Автор Тема: Когда коты заговорили.  (Прочитано 4211 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Vitus KL

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 50
  • Репутация +8/-0
  • дорога
    • Просмотр профиля
Когда коты заговорили.
« : 02 Октябрь 2009, 14:09:16 »


Когда Вернер фон Даун повернул рычажек на своей Машине Реальности, произошло великое cобытие. Долгих тридцать лет он шел к этому мгновению. Изменить мир, чтобы он стал лучше. Улучшить этот несчастный мир, где у бедного независимого ученого нет денег на исследования, где в небе парят озоновые дыры, а по телевизору текут медленные мутные мыльные реки. Но его чаяниям не суждено было исполниться. Реальность изменилась самым неожиданным и практически бесполезным для него образом. Машина Реальности, собранная из всевозможного хлама и обрезков проводов в подвале подстроила своему создателю большой сюрприз. Он уже потирал руки, готовясь выйти в счастливый обновленный мир, нервно одергивая свой мятый костюм и поправляя галстук, похожий на засушенную селедку. Но на пороге подвала он увидел кошку своей соседки и будучи не в ладах с соседкой и в приподнятом настроении хотел как как следует наподдать ей, на что кошка, грациозно извернувшись, сказала превратившемуся в статую Вернеру:
-Хам! А еще ученый!
Вообщем, когда Вернер активировал Машину Реальности коты заговорили. И чтобы убедиться в этом любой мог задать своему пушистому другу простой вопрос и получить ясный и вразумительный ответ. Например спросить не хочет ли он отведать колбаски. И он ответит «да» на чистом русском, английском или любом другом языке(за исключением суахили,коты почему-то терпеть не могут суахили):
-Разумеется, я очень голоден милорд.
Или:
-Yes, я приму ваше предложение, сэр.
Если же вы задавали этот вопрос невоспитанному уличному коту, кормящемуся на помойке, то он хмуро бормотал: «я не жрал уже неделю, лопни моя селезенка», или что-нибудь в этом роде. Итак, вот свершившийся факт: коты заговорили с нами и друг с другом. Они обрели язык и разум. Одни считали, что это досадная нелепость, другие - божественный знак. Но теперь самовлюбленное человечество, долгие годы скитавшееся по просторам Земли и Вселенной в одиночестве, обрело возможность услышать свежее мнение и лучше узнать собственные достоинства и недостатки.
Конечно, никто не слышал, чтобы коты с легкостью употребляли такие слова как «синхрофазотрон» или «плюрализм». Да им это и не к чему. Они ведь почти ничего не смыслили в технике и ни в зуб ногой в политике. Зато любой приличный кот с легкостью прочел бы вам наизусть всего Омара Хайяма. Ну а по части телекинеза, телепатии и магии даже котенок дал бы сто очков вперед очкастому бесхвостому профессору, подвизающемуся на суггестии. Люди восприняли это событие неоднозначно. У многих сразу же развилась котофобия. Некоторые, особенно холостые мужчины пытались выколотить из кошачьих голов это досадное умение складывать звуки в слова, а слова в предложения. Светила науки, опять же, долгое время упорно твердили со страниц солидных изданий что этого нет, потому что этого не может быть никогда , пока наконец одного из них собственный кот в устном философском споре о рыбной ловле не довел до умопомрачения , и его видели бегущим в подштанниках по городу, охваченного пламенем безумия и громко выкрикивающего:
-А все таки она ловится!
Церковь объяснила этот феномен деянием нечистой силы и объявила говорящим котам анафему, на что кот его преосвященства Папы Римского резонно заметил «человек предполагает, а Бог располагает» и перекрестился по всем правилам божественной науки. После этого отношение церкви к говорящим котам резко переменилось на противоположное,а в некоторых странах Центральной Африки и на Гавайских островах вспыхнули очаги кошачьих культов, боготворящих котов, а в купе с ними мышей и сметану. Естественно кошачья разговорчивость не могла не отразиться на поведении собак, которые стали избегать котов и даже как-то их побаиваться. Я, лично, сам наблюдал как маленький котенок, которого огромный ,похожий на своего хозяина-спортсмена , пес загнал в угол повернулся и сказал собаке, что маленьких обижать не хорошо и испугавшийся пес наделал лужу и скрылся в неизвестном направлении. Широко вошла в обиход пословица «кот - друг человека», вытеснив предыдущие: « собака - друг человека», «женщина - друг человека» и т.д. Выяснилось, что хотя у котов и нет необходимого речевого аппарата, слова они произносят с легкостью, не без помощи, конечно телепатических способностей, с помощью которых они также умели передвигать небольшие предметы и заглядывать недалеко в будущее, а также общаться с духами и чуствовать нечистую силу. Однако все эти экстрасенсорные способности ничуть не мешали им проводить целые дни греясь на солнышке, охотясь за мышами и затевая свидания и скандалы на крышах. Самыми умными и способными из всей кошачьей братии оказались камышовые коты. Время от времени они выходили из зарослей камыша к толпам ожидающих их поклонников (как котов, так и людей) и вещали им будущее, за что те приносили им молоко, рыбу и колбасные обрезки. Дети перестали дергать котов за хвост и бросать в них камнями и теперь частенько приносили своих четырехлапых друзей в школу на уроки литературы и историии, где те подсказывали им ответы на вопросы учителей прямо из портфеля.
Оказалось, что имена, даваемые котам людьми, их несколько обижают. Ну что за имя, например, Мурчик для солидного кота, пользующегося расположением у своих товарищей? Имена сразу же трансформировались в Мурло, Базилио, Михайло и Бенциан. Надо сказать, что разные клички и прозвища у котов не в ходу, они всегда обращались друг к другу по имени, а некоторые и по отчеству. Больше всего на свете говорящие коты терпеть не могли сериала «Том и Джерри», что само собой разумеется. Мышей теперь коты стали ловить исключительно для развлечения, а свободное время проводили в библиотеках, филармониях и на презентациях


