Последние штрихи...

[Нежная Королева]

Это реальная история, произошедшая в восьмидесятых годах прошлого столетия, написанная в форме художественного произведения с измененными именами и с опущенными некоторыми событиями и деталями...

А в комнате все было перевернуто, и вещи валялись где попало, словно после землетрясения, урагана или другого стихийного бедствия. Хрустальная ваза, разлетевшимися по всей комнате богемскими осколками, придавала этому хаосу, какой-то штрих безисходности и невозможности исправления. Словно жизнь, вдруг разбилась, как ваза, и пропало ощущение времени и пространства. И было не понятно, сколько уже, она сидит вот так на полу, облокотившись спиной на диван, с разбросанной по нему постелью, среди вещей, как среди обломков - час, день, неделю… Какая-то внутренняя пустота образовалась внутри, не хватало, только некоего действия, для завершения этой картины. Последнего мазка, что бы положить кисть, отвернуться и сказать себе: Всё…, закончила… и добавить больше нечего…
Медленно подтянувшись на руках, Галина встала с пола. Удивительная, звенящая тишина, окружила, ее плотным ватным кольцом, словно заложило уши. Подобрав большой осколок, она взглянула сквозь него на окно, там был серый день, цвет которого не изменили даже грани хрусталя.
–И звуки в мире кончились, и краски, - пришла вдруг в голову странная фраза, она тихо побрела в ванную, опираясь одной рукой, на встречные предметы.
А из зеркала, смотрело лицо незнакомой женщины… Какое-то утонченное, с заострившимися чертами и очень глубоким усталым взглядом. Галина отвернулась и открыв краны, сначала один потом другой, вывернула их до конца. В ванную, под большим напором рванулась вода, наполнив все вокруг звуками и паром.
Поднимающееся откуда-то из глубины тошнота, начала кружить голову, ноги вдруг стали совершенно мягкими, она поморщилась, сглатывая слюну. Ей показалось, что тошнит от огромной усталости, от которой уже невозможно было избавиться, ни вылежать, ни выспать. Она, снова взглянула в глаза женщины из зеркала, и там были только пустота и чернота, без выражения, без чувства, без мысли…
А вода в ванной, уже плескалась от бьющей струи где-то наполовину. Галина закрыла краны, хотела снять халат, но что-то мешало ей, она посмотрела на руки, в руке все еще был осколок вазы, Она так сильно сжимала его, что он впился своими острыми краями в ее ладошку и по халату на пол медленно подали капельки крови. Она оглянулась, следы крови тянулись из комнаты, видно она наступала на осколки когда шла, и ноги тоже были в порезах, но боли не было. Вернее она была, но была где-то в другом месте, внутри, какая-то тупая ноющая.
Постояв еще немного, собираясь с силами, она подняла ногу и переступила край, потом легла в теплую воду. Вода намочила махровый халат, и он стал невозможно тяжелый, развязанный пояс, как змея медленно опускался на дно. Как-то сразу стало понятно, что сил выйти из этой воды уже не будет, и она уже никогда не поднимется от сюда. Она смирилась, она уже потекла по течению событий и памяти…

Чувствовал ли он, что скоро все кончится? Наверно чувствовал, нет, не знал, а где-то в подсознании наступил момент ожидания надвигающегося, чего-то неизбежного, как перед грозой.
Страх перед неизвестностью, страх за собственную жизнь сделали его раздражительным и невнимательным к Галине. Она тоже это чувствовала. Они перестали бывать на вечеринках, к ним перестали приходить знакомые и он стал пить один, даже не предлагая ей. Но он никогда не напивался до потери ориентации, только становился злее, молчаливее, и тогда они занимались любовью. Но любовь эта была какая-то странная, с надрывом. Он ласкал ее, словно хотел, что-то доказать кому-то. Так же было и в эту последнюю ночь.
Он притянул ее к себе, когда она только постелила и даже, не дал раздеться.
А уже совсем, на рассвете был резкий звонок, невозможно рано, такой звонок, что ее просто подбросило на кровати. Накинув на голое тело халат, она босиком бросилась к двери, потом назад, он лежал с закрытыми глазами… Не спал, она видела, просто замер.
-Кто там? Кто? – крикнула она, почему-то в его сторону.
А он продолжал молчать, а звонок становился все настойчивее, терзая ее сознание, разрывая сердце…
-Я не открою… Кто это? – кричала она, продолжая метаться между ним и дверью, на что-то натыкаясь, что-то сбивая на своем пути…
-Телеграмма… - услышала она женский голос.
И схватилась за него как за спасательный круг.
-Телеграмма, слышишь, это телеграмма, телеграмма, телеграмма… - повторяла она, как заведенная игрушка, возясь с ключами и замками.
Они вошли в квартиру словно к себе домой, словно были уже здесь много раз… И вдруг все закрутилось у нее перед глазами и понеслось, по какому-то кругу.
-Нет!!! – кричала она, – Вы не имеете права! Что он вам сделал? – билась, падала, визжала, висела на ком-то, от кого-то отбивалась.
А он стоял, молча, глядя на нее. Эти глаза все время теперь стоят пред ней, светло-синие, любимые до боли, глаза ее милого, единственного, ее мальчика, почти сына…, ее мужчины.

