Автор Тема: Разные миниатюры и рассказы.  (Прочитано 5873 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #40 : 09 Февраль 2012, 17:23:50 »
Спасибо) Очень рада)
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #41 : 17 Февраль 2012, 21:24:53 »
Итак, начнём-с.  ;D

Цитировать
Ева падала. Вернее, ей казалось, что она падает, потому что то, что происходило с ней напоминало стремительное падение.
Много местоимений. Повтор слова "падать" и "что". Было бы здорово перефразировать, потому что просто убрать слова-повторы или заменить - не достаточно.

Ева падала. Вернее, ей казалось, что падает. Из-за свистящего в ушах ветра\ ощущения полёта\ или чего-то другого происходящее напоминало прыжок со скалы.

Приблизительный вариант исправления. Вы это видели, я - нет. Намеренно заменила "стремительное падение" на ощущения. Попробуйте передать словами именно ощущения этого самого падения. Так Вы избежите повторов слова и покажете читателю, почему ей казалось, что она падает.

Цитировать
Она была уже почти не в состоянии ни о чем думать, но в ее воспаленном мозгу мелькали отрывки из «Алисы в стране чудес», осколки фраз и обрывки воспоминаний. Она, поборов себя, не сразу открыла глаза, и они тут же стали слезиться от ветра, но она терпела, и ее терпение вскоре было вознаграждено — Ева увидела Солнце, горячее и большое, оно было так близко, что, казалось, еще немного, и она дотронется до него рукой. Тогда это не показалось ей чем-то из ряда вон выходящим, потому что она не способна была воспринимать и оценивать увиденное здраво. Она даже не осознавала, что то, что она видит называется Солнцем, оно было для нее не более, чем огромным, горящим шаром, который ей никогда раньше не доводилось наблюдать.  

Обратите внимание на огромное количество местоимений в абзаце. Половину можно попросту вычеркнуть, сделав текст динамичнее. Например: в контексте "в её мозгу" - излишнее уточнение. Читателю и так понятно, что речь о мозге Евы. Повтор слова "терпение". "Уже почти" - не очень ровное словосочетание, цепляет взгляд.

Она была практически не в состоянии ни о чем думать, но в воспаленном мозгу мелькали отрывки из «Алисы в стране чудес», осколки фраз и обрывки воспоминаний. Потребовалось время, чтобы побороть себя и открыть глаза, которые тут же заслезились от нестерпимого ветра. Усилие вскоре было вознаграждено. Ева увидела большое и горячее солнце так близко, что, казалось, ещё немного и сможет коснуться рукой. Тогда это не показалось чем-то из ряда вон выходящим. Сознание оказалось неспособным здраво воспринимать и оценивать увиденное. Даже не осознавала, что увиденное называется Солнцем. Просто огромный, горящий шар, какой никогда раньше не доводилось наблюдать.

Не факт, что получилось ровно. Просто, как пример. Просмотрите и исправьте под себя, как посчитаете нужным.

Цитировать
Мысли стали потихоньку проясняться, но ее прошлое все еще ускользало от нее, словно не хотело показываться ей, то ли боясь чего-то, то ли просто из вредности.

Снова много местоимений. "Всё ещё" - лишнее, сбивает динамику.
Мысли стали потихоньку проясняться, но прошлое ускользало, словно не хотело показываться, то ли боясь чего-то, то ли просто из вредности.

Цитировать
Девушка посмотрела вокруг, желая увидеть кого-нибудь, поговорить о том, кто она и что с ней произошло, но поблизости никого не оказалось, да и все вокруг: деревья, трава, облака над головой, и даже Солнце, которое она видела пару секунд назад золотым — было обесцвечено, серо, словно кто-то выкачал их них всю краску, всю жизнь. Окружающее ее было похоже на черно-белое кино, к тому же лишенное актеров и музыки.

Местоимения. 2 раза "было". Очень много "спотыкашек" при чтении.
Девушка посмотрела вокруг, желая увидеть кого-нибудь. Поговорить о том, кто она и что произошло, но поблизости никого не оказалось. И все вокруг: деревья, трава, облака над головой, даже Солнце, которое видела пару секунд назад золотым — выглядело обесцвеченным, серым, словно кто-то выкачал все краски и жизнь. Окружающее стало похожим на черно-белое кино, к тому же лишенное актеров и музыки.

Как-то так.

Начало правки есть. С почином нас.  ;D
« Последнее редактирование: 17 Февраль 2012, 21:25:59 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #42 : 17 Февраль 2012, 21:41:19 »
Ох, спасибо:)
Значит, местоимения:)
Будем убирать:)
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #43 : 18 Февраль 2012, 16:23:15 »
Сейчас сижу и бьюсь головой об стенку. Сегодня с утра вычитывала на ноуте текст. Практически до конца дочитала... А оно, чтоб ему пусто было, не сохранилось.  >:D Что-то сглючило то ли в ворде, то ли в съёмном жёстком.  >:D Сейчас буду дублировать саму себя с нуля.  :butcher:
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #44 : 18 Февраль 2012, 16:59:24 »
Зимааа, да не стоит так заморачиваться:) Особенно если придется двойную работу делать:(
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #45 : 18 Февраль 2012, 17:11:57 »
Да ладно. Мне сюжет понравился.  ;) Люблю подобную тематику.  :good:
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #46 : 18 Февраль 2012, 17:13:28 »
Я ооочень рада)
Спасибо:))
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #47 : 18 Февраль 2012, 18:13:23 »
Итак, продолжение.

Красным выделила имя девушки, чтобы было легче посчитать. ))

Цитировать
Было тихо. Неестественно тихо, словно жизнь застыла здесь и не желала течь в назначенном темпе, считая его слишком скорым. Ева оглядывалась по сторонам и постепенно неприятное чувство одиночества начало закрадываться в ее сердце. Поначалу оно было ненавязчивым, еле заметным, но поминутно разрасталось, наполняя душу девушки холодом. Вскоре к одиночеству примешался еще и страх, липким комком застряв в горле, сковывая Еве руки и ноги, не давая ей двигаться, так что только ее глаза теперь могли с отчаянием загнанного зверя оглядываться по сторонам.
    И тут раздался голос. Не громкий и не тихий, он словно исходил отовсюду, так что Ева не могла понять, где находится говорящий. Голос был всеобъемлющ и всепроникающ, он был самодоволен и саркастичен, но в то же время в нем прослеживались нотки жалости:
 -Добро пожаловать, - хрипловато усмехнулся он.
 -Кто здесь? - пролепетала Ева обветренными губами.
 -Тебе страшно?
 -Да.
 -Это пройдет, - говорящий грустно вздохнул, - все проходит.
 -Покажись, - не унималась Ева, - я хочу видеть тебя.
 -Думаешь, что если сможешь видеть меня — перестанешь бояться?
 -Я... я не знаю, - хрипло проговорила Ева, не узнавая собственного голоса.
 -Что ж, думаю, попробовать стоит, - послышался звенящий смех, который пробрал Еву до костей.
     Ева в страхе оглядывалась, ожидая появления незримого до сих пор гостя. Вокруг было тихо, мертвенно тихо, и на сотни миль вокруг слышалось только ее собственное взволнованное, учащенное дыхание.

[spoiler]В первом и последнем предложениях отрывка по 2 раза «тихо». 8 раз повторяется «Ева». Немного лишних местоимений. 2 раза «был» в одном предложении.  2 раза «одиночество». 2 раза «он» в «он был» и в первой реплике.
Убрала «здесь» во втором предложении, ведь и без него понятно, что девушка описывает именно то место, где оказалась.
«…Ева не могла понять, где находится говорящий.» - заменила слово «говорящий». Ибо чуть ниже в диалоге оно снова присутствует.
Всеобъемлющ и всепроникающ – заменила окончания. Ибо: голос был каким? Всеобъемлющим и всепроникающим. Тем более, что вор ругнулся красным на «всеобъемлющ.
«её собственное» – излишки. И так ясно, что раз её, значит собственное.
Как пример, далее исправленный текст.