Добавлено в [mergetime]1105543406[/mergetime]:
И вот, спустя небольшое время, самые умные и образованные из котов, выпустили свой знаменитый «Кошачий меморандум» или как его окрестили «кошачий ультиматум». Это был сугубо кошачий взгляд на наш человеческий мир. «Люди, - писали коты в этом историческом документе, - это самые одиозные, малопонятные и трудноизучимые существа во Вселенной. Поддерживая телепатический контакт с многочисленными жителями других инопланетных культур мы, коты, с легкостью воспринимаем их культуру, образ мышления и ценности, чего совершенно нельзя сказать о наших соседях, существовать с которыми бок о бок на одной планете мы вынуждены волей случая. Вместо того, что бы беречь, приумножать и совершенствовать богатства вверенного им мира, они разрушают его, не считаясь со взглядами других его жителей, в том числе и котов. Они строят огромные заводы, выпускающие металл, который опять идет на строительство таких же заводов. Эти заводы гудят, коптят и отравляют все вокруг. Они рубят леса и превращают землю в асфальт. Они строят совершенно неудобные жилища и другие здания, и проводят в них большую часть своей жизни. Они травят химической отравой мышей и нарушают тем самым экологическое равновесие в природе. И наконец, они разводят этих уродливых, злых, некультурных существ, покрытых неприятно пахнущей шерстью и имеющих коварный характер, именуемых собаками, которых используют для самых неблаговидных целей, как то: подхалимаж, хвостовиляние, охрана продуктовых складов и, самое ужасное, охота на других существ, а зачастую и полное истребление оных. Да, конечно, человеческая цивилизация дала миру такие великие вещи как поэзия, философия и производство сметаны, и этот факт нельзя игнорировать. Но вглядимся внимательнее. Человеческая поэзия ставит на первое место так называемые высокие материи, противопоставляя витание в облаках простому безхитростному земному существованию, разгул эмоциональных и природных стихий уютному и приятному времяпровождению на теплом солнышке, потребление спиртных напитков употреблению полезного и питательного молока. Конструктивна ли такая поэзия? Наш ответ - нет. Философия и того примитивней и бросается из крайности в крайность, служит не для истинного познания мира а для подгонки его под свои взгляды. Разброс и свобода суждений поразительна! Совершенно нет единого мнения. Мы спрашиваем, жизненна ли философия, квинтэссенцией которой является высказывание «Я знаю только то, что ничего не знаю?» Мы отвечаем «нет»! А производство сметаны? Оно падает практически на глазах, уступив место изготовлению этого противного сладкого обезжиренного йогурта! Вот так и происходит падение - от сметаны к йогурту, от рыбной ловли к вегетарианству! Но более всего поражает отношение людей друг к другу и к котам. То что люди не слишком жалуют друг друга само собой разумеется! Как животный вид люди агрессивны, жестоки и хитры. И что бы выжить друг среди друга им приходится ежедневно оттачивать свои хищные рефлексы, углублять бойцовские навыки и совершенствовать другие, генетически заложенные в них неприятные качества. Но при чем тут мы, коты, добродушные, веселые, можно сказать домашние существа? Они вымещают на нас свою злобу, превращают в объект насмешек, пытаются заставить как собак ходить на задних лапах, и, наконец, прибегают к физическим издевательствам (лишают обеда, запирают дома, кастрируют). Более мы не намерены терпеть этих надругательств над нашими свободами и личностями! Мы уходим раз и навсегда с этой планеты, оставляя людей с их проблемами, загаженной экологией и собачьими помощниками. Открытая сегодня великим Базилио Сметаниони формула пространственного перехода позволяет нам в любой момент покинуть Землю и отправиться на соседнюю прекрасную Селену, планету девственных лесов, голубых озер и приятного климата. Там, среди полей, по которым бродят тучные мышиные стада и в морях полно свежей, а не консервированной рыбы, мы обретем покой, мир и уединение, столь необходимое нам, котам, для построения новой, великой цивилизации основанной на простых, доступных понимаю ценностях. Завтра в шесть часов утра нас уже не будет среди людей и мы благодарим Создателя за предоставившуюся нам счастливую возможность!»