И снова звонок, ударил по нервам… Телефон… И она опять, не была в состоянии изменить, что-то даже прервать этот раздражающий, бьющий звук.
-Хватит, хватит… - кричала она шепотом - Нет, нет, не хочу больше, не надо!!!
Из последних сил она подняла левую руку и принялась осколком хрусталя глубоко, так глубоко, как только хватало сил, как только, она была способна вонзить острие, резать и резать запястье. Еще и еще, словно это был телефонный провод. Она рвала его, не чувствуя боли, кромсала снова и снова...
Вдруг, тишина придавила ее.
Кровь, струящаяся из на половину отрезанной руки, быстро окрашивала воду в красный цвет. Вот чего не хватало в картине… - подумала Галина, вспомнив свои недавние мысли. – Красной краски… Теперь, все как надо… Много, много красного цвета… Цвет кумача - любимый цвет Родины...
Эта мысль, даже рассмешила ее и она, улыбнувшись, закрыла глаза, откинулась назад и вдруг, ясно вспомнила, тот день, когда они познакомились…

-Он кретин, понимаешь, настоящий кретин и козел… Он никто без меня… Ему только членство в союзе было нужно, ну какой он художник… Понимаешь, это все я, я… Это мои сюжеты, мои мысли, мои идеи, а он подставка… Я его вытащила из деревни, для него все сделала, а теперь он говорит, что я ему мешаю расти… Что он художник… Представляешь он художник… Я ему мешаю расти… А эта, малолетняя сука, не мешает? Твари, твари…
Тогда ее бросил муж - ушел. Вернее его увели, а он и не сопротивлялся. Просто однажды, собрал вещи, пока она была на собрании союза, по причине принятия очередного дарования в члены… И по возвращении увидела только, брошенную на стол небрежную записку: Прости…
Разные люди приходили в мастерскую и уходили, лица были не знакомые и знакомые, а она пила и плакала у кого-то на плече, и не хотелось больше ничего, как только пить и плакать, и снова пить.
Утро заглянуло в лицо Галине, сильной головной болью, попытавшись повернуться, она почувствовала, что рядом кто-то лежит. И вдруг показалось, что все самое страшное, приснилось. Просто, страшный, долгий сон, и ничего более. Она повернула голову и встретилась взглядом с незнакомыми, голубыми глазами.
-Ты кто? – голос был какой-то надтреснутый, словно чужой.
-Алексей.
-Очень приятно. Будешь уходить, захлопни дверь.
Галина отвернулась к стене, и слезы обиды и отчаяния покатились, неожиданно по щекам, крупными каплями, стекая по подбородку, быстро образуя на подушке сырое пятно… Обида и отчаяние, ознобом сковали все внутри.
А теплая ласковая рука скользнув по ее талии вверх застыла на ее груди… А его губы коснулись сначала ее плеча, потом волос, мочки уха и тихий выдох, заставил ее сердце забиться сильнее:
-Я хочу остаться с тобой…
Это потом, уже Наташка кричала: «Ты совсем, сошла с ума… Твой любовник, младше меня, твоей дочери, понимаешь? Неужели ты не видишь, что ему, что-то нужно от тебя? Что бы ты его ввела в эту проклятое общество… Богема… Познакомила с нужными людьми… Он же бросит тебя переступит, как только, ты будешь не нужна… Может быть, ему просто нужно выйти через тебя на связи с иностранцами, кто он такой вообще… Ты знаешь?»
Ей тогда многие это говорили. А он целовал ее ночами и под его ласками она забывала все слова… У нее светились глаза днем и она смеялась от любви:
-А мне плевать… Я счастлива…
И они уже не скрывали свои отношения, открыто появляясь на выставках и вечеринках.
Но она совсем не была дурой, она прекрасно отдавала себе отчет, что их связь не могла длиться долго, у нее не было продолжения, это была дорога ведущая к обрыву… Где она была эта пропасть за каким поворотом, кто бы мог сказать? И они летели к ней вместе, с закрытыми глазами, наслаждаясь моментом, скоростью и неизвестностью…