Было неестественно тихо, словно жизнь застыла и не желала течь в назначенном темпе, считая его слишком скорым. Ева оглядывалась по сторонам и постепенно неприятное чувство одиночества начало закрадываться в сердце. Поначалу ощущение было ненавязчивым, еле заметным, но поминутно разрасталось, наполняя душу холодом. Вскоре к нему примешался страх, липким комком застряв в горле, сковывая руки и ноги, не давая двигаться, и только глаза могли с отчаянием загнанного зверя оглядываться по сторонам.
    И тут раздался голос. Не громкий и не тихий, словно исходящий отовсюду так, что Ева не могла понять, где находится источник. Он был всеобъемлющим и всепроникающим, самодовольным и саркастичным, но в то же время в интонации прослеживались нотки жалости:
 -Добро пожаловать, - хриплая усмешка прорезала тишину.
 -Кто здесь? - пролепетала девушка обветренными губами.
 -Тебе страшно?
 -Да.
 -Это пройдет, - говорящий грустно вздохнул, - все проходит.
 -Покажись, - не унималась она, - я хочу видеть тебя.
 -Думаешь, если сможешь видеть  — перестанешь бояться?
 -Я... я не знаю, - хрипло проговорила Ева, не узнавая собственного голоса.
 - Что ж, думаю, попробовать стоит, - послышался звенящий смех, который пробирал до костей.
     Ева в страхе оглядывалась, ожидая появления незримого до сих пор гостя. Вокруг было мертвенно тихо, и на сотни миль вокруг слышалось только ее взволнованное, учащенное дыхание.

[/spoiler]

Далее не буду выносить поправки в сообщение. Прикреплю вордовский файл с правками. Иначе получится трактат раз в десять больше самого рассказа.  ;D ;D ;D




[вложение удалено администратором]
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #48 : 18 Февраль 2012, 18:56:17 »
Ох, сколько ошибок то :sorry: :sorry:
Буду исправлять:)
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #49 : 18 Февраль 2012, 19:06:08 »
Dolly Do, не расстраивайся ты так.  :friends: Знаешь сколько хлама я у себя выгребаю после того, как кто-то (и даже сама) вычитывает. )))
Просто файликом проще будет. Там легче оставить замечания прямо в тексте, для наглядности. Хотя, на вкус и цвет... Ты посмотри тот, который уже готов и скажи, как тебе удобнее. Так и буду делать.  :victory:
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #50 : 18 Февраль 2012, 19:19:07 »
Да мне все равно, как вам удобно:))))
Но файлом да, наверное проще) И исправлять потом и сопоставлять со своим текстом)
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #51 : 18 Февраль 2012, 22:12:02 »
Новая порция вычитки во вложении.  :)


[вложение удалено администратором]
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн lika112

  • Блудный попугай
  • Нарратор
  • *
  • Сообщений: 929
  • Репутация +57/-0
  • Пол: Женский
  • Юлия Камень
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #52 : 18 Февраль 2012, 22:19:25 »
классная система придумана, Зима.)  :good:
правда в моем полусонном состоянии нужно вникнуть еще, но это только у меня.

 :good:

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #53 : 18 Февраль 2012, 23:07:52 »
И последняя, заляпанная слезами, порция вычитки во вложении.

Долли, обалденный...нет, офигительный...нет, восхитительный рассказ!!! Несмотря на множество недочётов, в конце я почти плакала. Атмосфера шикарная, полное погружение в текст.
Возможно, в конце я что-то пропустила, потому что больше была занята сюжетом, нежели вычиткой.)) Но общие свои ошибки, думаю, ты поняла.

В общем, спасибо тебе за душевный рассказ и приятное чтение.  :friends:



[вложение удалено администратором]
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #54 : 19 Февраль 2012, 11:26:20 »
Ох, вот так отзыв)
Огромное спасибо! Очень, очень рада, что у меня так получилось)))
И моя благодарность за вычитку)
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #55 : 18 Март 2016, 20:29:18 »

Хотела поделиться еще одним рассказом) Это единственная вещь, что я написала за последнее время; больше ни на что моего вдохновения не хватило ;D


Ничего, если не буду постить сюда текст? там просто немало) Кину ссылочку на прозу) Кого заинтересует, буду очень рада отзывам))