Отложив листок с «Кошачьим меморандумом» Вернер фон Даун схватился за живот и подумал что умирает. Когда же приступ смеха прошел окончательно, он допил свой вечерний кофе и встав из-за стола вышел во двор. Впервые с того времени как он запустил свое изобретение, он поднял глаза в небо и увидел Селену. Была уже глубокая ночь, но яркий свет спутника Земли озарял все окресности. Сияли голубым светом огромные селенитские моря, как гигантские корабли плыли зеленые и коричневые материки, белели вершины горных хребтов. Пораженный, Вернер фон Даун долго любовался ликом Селены и теперь ему уже не было смешно, наоборот, теперь он не мог понять своего недавнего приступа смеха. Он все смотрел и смотрел на нее, слушая как где-то далеко лают собаки, а потом пошел к двери в подвал. Он стер пыль с замка, вставил ключ и открыл
массивную дверь. В темноте светили красными и зелеными точками огоньки на панели Машины Реальности. Подержавшись минуту рукой за рычажек, он повернул его и обессточил установку. Потом, порывшись в другой части подвала он нашел банку белой краски и кисточку. Выйдя, на освещенный пепельным светом двор он быстро пошел к калитке ,низко нагнув голову, глядя себе под ноги. Где-то у соседей громко замяукала кошка и ей ответили дружные кошачьи голоса. Спустя пол часа Вернер фон Даун вернулся и промерив быстрыми шагами двор вошел в дом, захлопнул за собой дверь и закрыл ее на замок. Потом в его окнах погас свет. Полная Луна закатилась за горизонт и мир погрузился в предрассветную тьму. Когда же взошло солнце, оно осветило поля, луга, рощи, городские кварталы и высветило своим ясным светом огромную, нарисованную белой краской, надпись на асфальте перед городской ратушей:
Люди!Будьте добрее к котам и друг к другу тоже !
Один замес и мнова перекур!
(Лозунг Королевских Штукатуров)

Оффлайн PIZ

  • Заинтересованный
  • *
  • Сообщений: 13
  • Репутация +1/-0
  • Пол: Мужской
  • Кому-то зимняя ночь ближе весеннего утра
    • Просмотр профиля
Re: Когда коты заговорили.
« Ответ #1 : 20 Май 2010, 21:06:12 »
Мне понравилось. :good: Я тоже пишу про кошек прилетные создания >:D
Не принимайте жизнь всерьез - это временное явление...