-Дочка, не уходи далеко.
Ласковый голос, коснулся сознания Галины, она подняла глаза и столкнулась, с таким далеким и родным взглядом…
-Мама?
-Галочка, не уходи далеко…
Мама, стояла на поляне начинающегося леса, около, заросшего васильками поля, и маленькая девочка бегала по полю собирая эти цветы в огромный лазоревый букет…
- Мама, мама!!!
И вдруг, огромное счастье, как бескрайнее небо наполнило ее. Она смеялась и кружилась, и казалось, что все кружится вместе с ней - васильки, мама и солнце. А солнечный свет, качая в своих объятьях, притягивал ее к своему источнику, поднимая все выше и выше, маленькую девочку, пропитывая собой все ее существо, наполняя покоем и теплом ее душу…

----------------------------------------------------------------------------------------
-Ну лопухнулись…
Они упрямо звонили в глухую, безответную дверь… Два оперативника, один крепкий высокий мужчина с седыми волосами и спокойным, внимательным взглядом, другой, внешне, почти мальчишка.
-Может, нет никого?…
-Есть… Посмотри счетчик крутится?
-Крутится равномерно… Видно, свет горит, где-то. Ванна, туалет…
- Надо было брать ее с ним, сразу же видно, что он через нее вышел… А сейчас, через неделю, она, уже может быть, неизвестно где…
-Да, куда она денется? Все равно выплывет… Ну лопухнулись…
- Надо ломать…
-Давай, Игорек, сейчас в ЖЭК за слесарем… А там видно будет…
Дверь поддалась легко. Слесарь стоял, отступив на шаг, запах вырвавшийся из запертой квартиры, не оставлял сомнения – в квартире был труп, причем очевидно уже давно. Но работа есть работа и ее нужно было сделать, осмотреть место, вызвать труповозку. Отпустив слесаря, они вошли в квартиру… За открытой дверью ванны горел свет. От мерзкого сладковато-удушающающего запаха разложения, начинала кружиться голова, и нестерпимая тошнота подступала к горлу.
Осмотрев бегло квартиру, разбросанные вещи, и не обнаружив записки или чего-то необычного, они быстро вышли на лестничную площадку, потно закрыв за собой дверь.
Перевозка приехала на удивление быстро, но единственный представитель этой службы, санитар в одетом на не первой свежести, белый больничный халат, черное пальто, заглянув ванну, протянул, разводя руками:
-Не, ребята, один не осилю… Как хотите, но помогать придется. Она, баба-то здоровая, попробуй вытяни… Да и по лестнице с пятого… Не ребят… Подсобить придется…
-Да ты чего один-то?
-Так вы же, организация серьезная, да еще и давай, давай быстрей… Вот и схватили меня, как крайнего, говорят: Езжай, Сергеич, там всегда народу много бывает, помогут…
-Помогут… Тут в квартиру не войдешь, не то что ее из ванны тащить...
-Не, ребят, подсобить придется…
-Ну Сергеич… ну … сын… Давай-ка, Игорек, магазин тут рядом…, по глоточку…
Игорь вернулся минут через десять, неся четвертинку водки и четвертинку ржаного. Разломив хлеб, выпили, молча постояли. Закурили, так же, молча глядя на двор, в никогда не мытое серое окно лестничного пролета… Не брало.
-Может еще одну?
-Давай.
Еще одна четвертинка на троих, без закуски, после третьей сигареты, начала потихоньку приводить мысли в некое безразличное состояние, автопилота. Они открыли дверь и вошли…
Это уже потом, когда тело было упаковано в целофан и погружено в машину, а Сергеич, махнув им из-за руля рукой скрылся в арке выезда со двора, и разговор по телефону, начистоту со старшим, с просьбой вызвать другую группу, был уже позади… Они сидели рядом, на подоконнике, все той же, лестничной клетки, курили и молча думали о жизни… и о работе…

[Feliciano]

Понравился сюжет и манера излагать мысли.

[d-lity]

Вы ошиьлись темой. Это все-таки драма, а не остросюжетный рассказ.
На мой взгляд, тяжело читать из-за жуткого разброса мысли и слабой описательности. Возможно, стоит развить мысль и превратить этот проект в нечто весомое.

[Feliciano]

А мне, наоборот, нравится разброс мысли, потому что человек писал не по шаблону, а от души. У произведения есть сердце.

[Нежная Королева]

Да, я понимаю, что сыро и над этим надо работать. Сегодня, когда опубликовала, было сильное желание сформировать по новому части, но что-то все время мешает. Я об этом думала, уже несколько раз. Но знаете, как бывает. вот родилось и больше не хочется трогать.))) А может быть, я еще когда нибудь вернусь к этому.)))

[Feliciano]

Может мне кажется, но любая сильная правка может только испортить первоначальный замысел, утратив изюминку произведения. Наверное, править можно то, что писалось не по велению души, а напоказ.

[d-lity]

Дерзайте! У вас есть основа. Из этого что-нибудь да выйдет при надлежащем старании.Удачи!