http://www.proza.ru/2016/02/01/1789

То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #56 : 18 Март 2016, 21:00:50 »
прочитала, отзыв оставила)) а почему сюда его не выложишь? немало и немало, я и пообъемней выкладывала  ;D
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #57 : 18 Март 2016, 21:28:36 »
Спасибо большое за отзыв, Рю)
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #58 : 18 Март 2016, 21:35:41 »
Нынешняя зима выдалась в Петербурге ледяная и снежная - явление, давно не виденное в этих краях. Морозы держались уже три недели, с конца ноября, и готовились, по всей видимости, к Новому году только окрепнуть. Город стоял белоснежный, и был - все эти три недели, которые повергли в праведный ужас не только жителей, но и все коммунальные службы - особенно, несравненно красив.
Небо висело низко, и близость его, которая испортила бы вид всякого иного города, придавала, как извечно, Петербургу особенную томную прелесть. Шпиль Петропавловской крепости, весь в розоватой морозной дымке, касался этого неба и словно бы готовился его разорвать; а подле лежала скованная величавая Нева - пожалуй, более даже величавая теперь, в своей неволе, чем обыкновенно. И все кругом было такое - в дымке, в снежных влажных иглах, в прозрачности льда, под этим низким, чудовищно низким небом: темнеющий Исаакий и всадник подле него на заснеженном постаменте, и Александровская колонна на Дворцовой площади, ангел на вершине которой сиял в свете тусклого зимнего солнца, и сонный Невский, хоть и вычищенный, хоть и согретый спешкою тысяч измерзшихся петербуржцев и обледенелых троллейбусов.
В предместьях Петербурга зима была другая - более зловещая, более опасная. Город грелся зданиями, грелся людскою суетой - за его пределами же недоставало и того, и другого чтоб противостоять морозу, и мороз оттого стоял здесь крепкий, несгибаемый, словно бы вечный. Небо казалось еще ниже, днем - сизое, а ночью - черное, точно агат, пугающее - но усыпанное в моменты благостной умиротворенности природы холодными звездами.
Нынешний вечер выдался неспокойным - с самого утра не унимался ветер, который нес с Финского залива жгучий холод и поднимал с земли тучи колкого снега и бросал их о земь. К наступлению темноты непогода прогнала уже всех редких путников с заметенных дорог и бушевала теперь в одиночестве, только изредка прерываемая лязгом промерзшего железа и светом фар.
Непогода была велика здесь, за пределами Петербурга; и все же не так велика, как человеческое жилье. Ветер натыкался на стены, выл в трубах и бился в окна, и все же на него никто не обращал внимания. В окнах охряно горел свет, бросал длинные пятна на снег подле, и, в сравнении с теплотою этого света, непогода не казалась такою уж опасной. Внутри натопленных крепких домов готовились ужинать, подремывали в креслах, говорили и читали, жаловались на холод, снег и ветер, но уже не так, как жаловались в пути, когда холод, снег и ветер были страшною силой - а с усмешкою и невольным облегчением.
В одном же доме, беленьком, осанистом, с высокими окнами в темных портьерах - готовились его покинуть.
В прихожей первого этажа, меж двух зеркал, стояла женщина и расчесывала длинные медные кудри.
Эта женщина была жена знаменитого в некоторых петербургских кругах писателя, Петра Пашина - Аглая. И этот беленький дом был его, купленный несколько лет назад вместо квартиры на Литейном проспекте, чтоб держаться подальше от всей городской суеты и спокойно работать.
Аглая Пашина была молодая женщина - ей только минуло двадцать восемь лет - и красивая собственной удивительной красотою. Она была невысокая, шустрая, худенькая, слегка сутуловатая, резкая в движениях - совершеннейшая еще девочка; лицо ее, не тронутое возрастом, нежное, извечно сияло внутренней потаенной радостью, а в глазах, не в меру больших, но удивительного серого цвета - горело извечно что-то хулиганское, точно Аглая готовилась в любой момент достать рогатку и расколотить окно.
В лице ее, это верно, не виделось ни единой правильной черты - слишком большие глаза, слишком тонкие губы, нос слишком острый, слишком оттопыренные уши, не позволявшие убирать волосы с плеч; и все же Аглая была красавица. Все знакомые отмечали ее поразительную прелесть и шарм и хвалили вкус ее мужа; Аглая смеялась, полагая, что муж женился на ней по большой любви, и муж ее смеялся, потому что знал, что женился на Аглае по одной только причине: с тех самых пор, как впервые встретил ее пять лет назад и услышал ее имя, он не мог отделаться от впечатления, что его Аглая - та самая несравненная красавица Епанчина из его любимого "Идиота". Впрочем, подобная мысль была не вполне правдой, потому что после Пашин в самом деле полюбил жену той любовью, в которую верила Аглая, хоть и большею частью оттого, что она, в его понимании, очень уж походила свою тезку.
Однако Пашин теперь, после пяти лет, вполне уже отдавал себе отчет в том, что его Алгая была похожа на другую тем только, что красавица, и еще несколько - своим ребячеством. Ей недоставало ума, недоставало таланта, но эта, живая Аглая, была простая и добрая, без страстей, без безумств - иными словами, обыкновенная девушка, ставшая хорошей женой.
Аглая, расчесавши волосы, повертелась еще перед зеркалом, и шелковое зеленое платье обвилось вокруг ее беленьких голеней, поблескивающих нейлоновыми чулками. После, оставшись вполне довольной тем, как цвет платья контрастировал с диковинным цветом ее волос, Аглая подняла голову и крикнула:
- Петенька! Скорее, мы ведь опоздаем!
- Иду, иду, - послышалось сверху, и спустя пару минут ее муж в самом деле сошел вниз, застегивая на ходу запонки.
Петр Пашин был "изумительный человек", как говорила о нем извечно Аглая своим знакомым. Эта характеристика, хотя и несколько размытая, в целом подходила к нему, отдавая должное и его недюжинном уму, и его таланту, и его трудолюбию.
Он был, как и его брат, в прошлом предприниматель, построивший с ним вместе успешный ресторанный бизнес и наживший на этом недурное состояние. В сорок лет Пашин обнаружил в себе внезапную непреодолимую тягу к писательству, а вместе с тягою, на свою удачу, еще и способность писать. В тот же период жизни встретил он и Аглаю, которая отчего-то одною только улыбкой напоминала ему о гении Достоевского и заставляла работать с удвоенной силою; и теперь, в сорок шесть, Пашин был уже настоящим писателем, автором пары исторических романов, двух дюжин повестей и бесчисленных путевых заметок. Его знали в Петербурге, кое-кто даже любил его произведения, которые публиковались достаточно широко - хоть и в некотором отношении благодаря его прежнему положению в обществе. Иными словами, Пашин был вполне успешный человек, вовремя реализовавший себя и заслуживший признание с помощью своего таланта и потрясающего трудолюбия.
В свои сорок шесть он выглядел прекрасно: высокий, худощавый - несмотря на сидячую работу - без единого промелька седины в черных волосах. Лицо его было приятное, если не сказать красивое, слегка синеватое в щеках от бритья, с широким подбородком; глаза его были его небольшие и слегка даже узковатые, но яркого зеленого цвета, которому всегда, с самого их знакомства, завидовала Аглая - зеленые глаза много больше подошли бы к ее медным волосам, чем серые.
Пашин выглянул в окно и покачал головою.
- Николай всегда выбирает не лучшие дни для встреч.
- А разве в Петербурге бывают лучше? - Аглая засмеялась. - Твой брат не так часто навещает нас, неужто снегопад помешает встретиться с ним?
Пашин хмыкнул и ничего не ответил.
Аглая была права - Николай Пашин в последние несколько лет - с тех пор, как потерял своего партнера - редко навещал Петербург. Он жил теперь в Москве и занимался тамошней ресторанной сетью, с которой беспрестанно что-то случалось; петербургская сеть существовала исправно и без его вмешательства - посему старший Пашин видел брата только тогда, когда стрясалось с ресторанами нечто в самом деле существенное; то есть - раз в год, не чаще.
Теперь, в самый разгар петербургской зимы, Николай приехал: что говорится, как снег на голову. И Аглая, которая относилась к нему с настоящей сестринскою любовью, настояла на встрече сегодня.
Пашин вздохнул.
- Подай-ка шубу, Петя, - сказала мягко Аглая. - И не вздыхай. Не вечно же тебе работать. Твой новый роман пошел в печать - это тоже нужно отпраздновать. Я читала критиков - ты несравненно описал Наполеона.
- Людовика Шестнадцатого, - мрачно поправил Пашин.
- Да, да, - Аглая махнула рукой. - Так или иначе, тебе нужно отдохнуть. И повидаться с братом.
Она с легкою улыбкою позволила мужу надеть на себя шубу, и тут же закуталась в иссиня-черный блестящий мех.
Пашин тоже оделся и вышел; вслед за ним вышла в метель и Аглая. Пока она, дрожа от холода и притопывая на месте, закрывала входную дверь, по гравиевой дорожке прошуршал тоже иссиня-черный, как тень в ночи, кадиллак. Спустя пару минут он уже, разгоняя рыжим светом фар непогоду, мчался к Петербургу.