Добра не забывай, зла не прощай.

Когда ты родился, ты плакал, а мир смеялся. Живи так, чтобы когда ты будешь умирать, ты смеялся, а мир плакал.

Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны

Оффлайн Vitus KL

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 50
  • Репутация +8/-0
  • дорога
    • Просмотр профиля
Re: Когда коты заговорили.
« Ответ #2 : 25 Февраль 2011, 11:11:43 »

Пьеса на вечную тему


-Ты слышал? - спросил Кастор, пролетая рядом с Бетельгейзе. - Старик задумал поставить новую пьесу. Говорят - это будет необыкновенно!
-О, да! - кивнул Бетельгейзе, выпустив длинный тонкий протуберанец. - Старик великий режиссёр. Я слышал, он известен за пределами Галактики. На прошлом представлении я даже слегка прослезился... Помнишь место, где демоны убивают одного из богов?
-Прекрасная сцена!
-А кто будет в главной роли на этот раз?
-Ещё не известно, но я думаю, кто-нибудь из Архангелов...
-Спасибо за информацию, брат, - крикнул Бетельгейзе, поскольку Кастор уже начал исчезать в пустоте.




Старик восседал на большом троне. Рядом, в укромном уголке спирального рукава расположились члены его художественного кружка.
-Угомонитесь, вы! - Прикрикнул Старик на Молнии, которые так и сновали туда и обратно. Молнии сейчас же свернулись клубками и зависли.
-Итак, - сказал Старик, - я чувствую, что наступило время для ещё одной пьесы. И мы будем ставить её! Это будет новая, необычная постановка, без репетиций.
Все бурно зааплодировали, а одна из чувствительных звёзд вспыхнула сверхновой. Её тотчас же сбросили в гиперпространство в целях пожарной безопасности. Волна раскаленного водорода прокатилась по рукаву и растаяла.
-Здесь, на задворках Галактики, - Старик выдержал паузу, - мы поставим пьесу о борьбе Добра и Зла.
Собрание загудело.
-Кто будет в главной роли?! - крикнула непоседливая звезда Барнарда.
-Сейчас я всё скажу, - Старик окинул всех могучим, полным духовной силы, взглядом. Магические кристаллы сияли в его бороде, а над головой пылал расплавленным золотом цветок из тысячи лепестков.
-Ты, Земля, и ты, Вода, организуете сцену. Уж постарайтесь, чтобы всё было хорошо. По старым театральным канонам, без этих новомодных штучек. Реки должны течь к морям, а горы должны быть не более девяти километров высотой. Всё действие должно разворачиваться как на ладони. И побольше пустынь - в моей пьесе им отводится особая роль.
-Ты, Солнце, - продолжал Старик, - будешь осветителем. Твой свет красивый, ровный и от тебя много тепла, не придется ставить дополнительные обогреватели. А ты, Луна, на этот раз включишь свой пепельный свет. Он драматичен и подходит для подсветки. Я не хочу чтобы из-за ночной темноты пропала половина действия. Хотя, впрочем, иногда и полная темнота пригодится. Облака! Вы будете прикрывать Луну в некоторых слишком пикантных сценах, чтобы не шокировать зрителя. Ветер и Молнии, будете работать в паре с Облаками. Ветер будет на мгновение приоткрывать Луну, если это потребуется, а молнии сверкать. Ясно?
-Ясно, - ответили за всех Облака.
-Только сильно не увлекаться! - предупредил Старик. - Помните, это игра. Не надо переигрывать. Никаких смерчей и опустошающих бурь. Всё должно быть красиво и очень интеллигентно... Я думаю, что на наш спектакль прибудут гости из другой Галактики... Точнее Галактик!
Все опять зааплодировали и зашумели, а Молнии опять принялись носиться как сумасшедшие. На несколько секунд наступил конец света.
-Тихо, тихо. - Опять повысил голос Старик и всё улеглось. - Итак, в этой пьесе мы дадим возможность зрителю проследить за развитием большой драмы. Мы столкнём между собой Добро и Зло. Положительное начало и начало отрицательное. Созидательное и разрушительное. Говоря образно, Свет и Тьму.
