, через которые иногда приходилось перелезать, и меня, почему-то, это очень радовало.
На Холодной горе иногда снегом заваливало первые этажи и приходилось откапывать соседей, чтобы они могли открыть дверь и выйти наружу. У нас было очень высокое крыльцо и лестница, поэтому эта обязанность часто ложилась на нас. Еще дед иногда выдавал мне широкую лопату для снега и выгонял на улицу расчищать тропинку перед домом. Или чистить от снега двор, забрасывая снегом виноградник, чтобы он не замерз.
А в сарае у деда была столярная мастерская и всегда пахло свежей стружкой и столярным клеем, который дед варил на примусе в специальной кастрюле-клееварке.
С дедом мы зачастую не ладили. У него был властный характер и он не любил возражений. Но почему-то, когда он умер, мне периодически снился сон, где он чудесным образом воскресал и снова появлялся в доме.
А еще летом я забирался на крышу сарая и загорал там с выложенными на спине буквами с именем девушки, в которую я тогда был влюблен. Я вычитал про такое в какой-то книжке, но затею до конца не довел, не хватило терпения лежать на раскаленной крыше.
Да, когда-то деревья были большими, время было неспешным и впереди его было гораздо больше, чем позади.