***
Николай Пашин жить, вне сомнений, умел. За все время, что Петр знал своего младшего брата, он успел не раз увериться, что тот несравненно лучший предприниматель, чем он сам - практичный до невозможности, умный и хитрый, эдакий пролаза, который все отыщет, все разнюхает, с любым сойдется. К тому же, у Николая было некоторое невероятное чутье, точно высшее знание - когда состорожничать, а когда все на кон поставить, и чутье это не подвело его ни разу. В нем не было страха ни капли, ни капли смущения перед мнением мира, которое ощутимо мешало жить его брату - если он желал идти наобум, он шел, шел, холодно перешагивая через поверженных конкурентов. Поэтому, наверное, после того, как остался бизнес в руках одного только Николая, бизнес этот пошел в гору семимильными шагами.
Старший Пашин не слишком уж любил встречи с братом, хотя и искренно любил брата самого; но Аглая всегда принимала его приглашения - она отчего-то слишком к нему привязалась. Впрочем, Аглая ко всем была добра - такая уж ее натура.
Удивительным образом Николай всегда доставал самые лучшие места: в театре, в самолете, в ресторане, точно готовился к выходу в свет или поездке основательно и заранее. И теперь, когда вошли Пашин и Аглая, слегка припозднившиеся, в небольшой ресторанчик под крышей близ Исаакия, их тут же проводили к лучшему столику о окна, где их ждал уже Николай в клетчатом костюме и с газетою в руках.
Завидев их, он с хрустом отложил газету и поднялся.
Младший Пашин был внешне так же полная противоположность старшему, как и по характеру. Невысокий, приземистый, крепко сбитый и мускулистый, точно спортсмен, он казался моложе брата, по меньшей мере, лет на десять, хотя и ему было уже за сорок; лицо его было широкое, слегка приплюснутое и удивительно располагающее к себе вечно смеющимся выражением темных больших глаз.
Старший знал, однако, что выражение это никогда не менялось: Николай с тем же смешком в глазах, с каким глядел сейчас на прелестную Аглаю и на брата, мог глядеть и на крах дела, и на крах жизни всякого своего противника или всякого, кто мог мешать ему на пути к цели. Только - к какой цели?
Разумеется, Аглая этого не понимала. И с поразительным упрямством вела мужа на эти встречи, которых он не переносил.
Пашин ненавидел бизнес, ненавидел брата, когда тот говорил о бизнесе, ненавидел его процветающие рестораны, накладные, счета, балансы, сметы. Даже по счетам за коммунальные услуги и прочие глупости, в которых Пашин ничего не смыслил, всегда платила Аглая - исправно, аккуратно и терпеливо.
И все же, предпринимательство принесло Пашину состояние, а состояние, в некоторой степени - он до сих не был вполне уверен, в какой - принесло ему Аглаю. Пашин украдкою глянул на нее: Аглая расправила шелковое платье и села подле Николая, все еще дышащая холодком с улицы, слегка растрепанная, с веселыми глазами - красивая, изумительно красивая! И такая девочка, маленькая, избалованная девочка! Разве пошла бы она замуж за того, кто не смог бы купить ей это платье или прокатить сквозь метель на дорогой машине? Разве...
- Как твоя книга, братец? - Спросил Николай.
Старший Пашин вздрогнул. Николай и Аглая уже переглядывалась и прыскали со смеху - они всегда так вели себя, точно дети, насмехающиеся над старшим неудачливым братом.
- Хорошо, - сказал тот. - Спасибо.
- Хорошо! - Фыркнула Аглая. - Всегда он, Коленька, приуменьшает значимость своей работы. Книга скоро выйдет, и, я думаю, это будет фурор!
- Аглая... - Пашин с укором на нее поглядел.
- Фурор! - Повторил Николай и рассмеялся. - О чем же книга?
- Историческая, - сухо ответил Пашин. - Про Францию. Тебе не будет интересно.
- Это точно, - Николай кивнул. - Вы не будете возражать, если я закурю? - Заручившись кивком Аглаи, он запалил сигарету и после обернулся к брату. - Полагаю, тебе не терпится узнать о делах прелестных "Венер"; я собираюсь открыть еще парочку ресторанов в Москве...
Подошел официант, и Николай тут же замолчал и откинулся на спинку стула. Официант принес ведерко льда, из которого одиноко торчало золотистое горлышко шампанского, и меню в кожаном переплете для Аглаи и ее мужа; Николай уже заказал и прикончил бифштекс и теперь ждал кофе и десерта.
Когда официант ушел, Николай снова выпрямился, улыбнулся и продолжил рассказ о "Венерах"; Пашин слушал его вполуха, с сожалением думая о том, что не может не слушать вовсе. Он тоже закурил, хотя курил редко, только в моменты особенного волнения или печали. Аглая, подперев по-детски щеки кулачками, внимала нескончаемым рассказам о ресторанах, конкурентах и поразительных достижениях Николая.
Впрочем, Аглае следовало бы отдать должное - она всякого слышала с подобным вниманием, это была ее изумительная черта, которую Пашин любил едва ли не более всех остальных ее черт. Сверкая глазами, мягко улыбаясь, она ловила бестолковые рассказы своих подруг; точно так же, опершись на кулачки, слушала она и нечастые рассказы самого Пашина о его работе, и более охотные - об истории и литературе. Она, верно, мало что понимала, потому что до сих пор не могла отличить Людовика от Наполеона, и все же она слушала, так, как мало кто умеет - живо, охотно, почти что радостно.
Пашин до сих пор не сумел понять, какой природы была эта черта характера его жены. Обыкновенно он говорил себе, что Аглая слушает всякий вздор с подобным интересом из вежливости, потому, что хорошо воспитана; или же потому, что сама не умеет рассказать ничего путного. И все же, когда он, с жаром рассказывая Аглае о новой идее, ловил на себе этот задумчивый взгляд, он понимал, что во взгляде этом было нечто большее, более глубокое, подлинный интерес; но откуда он брался в подобном создании - Пашин никак не мог понять.
Николай рассказывал теперь Аглае о Москве, о его недавнем путешествии в Индию, и та слушала его затаив дыхание и не прерывала ни единым вопросом. Старший Пашин, убаюканный тонкой скрипичной музыкой, что доносилась откуда-то сзади, вовсе перестал понимать слов брата, и мысли, упокоенные и приятные, понесли его назад, домой, к натопленному камину кабинета, к тишине и новой начатой книге.
- Вздор! - Возглас Аглаи вдруг пронзил странную дремоту Пашина и заставил снова вздрогнуть.
Подобная горячность, в особенности в разговоре с Николаем, слишком уж не походила на Аглаю.
- Вздор? - Переспросил Николай насмешливо.
Аглая, раскрасневшаяся, обернулась к мужу.
Покуда Пашин размышлял о книге, принесли запеченную форель с лимонными колечками для Аглаи, кофе, чай и карпаччо в винном соусе для самого Пашина, которое выглядело отчего-то удивительно жалко.
- В чем дело? - Спросил Пашин, оглядывая ломтики мяса в тарелке, не понимая, к чему их заказал.
- Ты не слушал? - Спросила Аглая с укором.
- Задумался, - ответил Пашин.
- Коленька полагает, - Аглая снова вспыхнула, - что управлять ресторанами тяжелее, чем писать книжки, поэтому ты и ушел.
Оба брата одинаково улыбнулись горячности Аглаи.
Николай снова закурил.
- Не сердись на меня, Петя, - сказал он, выпустив кольцо сизого дыма. - Тебе никогда не нравилось колесить по городу с утра до ночи, не нравилось говорить и договариваться - потому, что это тяжело, неприятно и занудно. Впрочем, стучать целыми днями по клавишам едва ли менее занудно.
- Петенька не стучит по клавишам, - возразила Аглая сердито. - Он пишет от руки. Все-все. Я покупаю ему две дюжины ручек каждую неделю.
- Ты полагаешь, Николай, я оставил рестораны оттого, что испугался трудностей и занудства? - Спросил старший Пашин с улыбкою. - Я потому их оставил, что они были совершенно мне противны, и следовало наконец-то найти занятие по душе.
Николай рассмеялся и потушил сигарету.
- Что это за занятие? Какой доход оно приносит тебе?
- Небольшой, - Ответил Пашин. - Но это не имеет значения.
- Я не хочу обидеть тебя, - Николай подался вперед. - Но я более чем уверен, что написать хоть какую-нибудь захудалую книжонку смогу и я. И даже Аглая сможет.
- Не смогу. - Аглая мотнула головой.
Николай сцепил пальцы в замок и долго глядел на Аглаю, прищурившись, а та глядела на него, точно обиженный ребенок.
- Спорим? - Наконец сказал он и тут же выпрямился.
- Что? - Аглая отпрянула от изумления.
- Я уезжаю завтра, но через два месяца снова буду в Петербурге. Предлагаю нам с тобою в эти два месяца написать по книжке - мой дорогой брат был дельцом, отчего бы нам не примерить на себя его шкуру? И поглядим, каков будет результат.
Пашин рассмеялся.
- Думаешь, это так просто, брат? - Спросил он. - Я работаю с утра до ночи - так же, как работаешь ты и как работали мы с тобою прежде. Думаешь, возьмешься за писательство и в два месяца превзойдешь меня?!
- Я уверен, дорогой брат, - Николай поглядел на Аглаю, которая была теперь бледная, как мел и потрясающе злая. Она не притронулась к своей рыбе с колечками, как и Пашин к своему карпаччо.
- Идет, - сказала она сухо и протянула Николаю руку. Тот пожал ее. - Но только чтоб доказать, что тебе никогда не сравниться с моим мужем в том, в чем он непревзойденно талантлив.
- Поглядим, - улыбнулся Николай. Он поднялся и залпом допил кофе. - Аглая, два месяца! Я непременно позвоню.
И, не простившись, направился к выходу.