-Чем же кончится? - крикнули из зала. Как члены кружка они имели право знать, чем закончится пьеса. Но на этот раз Старик только покачал головой.
-Пьеса ещё не окончена. В этом и заключается её оригинальность. Очевидно, что нам следует ожидать хэппи энда, но для зрителя отсутствие готового сценария будет столь же интригующе, как и неожиданно. А сейчас Я хочу подчеркнуть то, что у нас совсем мало времени. Гости прибудут через семь дней. Мы потратим их на создание декораций. Уж постараемся, друзья. Наш театр, и это ни для кого ни секрет, приобретает всё большую популярность в обществе. Последняя наша пьеса прогремела во всех рукавах Галактики и была тепло встречена в Ядре. Её запись проецировалась и в Магеланновых облаках, и хотя там не совсем разобрались со сценическим языком и аналогиями, в целом демонстрация прошла успешно. У меня есть сведения, что если нам удастся и в этот раз расшевелить публику, Совет может расщедриться на новые площади под сцену... скажем 20 или 30 световых лет в областях, близких к Ядру.
Ему пришлось ещё раз успокаивать шум.
-Почему такая спорная тема, - спросил кто-то из касты Черных дыр. - Может опять поставить пьесу о битве Богов? Старик даже не удостоил этого выскочку ответа, лишь слегка улыбнулся. Все знали, что у него был безупречный вкус и огромный опыт. Тема Богов уже вышла из моды, а тема борьбы Добра и Зла была вечной, как и сама Галактика.
-А сейчас, -сказал Режиссер, - я хочу представить вам исполнителя главной роли. Это человек по имени Адам: - И он указал на появившегося рядом с ним Адама, нервно теребящего полы смокинга. Адам смущенно поклонился собранию.
"Новичок, новичок" - зашептали в зале, впрочем, весьма дружественно.
-Он похож на тебя! -крикнули из заднего ряда.
-Нет, нет, - возразил Старик, - не совсем. Он создан по моему образу и подобию, но гораздо моложе и гораздо менее совершеннее. Для нашей пьесы это идеальный герой.
Все согласились, кроме джиноподобного Дьяби, считающего себя восходящей звездой и добивающегося главной роли в какой-нибудь пьесе. Его лицо залила пунцовая краска и он исчез из зала.
-Может быть, - задумчиво сказал Старик, не обратив никакого внимания на уход Дьяби, - я введу ещё одного главного героя - женщину. Её будут звать
Инь. Или Бетти. Или Ева, может быть. Я сейчас как раз думаю над этим.



Когда занавес подняли, грянула овация. В пустоте парила прекрасная пара - дуэт Земли и Воды. Одетая в вуаль облаков, эта почти балетная пара была великолепна. Музыка хрустальных сфер наполняла пространство сцены. В левом верхнем углу сиял Солнце. Он светил во всю и от напряжения его чело то и дело омрачалось протуберанцами и по лицу пробегали пятна. Рядом с Землёй спокойным пепельным светом cиял Луна.
Над Землёй и Водой бушевали ветры и сверкали молнии. Исполнялась прелюдия Буйства Стихий, написанная старинным композитором, имени которого уже никто не помнил.
Зал затих в предвкушении. Солнце немного расслабился, молнии перестали бесноваться, а ураганы превратились в нежный, ласковый фен. На сцене под одобрительный шепот зрителей появились рука об руку Адам и Ева. Музыка стихла.
Вся Галактика как будто сгрудилась около театра Старика. Из её центра взирали с достоинством Великие светила, а галёрку заполнили звёзды величиной поменьше. Демоны пользовались своими демоническими кругами, а Боги - божественным зрением. Человекоподобные существа, населяющие различные обитаемые миры видели действие на экранах своих телевизионных приемников.
Вообщем все были увлечены. Один только джиноподобный Дьяби расхаживал по созвездию Близнецов, размышляя о том, как бы сорвать спектакль и подмочить Старику репутацию.



Это был полный провал. Спектакль зашел в тупик. Почти все зрители, даже самые заядлые театралы и приверженцы искусства Старика, давно покинули зал. Небо вокруг сцены перестало сиять галактическим светом и погрузилось во тьму, в которой как разноцветные огоньки сияли далекие звезды, занятые своими делами. Лишь некоторые остались, но это в основном были те, кому просто все равно было, где убивать время, или те, кто жалел Старика, попавшего в затруднительное положение.
Нептун и Плутон спали на галерке, Юпитер о чем-то очень оживленно спорил со своими спутниками, а Сатурн любовалась собой в зеркале. Марс, багровый, как всегда, пускал зайчики лезвием своего огромного ножа; соседняя орбита, буквально, пестрела следами этого страшного оружия.
Лишь в первом ряду, рядом с осунувшимся и постаревшим Режиссером, восседали те, кому еще не было безразлично окончание пьесы. Видавший виды боевой ветеран Меркурий, чье лицо было покрыто шрамами от заживших ран, и красавица Венера, по лицу которой, под модной вуалью, текли, время от времени, крупные слезы.
-Во дают, футы-нуты! - Меркурий в сердцах стукнул кулаком по ладони, когда над прекрасными островами на сцене выросли смертоносные грибы, унося жизни тысяч невинных жертв. - Шуты гороховые! - Добавил он и покачал головой.
Да, пьеса затянулась. Добро и Зло попеременно брали верх друг над другом и развязка никак не могла наступить. Старик не знал, что на сцене умело маскируясь под различные персонажи, вершил свое дело нечестивый Дьяби. Если бы не режиссерская гордость, Старик давно бы приказал задернуть занавес и отправил отдыхать измученных актеров. Земля постарел и дышал тяжело, словно выдыхался. Лицо Луны потускнело, и его прорезали глубокие морщины: Луна видел все с близкого расстояния и слишком близко принимал к сердцу. Вода был неспокоен и волновался. Временами по нему пробегали гигантские волны. Ветер переигрывал от усталости, превращаясь в Торнадо. Все это только вносило дополнительный сумбур и путало карты.
На сцене происходило что-то невероятное. Потомки Адама проповедовали Добро, но вопреки всем канонам классического театра убивали друг друга с жестокостью, не свойственной даже Демонам. Они желали свободы, но строили тюрьмы, хотели мира - и вели войны, говорили о любви к ближнему - и рыли друг другу ямы. Зло умело меняло маски, появлялось в разных одеждах, придумывало все новые ходы. Добро опять пробивалось сквозь мрак диктатур, голод ненастных дней, ослепляющий свет религий, чтобы снова скрыться в тумане бесконечных рассуждений.
Уже сам Старик, сам автор не мог понять, кто прав, кто виноват, и в чем спасение. Он сидел на своем вечном троне, опустив лицо на руки и его белоснежная борода развевалась на солнечном ветру.
Когда на Земле появился Иисус, Старик воспрянул духом. Вот, сказал он себе, близится развязка. Люди поверят Слову Божьему, Добро восторжествует. Тогда зрители еще не устали и не покинули своих мест. Правда, некоторые зевали, прикрывая ладонями рты, но в паузах еще гремели аплодисменты. Никто не ожидал, какой крутой поворот произойдет. Иисуса распяли, а потом возвеличили как Божьего Сына. А потом его именем утвердили несколько веков мрака и невежества. Хитрый Дьяби молча улыбался, подсчитывая свои серебряники. Также он улыбался, глядя на огонь, лижущий ноги великого Джордано. Он улыбался, похлопывая себя кожаными перчатками по ладони, глядя на очередь в лагерный крематорий.
Он изобрел новое Зло - улыбчивое и привлекательное. Оно было повсюду: в хрустящих купюрах, обещающих власть над вещами, в политике, дающей контроль над людьми, в бокале вина, спаивающем совесть, в вещах пожирающих души людей. Это зло не соответствовало канонам Классического театра. Криминальное, порнографическое, действующее исподтишка, многоликое и непобедимое. Добро - великое, честное, справедливое, разумное, как в старые времена, не могло противостоять злобному гению, поскольку действовало открыто и прямо, и было беззащитно перед ударами в спину и волчьими ямами.
Наконец Старик не выдержал. Он взял в руки листы с неоконченной пьесой и встав в полный рост разметал их в бесконечных пространствах.
-Я принимаю свой позор, как режиссер, поставивший самую ужасную пьесу за всю историю Классического театра, - произнес он, словно перед отречением. - Я оставляю свой пост и удаляюсь на покой. Милые мои друзья, коллеги, актёры. Вы сделали все, что могли. Я благодарен вам! Прошу вас прекратить игру. Погасите свет и задерните занавес. Зрители, братья мои, вам давно пора уйти по домам.
Всем стало жалко Старика.
-Да я бы еще немного посветил, - сказал Солнце. - Может еще что-нибудь и получится.
-И мы повертимся, - за себя и за Воду сказал Земля, - еще не все потеряно. У них есть еще шанс. Мне так кажется.
-Да, да! - подхватили остальные актеры, каждый по-своему стараясь скрыть усталость.
-Кх, кх, - откашлялся ветеран Меркурий. - Я как старый солдат знаю жизнь и хочу сказать, что ваша пьеса жизненна. Может быть кто-то этого и не понимает, но мы... - он опять зашелся кашлем и сел на место. Лишь Венера разрыдалась, вытирая слезы платком, сотканным из густого горячего тумана.
-Что же, - сказал Старик, окинув всех взглядом, полным печали. - Я благодарен вам за поддержку и останусь. Но вы должны понимать, что слава нашего театра уже умерла. Мы можем доиграть пьесу до конца, каким бы он ни был. Но прежде чем мы продолжим, я хотел бы кое-что изменить.
Жестом фокусника он извлек листок и что-то быстро написал на нем. Потом подлетел к вывеске театра, где на огромной мраморной плите лучом знаменитого Сириуса была выведена надпись:

"ВЕЛИКИЙ КЛАССИЧЕСКИЙ ТЕАТР"

Старик сдвинул плиту со своего места. Развернул и прикрепил простой бумажный листок с надписью от руки:
"ВЕЧНЫЙ ТЕАТР АБСУРДА"
« Последнее редактирование: 25 Февраль 2011, 11:12:12 от Vitus KL »
Один замес и мнова перекур!
(Лозунг Королевских Штукатуров)

Оффлайн Garpia

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 43
  • Репутация +3/-0
    • Просмотр профиля
Re: Когда коты заговорили.
« Ответ #3 : 21 Июнь 2011, 11:38:49 »
Понравились оба рассказа. Особенно второй. Филосовский. Идея с театром действительно хороша. Я бы сказала :-[ Браво!

Оффлайн Vitus KL

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 50
  • Репутация +8/-0
  • дорога
    • Просмотр профиля
Re: Когда коты заговорили.
« Ответ #4 : 15 Ноябрь 2011, 13:52:07 »
Garpia, большое спасибо!
Один замес и мнова перекур!
(Лозунг Королевских Штукатуров)

Оффлайн Vitus KL

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 50
  • Репутация +8/-0
  • дорога
    • Просмотр профиля
Re: Когда коты заговорили.
« Ответ #5 : 15 Ноябрь 2011, 13:53:27 »
Время-деньги.