***
На пути домой Аглая и Пашин молчали. В жарком нутре машины тихо пела Сольвейг из "Пер Гюнта" - пела бесконечно, потому что другой музыки Пашин в дороге не слушал, и Сольвейг удивительным образом помогала ему думать; но теперь отчего-то даже она не могла унять его болезненной раздраженности. Едва только выехали они из города, Пашин приглушил музыку совсем.
Аглая удивленно поглядела на него.
- Тебе надоел Григ? - Спросила она.
- Нет, - мрачно ответил Пашин. - Мне надоел мой брат. Зачем ты вечно принимаешь его приглашения? Николай приходит, чтоб рассказать о своих успехах и посмеяться надо мною.
- Он просто завидует, - Аглая улыбнулась. Ее злоба давно уже прошла, и она теперь говорила как прежде мягко и ласково.
- Чему завидовать?
- Тому, что ты добился чего-то без его помощи. Добился чего-то необыкновенного.
- О, - Пашин рассмеялся. - Мой брат так не считает.
- Считает, - возразила Аглая. - Для чего иначе ему вызывать меня на этот спор? Нет, Петенька, тут не стремление унизить тебя, а, скорее, желание делать то, что ты делаешь. Оттого я больше на него не злюсь.
- Пусть так, - Пашин устало вздохнул; он никогда не спорил со своей женой. - Хотя мне все равно подобный расклад представляется с трудом. - И все же, Аглая... Ты будешь писать?
- Буду, - та кивнула. - Напишу и брошу этот вздор ему в лицо. И погляжу на его вздор. Никто не может быть писателем лучше тебя.
Пашин снова рассмеялся, но уже весело и легко.
Аглая теперь, в своих темных мехах, с полосами света на лице от приборной панели, снова напомнила Пашину другую Аглаю, неживую и потрясающе живую одновременно, и поэтому ее последние слова показались еще большим вздором.
Пашин понимал ясно, что произведения его в некотором отношении талантливы, но не гениальны - они едва ли останутся в памяти поколений, и его герои едва ли вспомнятся хоть кому-нибудь спустя сто пятьдесят лет, как вспоминалась ему Аглая Достоевского.
И все же, произведения его были хороши. Критики ценили их высоко. Сам Пашин был ими доволен. Он работал изо дня в день, чтоб сделаться хоть на йоту лучшим писателем, и это ему удавалось.
Посему, исход глупого спора его вовсе не волновал. Пашин никогда не сумеет превзойти Достоевского, но самого Пашина никогда не превзойдет Николай, будь он хоть тысячу раз умен.
А Аглая - тем более.
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Разные миниатюры и рассказы.
« Ответ #59 : 18 Март 2016, 21:36:25 »
***
Пашин полагал - как и всякий другой, верно, на его месте полагал бы, прожив с женщиной более пяти лет - что знает Аглаю; а посему он был уверен, что она спустя пару дней позабудет о споре.
Распорядок дня Аглаи все эти пять лет был весьма прост и ничем не примечателен. Она поднималась поздно, плотно завтракала и долго пила кофе на кухне и листала журналы; после она обыкновенно уезжала в гости или же приглашала подруг к себе, и они хохотали и болтали о ерунде до самого вечера. Когда же подобных приемов не получалось, Аглая скучала, бродила вверх-вниз по лестнице и давала бестолковые указания горничной, которая исправно являлась каждый день в половине девятого утра, чтоб в девять подать Пашину завтрак.
После замужества Аглая ни дня не работала.
Пашин взял ее из обыкновенной среднего достатка семьи, состоящей из бестолкового отца, бестолковой матери, Аглаи и двух ее бестолковых сестер; ни с кем из них Аглая и ее муж не виделись после их свадьбы.
Отец отдал Аглаю учиться в какой-то колледж с сумасшедшим названием, которого она не могла теперь вспомнить, и она выучилась на экономиста. Из того, чему учили ее три года, Аглая тоже ничего не могла вспомнить.
Пашина, на Аглаино счастье, мало волновала ее бездарность; он мог обеспечить ее, да и трат она, на удивление, приносила мало. Ему вполне доставало ее красоты, ее улыбки и хороших манер, которые взялись в ней невесть откуда в такой бестолковой семье. 
Пашин знал распорядок дня своей жены, знал - ничто не может увлечь ее с головою хоть на сутки; ни книги, ни фильмы, ни какие бы то ни было иные обыкновенные увлечение праздного человека не интересовали ее так, как интересовала болтовня других людей. Эту-то болтовню Аглая часами слушала, подперев кулаками щечки!
Вечером, после глупого и, на счастье, очень короткого ужина с братом, Пашин поднялся в кабинет, чтоб еще немного поработать перед сном над новой книгой, а, Аглая, сладко позевывая и расстегивая на ходу пуговки на платье, ушла спать.
Пашин запалил камин у себя в кабинете, уселся в кресло и перед тем, как погрузиться в очаровательную Францию - на этот раз средневековую - он с улыбкою подумал об Аглае и о том, как звонко она будет хохотать завтра со своими подругами и как принесет ему в кабинет кусочек лимонного пирога.
...Но на следующий день не случилось ни того, ни другого.
Вообще после этого злосчастного ужина в доме Пашиных стало происходить нечто странное.
Пашин всегда поднимался много раньше своей жены - около семи утра - принимал душ и работал до завтрака; после завтрака снова работал, до перерыва на полуденный чай, а, отобедав в три часа, обыкновенно в одиночестве, уезжал в издательство или выходил на прогулку, надеясь подобной переменой обстановки набраться новых идей.
В это утро работа шла упоительно хорошо; Пашин даже отказался от чая, чтоб не спугнуть горячими бутербродами своего вдохновенного настроения, хотя горячие бутерброды пахли тоже упоительно. К двум часам, чувствуя надоедливое посасывание в желудке от голода, Пашин закончил две главы, которые ни в какую не давались ему в прошедшие дни и блаженно потянулся. После он закурил - второй раз за сутки! - и, пропустив дым через нос, задумался, отчего сегодня ему так прекрасно работалось.
Ответ пришел к Пашину тут же, такой неожиданный, что он даже позабыл про новую порцию дыма и закашлялся.
В доме стояла совершенная тишина. Лиза, горничная, всегда ходила бесшумно в своих легких туфлях: даже в кабинет к нему проскальзывала не как человек, а как тень; оттого-то Пашин обожал Лизу и исправно увеличивал ее заработную плату.
Но Аглая!
Пашин не слышал ее смеха, не слышал ее скучающего топтания под его дверью, стука ее каблучков по лестнице, ее бестолковых разговоров с профессионально бесшумной Лизой, хохота пришедших на чай подружек.
Дом словно онемел.
Когда Лиза без пяти минут три поднялась к нему и тихо сказала, что обед готов, Пашин спросил об Аглае. Лиза ответила, что Аглая не выходила из своего кабинета с самого утра.
- С утра? - Переспросил Пашин.
Лиза кивнула и уточнила, что Аглая была уже в кухне, когда Лиза пришла в половине девятого, и варила себе кофе. А после взяла поднос с кофейником и двумя вареными яйцами, и ушла.
Пашин отпустил Лизу. В задумчивости от спустился обедать и в задумчивости же прикончил печеного сазана и тыквенный суп.
Ну, Аглая! Неужто в самом деле она взялась за исполнение этого глупого спора?
Нет! Пашин качнул головой и поглядел на кусочек лимонного пирога перед собою, точно тот мог с ним согласиться.
Нет, подобное поведение совсем не созвучно с Аглаиным характером. Подняться в подобную рань, пусть даже ради Николая! Запереться в комнате и не делать шуму!
Аглая была как ребенок: там, где была она, были и грохот, болтовня, воркование, треск и стук; и затихала она, если находила себе новое занятие или - что вероятнее - если выдумывала какую-нибудь шалость. Впрочем, как всякий ребенок, затихала она не на долго.
Пашин хмыкнул. Стало быть, Аглая нашла себе новое занятие.
- Поглядим, - пробормотал он, - на сколько хватит терпения этой Мери Шелли.
Меланхоличная Лиза, которая подливала Пашину чаю, не повела и глазом.

***
Шума, который делала обыкновенно Аглая и который в прежние дни Пашина изводил, не было и последующие дни.
Аглая упорствовала.
Она теперь, по словам Лизы, поднималась рано, наспех завтракала, уходила к себе и, за закрытою дверью, в тишине и молчании, делала что-то, Пашину неведомое.
Он не спросил жену о перемене: отчего-то ему было неловко и страшно; но по вечерам, когда собирались они спать, и Аглая расчесывалась за туалетным столиком, Пашин видел в приоткрытом ящичке пухленькую тетрадку, которая прежде пылилась на антресоли. Тетрадка была в черной кожаной обложке с приклеенной к ней металлической золоченой короной - ее Пашин несколько лет назад подарил Аглае на день всех влюбленных.
В тот раз Аглая поглядела на тетрадку изумленно, а глаза ее говорили: "Фи". Теперь тетрадка лежала в верхнем ящике ее стола.
В отношениях Пашина и Аглаи ничего не изменилось: они, как и прежде, вместе ужинали, по выходным ездили в Петербург, вечерами иногда смотрели в гостиной фильмы, которые выбирала Аглая. Эти фильмы Пашину никогда не нравились, но он исправно сидел подле жены, потому что любил ее восторженность и то, как она складывала свои босые ноги ему на колени.
И все же что-то необратимо переменилось в самой Аглае. Пашин, со всей его писательской проницательностью не мог сказать, что именно и до опасной ли степени изменилось: впрочем, он никогда не знал чего-либо наверняка о своей жене, хотя, как ему казалось, Аглая была удивительно - если не сказать невероятно - простая и понятная женщина.
В первую неделю нахождения пухленькой тетрадки в верхнем ящике, Аглая была - в те короткие моменты, что муж ее видел - бледна, молчалива и задумчива, а в глазах ее, когда она мельком глядела на мужа, виделось самое настоящее детское изумление. После изумление понемногу выцвело, и на его место пришла умиротворенность. Пашин, сидя против Аглаи в столовой за ужином, следил за нею, изо дня в день все пристальнее, и видел в ее глазах, в наклоне головы, во всем выражении ее фигуры, нечто незнакомое, чего никогда он в Аглае не видел и не ожидал увидеть, и это новое ставило его в тупик.
Аглая сделалась рассеянной. Она, как и прежде, заходила вечером к мужу в кабинет, если ложилась спать раньше, и присаживалась на софу - послушать отрывки из его новой книги; только теперь она не подпирала кулачками щеки, не подавалась вперед, не глядела на Пашина восторженно, как на Бога. Аглая словно разучилась слушать: она следила за мужем задумчивыми спокойными глазами, щурилась и кивала, но Пашин отчего-то был уверен, что мысли ее далеко за пределами его кабинета. Далеко за пределами этого мира.
Однажды Пашина рассердило подобное безразличие к его работе; он громыхнул тяжелым пресс-папье и отправил Аглаю спать; она мягко улыбнулась и ушла.
Следующим утром Пашин вошел к Аглае и повинился за свою грубость. Она его тут же простила.
Пашина больше не злило Аглаино невнимание, хотя она оставалась рассеянной; он чувствовал, что это невнимание связано не с безразличием к его работе - уж Аглая относилась к ней с любовью - а с тем, что Аглая внезапно обнаружила не во внешнем мире, не в Пашине и не в Николае, а в себе нечто, определенно заслуживающее внимания.
Впрочем, Пашин не слишком много и не слишком основательно думал об Аглаином поведении. Работа над книгой шла изумительно хорошо, отчасти благодаря тишине и отсутствию полудюжины смеющихся женщин в гостиной. К тому же, думать о странных переменах в Аглае, как о переменах в красивой молодей жене было опасно - еще додумаешься, чего доброго, до того, что ей осточертел стареющий муж, до смерти влюбленный в Людовика Шестнадцатого.
Так миновало два месяца с заключенного Аглаей и Николаем пари.

***
В середине февраля в Петербурге началась оттепель.
Нева взбухла, вздыбила громадные льдины и пронесла их прочь из города. Снег, лежавший прежде грудами серебра, подтаял, обрюзг и хлюпал теперь под ногами петербужцев, промокших от бесконечного дождя.
Небо слегка отдалилось от шпиля Петрепавловской крепости, грозящего его разорвать, но все же осталось низким - восхитительно низким. Оно накрывало город как стальной купол, и при одном взгляде вверх от его тяжести и красоты, какой-то страшной, притягательной красоты, екало в груди.
Пашин терпеть не мог такую погоду - в этот мелкий моросящий дождь, омываемый грязью, точно морем, он чувствовал себя жалким. Посему неудивительно, что Николай вновь объявился именно теперь.
Он позвонил Пашину и сообщил, что заказал столик на вечер; Пашин мрачно кивнул и положил трубку. После он понял, что брат не мог видеть его кивка, и стал набирать номер, чтоб исправить эту нелепость. Вдруг в дверь постучали.
Пашин вздрогнул и поглядел на часы: едва только перевалило за восемь утра. Звонку Николая он не удивился, потому что Николай всегда поднимался рано.
В кабинет, не дождавшись ответа, бочком протиснулась Аглая. Она была в шелковом китайском халате и босиком, с распущенными волосами, растрепанными ото сна; в руках она держала пухленькую тетрадку.
- Доброе утро, - сказала она несколько виновато.
- Доброе, - Пашин невольно улыбнулся тому, какая Аглая была свеженькая и румяная. - Николай звонил.
- Правда? - Рассеянно спросила Агля. - Он в Петербурге?
- Да. Сегодня приглашает на ужин.
Аглая кивнула и помолчала.
- Петенька, - начала она несколько погодя, - я хочу попросить тебя.
- О чем? - Пашина удивил ее виноватый тон.
Аглая вздохнула и положила ему на стол тетрадку с золоченой короной.
- Что это?
- Я прошу тебя прочесть, - сказала Аглая. - Ее румянец исчез. Она стала такая же бледная, как в прежние дни. - Это результат нашего с Николаем спора.
Пашин рассмеялся.
- Блестяще, милая! - Сказал он. - Ты управилась вовремя. Возьми с собою на сегодняшний ужин.
- Нет, - возразила вдруг Аглая строго и серьезно. - Я Николаю показывать не стану.
Остаток смеха, что оставался на губах Пашина, звякнул и умер. Аглая никогда не называла Николая его полным именем, да еще с такою серьезностью. Пашин несколько мгновений глядел в лицо жены, удивительно красивое и - удивительно взрослое.
- Почему? - Спросил он с глуповатым выражением.
- Потому что... - Аглая смутилась. - Потому, что вышло не так уж дурно.
Она улыбнулась, но уже не виновато, а светло, и глаза ее вспыхнули. Пашин помнил это выражение: в подобной улыбке расплывался он сам в первые месяцы своего занятия литературой; это был невольный ответ лицевых мышц на совершенное удовлетворение души.
- Пожалуйста, Петенька! - Проворковала Аглая, силясь стереть с лица улыбку. - Пожалуйста, прочти. Я чувствую, у меня получилось нечто необыкновенное - хоть миллионная часть твоего необыкновенного - но я хочу услышать, что скажешь ты.
Она послала мужу воздушный поцелуй и выскользнула из комнаты.
Пашин отупело поглядел на кожаную тетрадку: коронка на обложке в электрическом свете в самом деле казалась золотой.
Что это все значило?
Пашин попытался рассмеяться Аглаиным попыткам сделаться писательницей, но у него не вышло - слишком отчетливо видел он перед собою ее бледное лицо с сияющими глазами и улыбкой.
Что же это значило?
Пашин поднялся, наскоро собрался и уехал в библиотеку. В библиотеке вечно было холодно, но уютно горели зеленые лампы, которые помогали ему думать почти так же хорошо, как пение Сольвейг; там Пашин вынул Аглаину тетрадку и тут же раскрыл ее, чтоб глупый вид золотой коронки его не отвлекал. Страницы были плотно исписаны ровным Аглаиным почерком.
Пашин вздохнул и принялся читать.

***
Этим вечером Пашин ездил на встречу с братом один: у Аглаи разболелась голова, и она сообщила мужу, что останется дома.
В седьмом часу ей позвонил Николай и сообщил, что, раз уж - к величайшему сожалению - Аглая не приедет, он заменит ресторан на их с Пашиным любимый паб на Лиговском, и Пашин возвратится на такси.
Аглая не возражала, только удивилась, что муж не позвонил ей сам.
Целый день в отсутствие мужа она бродила по дому, бесцельно, как прежде бродила всегда, и изнемогала от пульсирующей боли возле правого виска; к вечеру ее недомогание прошло, но волнение, которое, верно, и стало причиной головной боли, осталось, и с каждым часом, приближающим возвращение мужа, увеличивалось.
Аглая, разумеется, не ждала, что Пашин прочтет ее работу в один день, но она отчего-то была уверена, что он - из любопытства - прочел хотя бы вступление, а вступление вышло у ней совсем недурно. После звонка Николая она сменила свой китайский халат на платье из серого крепдешина, которого прежде никогда не надевала, и заварила чаю. На столе стоял накрытый круглым колпаком черничный пирог, что испекла с утра Лиза. Аглая отрезала себе половину и ушла в зал.
В зале работал телевизор, про который Аглая в рассеянности давно уже позабыла. Шла одна из бесчисленных новых передач, в которой вечно кричали, спорили и что-то делили. Аглая уселась на диван и пододвинула к себе чайный столик. Глупость и пустое волнение людей, что мелькали перед нею, в купе с черничным пирогом показались ей лучшим средством от мучавшего ее волнения.
Пашин вернулся в половине двенадцатого, когда утомленная Аглая задремала уже на диване.
Звук подъезжающей машины, свет фар разбудили ее; она поняла, что вернулся муж с ее кожаной тетрадочкой, и сердце ее запрыгало, как сумасшедшее.
- Аглая! - Позвал голос Пашина из прихожей.
- Я здесь, - сказала она. - В гостиной.
Зашуршало его тяжелое пальто, стягиваемое с плеч, и вскоре он вошел в гостиную.
Аглая поднялась и хотела было обнять мужа, но что-то в выражении его лица остановило ее.
Пашин был бледен, и глаза его глядели холодно и остро; если бы Аглая не знала своего мужа, она бы сказала, что это злой взгляд.
- Встреча с братом снова прошла плохо? - Спросила она, робея. - Прости, что я не смогла пойти.
- Как голова? - Спросил Пашин сухо.
- Лучше, спасибо. - Улыбнулась Аглая.
Пашин положил свой саквояжик на кресло.
- Встреча прошла на удивление хорошо, - сказал в Пашин в ответ на Аглаин вопрос. - Мы были в пивной, куда всегда ходили, когда я жил в городе. Там, как и прежде, делают великолепное темное пиво.
- Может, нужно чаще туда ходить? Ты ведь не любишь рестораны. - Неловкость в Аглае нарастала. Если встреча прошла хорошо, отчего Пашин глядел на нее так тяжело и мрачно?
Он тут же, точно понял ее немой вопрос, ответил. Пашин потянулся к саквояжику, раскрыл его и достал темную тетрадку с золотой коронкой. Когда тетрадка легла на чайный столик перед побелевшей Аглаей, Пашин сказал:
- Я прочел.
- В самом деле? - Аглая вскинулась на него испуганно. - И что ты думаешь?
- Это хорошо, - сказал Пашин. - Очень хорошо.
- Хорошо! - Воскликнула Аглая и закрыла лицо руками. Когда она снова поглядела на мужа, ее глаза были сияющие и восторженные, как утром.
Она подошла к мужу и взяла его за руки; Пашин приметил, что она вся дрожала, как в лихорадке.
- Петенька! - Проворковала она, едва сдерживая улыбку. - Петенька, ты в самом деле считаешь, что это чего-то стоит? О! - Аглая рассмеялась. - Петенька, какое это счастье, какая невероятная легкость! Отчего ты раньше никогда не рассказывал мне? Я читала про твоих французов, и это все казалось мне странно и тяжело, но ты не говорил о своих чувствах! Да, да. Теперь я понимаю, отчего ты сидишь целыми днями взаперти и пишешь. О, Господи! Как прекрасно, прекрасно!
Пашин в сердцах отдернул руки.
- В том и дело, Аглая! - Резко сказал он. - Неужели ты не понимаешь? Я пять лет беспрестанно работал, сидел в библиотеках от открытия до закрытия, почти не спал, читал про этих французов, - от скривился, изображая Аглаю, - читал, покуда голова не переставала работать, исписал тысячи листов и добрую половину из них сжег! А ты! Ты! Достала с антресоли тетрадочку и в два месяца станешь писать лучше меня?! - Лицо Пашина раскраснелось, но у скул выступили белые пятна. Глаза его горели яростно, а голос с каждым словом все повышался, готовясь сорваться на крик. - Знаешь, что написал к сегодняшнему дню Николай? Конечно, не знаешь, тебя ведь не было. Он не написал ничего, ни единого листочка. Он позабыл про ваш глупый спор, едва только вышел из ресторана два месяца назад. Отчего ты не могла забыть, отчего?!
Аглая, побледневшая и словно уменьшившаяся от страха, стыда и разочарования, глядела на мужа исподлобья и молчала.
- Я показал Николаю твою работу, - продолжил Пашин уже спокойнее. - Он расхохотался и сказал: "Ну, Аглая! Настоящая Мери Шелли!" И все. - Пашин немного помолчал. - Я ждал от Николая чего угодно, какого угодно унижения. Никогда не мог бы подумать, что нечто подобное придет с твоей стороны, Аглая.
Аглая вскинула на него глаза, мокрые и блестящие от слез и сказала:
- Прости меня, Петенька. Я не хотела причинять тебе боль. Это вышло случайно.
Пашин поглядел на нее насмешливо.
- Разумеется, - сказал он. - В подобные моменты я начинаю желать, чтоб Николай никогда не был моим братом и не втягивал меня в предпринимательство.
- Что ты имеешь ввиду? - Спросила Аглая, нахмурившись.
- Тогда ты не вышла бы за меня, - язвительно сказал Пашин.
Слезы брызнули из глаз Аглаи, только другие уже слезы, яростные и злые. Она сделалась совсем белой.
- Дурак! - В сердцах крикнула она. - Думаешь, я вышла за тебя ради дорогих платьев?!
Пашин отпрянул. Внезапно, он понял, что в собственном гневе переступил черту, которую не следовало бы переступать.
Аглая глядела на него, и губы ее нервно дрожали. Пашин молчал.
- Так вот, знай. - Сказала Аглая, не дождавшись от него ответа. - Я полюбила тебя сразу, как только поняла, что ты самый талантливый и замечательный человек из встреченных мною, и до сегодняшнего вечера я не засомневалась в этом ни не миг. - Она помолчала. - А платья...  Мне они не нужны, как и все остальное.
Аглая демонстративно расстегнула молнию, зашитую сзади в серую ткань, разделась и подала платье Пашину, оставшись в одном нижнем белье. Пашин молча его взял.
После Аглая подхватила свою тетрадку и ушла.
Она заперлась в ванной первого этажа. Пашин долго ждал ее в гостиной, но Аглая не выходила - она, верно, ждала, покуда он поднимется в свой кабинет.
В третьем часу Пашин с отяжелевшими веками от пива и потрясения, ушел к себе; четверть часа спустя Аглая в махровом полотенце выскользнула из ванной  и бесшумно пробралась в спальную. Лицо ее было припухшее от слез, и она все еще прижимала к груди тетрадку.
Подле включенного торшера на экране телевизора все еще говорили, спорили, кричали - уже беззвучно - какие-то люди, изредка сменяющиеся выпусками новостей и рекламой лекарств от головной боли.

***
Следующим утром, в десять часов, Пашин снова уехал, на этот раз в издательство, кроме того намереваясь забрать в городе свою машину. Вернулся он в пятом часу.
Когда Пашин вошел в прихожую, дом показался ему тоскливо пустым. Лиза сегодня не пришла: она уехала в Кронштадт на свадьбу сестры и попросила выходной. В кухне, в гостиной, в верхних комнатах стояла мертвенная тишина.
- Аглая! - Позвал Пашин.
Нет ответа.
- Аглая!..
Он поспешно разулся и, не снимая пальто, бросился наверх.
Ни единого раза Аглая не отвечала молчанием на его возвращение. Это был ее несравненный талант - даже если она уходила утром в гости, к его приходу была уже дома, точно чувствовала, когда нужно вернуться.
Он обежал все комнаты верхнего этажа, кроме своего кабинета, спустился вниз и осмотрел кухню и столовую - никого. Аглаин телефон, весь в маленьких алых цветочках, лежал на ее туалетном столике.
Ушла!
Плечи Пашина опустились.
Куда ушла?
Поверженный отсутствием Аглаи и тишиной дома, он вошел в свой кабинет - и замер: Аглая сидела в кресле, придвинутом к камину, и глядела в огонь.
Рыжие отсветы рисовали румянец на ее красивом, слегка осунувшемся лице, а собранные волосы делали его еще острее, еще тоньше, еще старше. Теперь, показалось Пашину, она выглядела на все тридцать. Она не плакала, и выражение лица ее было задумчивое и грустное, но ничуть не обиженное, каким ожидал его увидеть Пашин.
Увидев ее теперь, так, он понял со всею ясностью, что Аглая простила его и простила давно, и что теперь не будет никакой сцены.
- Аглая... - позвал Пашин. Он остановился у входа, не решаясь подойти к жене.
Она обернулась к нему; тихая красота ее лица потрясла Пашина.
Аглая была в легком розовом платье с юбочкой из органзы, которое муж подарил ей на минувший день рождения.
Пашин почувствовал, что его горло что-то сжимает: он стал дышать тяжелее, и от этого на глаза его навернулись слезы.
- Я думал, ты ушла. - Сказал он.
Аглая покачала головой.
- Это единственная комната, где есть камин, - сказала она.
Пашин невольно глянул на потрескивающий огонь: в центре, облизываемая рыжими языками, лежала черная тетрадочка, уже без солнца, потому что оно растаяло.
Он потрясенно выдохнул и бросился к камину; схватил железные щипцы для углей и вытащил тетрадку из огня. Она упала на пол все еще тяжело: обложка лишь немного подкоптилась, но тонкие желтые странички выгорели до основания. Треклятый подарок на день всех влюбленных развалился перед изумленным Пашиным, раскрыв насмешливо свои уничтоженные внутренности и измазав паркет сажей.
- Аглая... - Прошептал Пашин.
Она подняла на него спокойные печальные глаза; покуда он пытался спасти ее работу, Аглая не двинулась с места.
- Подобное нельзя бросать в огонь, - выговорил Пашин наконец; он чувствовал, как что-то липкое и ледяное ширилось в его груди. - Подобное... Нужно показывать миру: у мира много книг, но из них слишком мало живых.
В лице Аглаи что-то дрогнуло. Пашин испугался, что она начнет плакать, но она не стала.
- Я ездил в издательство, - продолжил Пашин, силясь унять дрожь в руках: он все еще держал каминные щипцы. - Мои друзья обещали прочесть твою работу. Ее бы опубликовали, Аглая! Зачем... - Пашин спохватился. - Это из-за того вздора, что я сказал вчера? Прости меня, Аглая! Я заходил к тебе сегодня утром, чтоб просить прощения, но ты еще спала. О, прости! - Пашин схватился за голову, едва не ударив себя щипцами. - Как поздно, как поздно!
- Перестать, Петенька, - сказала Аглая мягко.
Он опустил руки, вновь потрясенный ее спокойствием.
Пашину отчего-то самому захотелось плакать. Впервые за пять лет, что он знал эту женщину, он чувствовал себя жалким перед нею.
Аглая снова посмотрела в огонь.
- Все, что ты сказал меня вчера - почти все - правильно. - Аглая улыбнулась. - Ты всегда говоришь правильно, Петенька. Я слышала, как ты заходил ко мне утром, потому что не спала; я раздумывала всю ночь над твоими словами и никак ничего не могла разобрать; потому я тебе и не ответила - не знала, что ответить, а не из вредности или злости.
Вдруг она подняла с колен книгу и показала ее Пашину; книга была новая, в синей обложке и с темными топорными буквами названия. Пашин не мог его разглядеть и книги не узнавал; верно, ему подарили ее однажды, и он после этого никогда ее не открывал.
- Я очень мало читаю, - сказала Аглая. - Ты всегда говоришь это; и Коленька смеется, что я невежественная. Еще ты говорил, что читаешь книги, чтоб найти ответы - и всегда находишь их, рано или поздно. Я потому и пришла сюда сначала - за ответами. Достала наугад эту; и, веришь ли, Петенька, она дала мне ответ.
Пашин подался вперед и разглядел наконец название.
"Визит к минотавру"[1].
Он вспомнил синюю обложку. Книгу подарил ему однажды брат, настоятельно советовав прочесть. Это была единственная вещь, которую Николай прочел за всю свою жизнь, если не считать газет и бухгалтерских отчетов. Пашин открыл ее, проглядел наскоро пару страниц и закрыл - навсегда. С детства в нем жило невольное отторжение ко всему, что любил его брат и невольное желание делать все вразрез с его советами.
И теперь - эта треклятая книжка вместе с треклятым Николаем стали причиной смерти тетради в черной обложке.
Впрочем, Николай сыграл особенно фатальную и непонятную роль во всей этой истории.
Аглая раскрыла книгу, полистала ее и, отыскав нужную старицу, прочла:
- "Старый мастер Никколо Амати и молодой мастер Антонио Страдивари долго сидели молча, погруженные в свои думы, пока учитель не сказал ученику: "Только природа легко и просто создает прекрасное. Все прекрасное, что сотворяется руками человеческими, рождается в муках, кровавом поту, тоске неудовлетворенности, боли телесной и страданиях душевных. Если у тебя достанет сил пройти через это, то — так же, как обещал Маурицио деду моему — я обещаю тебе бессмертие познания истины. И всегда помни: истину обретают в боли"...
Голос Аглаи звучал мистически и мистически же чтение прервалось. Она отложила книгу и прямо поглядела на мужа.
- Я не желаю сказать, что мой вздор был тем самым прекрасным, вроде скрипок Страдивари. Нет, Петенька, я не слишком умна, но таких надежд никогда не стала бы  питать. - Она немного помолчала. - И все же... Не это ли ты сказал мне вчера? Я перечитывала снова и снова, и с каждым разом все более уверялась в твоей правоте. Ты великий труженик, Петенька; ты страдаешь от несовершенства собственных работ, хотя остальные оценивают их высоко - теперь я вижу это, вижу в твоих глазах и в вечно полной корзине для бумаг с грудами смятых листов. Ты достоин бессмертия познания истины.
- Ты можешь писать дальше, - сказал Пашин, чувствуя себя провинившимся школьником. - Работать, как я.
Аглая улыбнулась.
- Что ты, Петенька. Я ленивая девочка. Мне надоест.
Она поднялась и поставила книгу на место.
- Я мало что поняла из того, что прочла, - добавила она. - Истина, бессмертие... Слишком сложно, слишком велико. В одном только я уверилась со всей ясностью: мне не стоит писать. Я не заслуживаю той легкости и счастья создания - мне нечем их окупить, а в получении их даром есть что-то в корне неправильное и аморальное. Я не стану больше писать, Петенька.
Она хотела было уйти, но Пашин остановил ее:
- Аглая! - Воскликнул он.
Аглая обернулась.
- Всегда, - начал сбивчиво Пашин, - всегда, когда я читал тебе свои книги или ты сама читала их, ты говорила мне, что слишком мало понимаешь. Не смущайся! - Спохватился он, увидев, что Аглая краснеет. - Я сам не понимаю их. И никто не понимает. И все потому только, что пишу я, точно в рудниках работаю, тяжко, через ту самую боль, через кровь и пот. Только Вайнеры были неправы, и Никколо Амати неправ, если он когда-то нечто подобное говорил. Прекрасное легко, создание его - не ярмо, которое нужно влачить на себе. - Пашин помолчал, наблюдая за переменами в красивом лице жены. - Так вот, отчего я пребывал в таком отчаянии вчера: все, что прочел я в твоей тетрадке, я понял.
Несколько мгновений Аглая глядела на него, слегка зарумянившаяся от волнения, с рукою на дверной ручке; глаза ее сияли, точно от слез, и Пашину казалось, что он видит в этих глазах надежду и озадаченность.
Но миг прошел, и сияние погасло.
Аглая мягко улыбнулась и вышла из кабинета.
А Пашин с глупым видом и все еще сжимая щипцы, долго прислушивался к ее шагам.
 
 
 [1] Георгий и Аркадий Вайнеры. "Визит к минотавру".
 
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"