Ночь заступила на вахту рано, как всегда в это ледяное время года, сменив короткий вечер с его спешащими в тепло людьми и безумным багровым закатом. Опустели заснеженные улицы, опустел вокзал, разогнав большую часть пассажиров и поездов, в теплых домах загорелись желтые карлики электроламп и голубые гиганты телеэкранов. А на небесах пылали вечно прекрасные, ничем не замутненные, звезды Ориона и Кассиопеи.
Несколько часов спустя погас свет в окнах домов, и на небо величаво выплыла красавица Луна, в отличии от земных красавиц, прекрасная в своей полноте. Она слегка рассеяла темноту, окрасив мир в хрустальные оттенки голубого и синего цветов, не прибавив ночи ни капли тепла, лишь немного таинственности от игры лунных теней и света. Казалось, мир замер, завороженный этой игрой. Черные силуэты деревьев, тянущие к Луне, Матери Силы, озябшие руки-ветви, пока Мать Жизни Солнце спит в своей тропической колыбели. Большие свежевыстроенные особняки и маленькие, тонущие в снегу домишки, покосившиеся заборы, неровная, спрессованная колесами автомобилей и ногами прохожих, заснеженная дорога - все застыло в вечном ожидании, предельном космическом одиночестве. Легкий ветер кружил в морозном воздухе мириады сверкающих обломков, миров-снежинок, таких невесомых, что вопреки закону тяготения, они не падали вниз, а наоборот, поднимались все выше и выше, от белых сугробов, располосованных фиолетовыми тенями, к далеким звездам. И ни одной живой души вокруг, ни одной живой теплой плоти. Кроме, конечно, странников-кошек и лохматых собачьих хиппи, остающихся, впрочем, как всегда оставались, за кадром.
И кроме двух фигур, прячущихся в тени огромного мрачного здания с заколоченными фанерой окнами и грязно-желтыми стенами, покрытыми лишаями осыпавшейся штукатурки, бывшего Дворца Культуры бывшей Социалистической Республики. Две гротескные фигуры, еле различимые в густой фиолетовой тени, Леха и Рябой, два брата, две парадоксально похожие противоположности. Леха - маленькая фигура в старой куртке, в вязаной спортивной шапке, именуемой в народе "петухом", воротник торчком, с усов свисают сосульки, руки запрятаны в карманы серых брюк, и Рябой - огромный детина в затертой дубленке, без шапки, волосы, не знающие расчески, на ногах армейские сапоги "хрен поймешь какого долбаного" размера. Замерший Леха, то и дело высовывал свое сморщенное лицо из-за угла и смотрел на дорогу, и в это мгновение можно было бы рассмотреть шальной огонек в его глазах. Фигура Рябого, наоборот, неподвижна, мороз ему, похоже, не страшен, он уставился на носки своих сапог и задумчиво чешет небритый подбородок. Очень различные по внешности, они принадлежали к тем людям, в которых безошибочно узнаешь родственников с первого взгляда. Может быть по одинаковой, чуть ехидной улыбочке, или по этому недоброму блеску в глазах, или по другим, столь же загадочным признакам родства. В небольшом шахтерском поселке, где они обитали, братьев знали очень хорошо, многие их недолюбливали, многие побаивались, зная или догадываясь о «ночном» образе жизни, который они вели время от времени. Здесь же, в чужом большом городе они чувствовали себя неуютно, нервничали, и даже небольшая доза водки, принятая "для храбрости" не очень-то помогала.
-Хорош светиться! - Рябой схватил Леху здоровенной ладонью за рукав и затащил поглубже в тень. Леха улыбнулся и крепче сжал ручку острого финского ножа, лежащего в кармане.
-Словно вымерли все. - Шепотом сказал он, чувствуя, как холод поднимается от ступней, одетых в ботинки на тонкой подошве, по ногам, к коленям и заползает в пах. - А еще город! Немного подождем и надо валить.
-Электричка все одно тока утром. А на вокзале торчать опасно. – Рябой зевнул, демонстрируя полное безразличие к холоду.
-У Седого переночуем, - ответил брат. - Он нам еще трояк торчит, кстати.
И вдруг он весь напрягся и вытянул шею.
-Идет кто-то!
На фоне голубых сугробов черным пятном выделялась одинокая фигура человека в пальто и шляпе, похожая на чернильную кляксу в чистой тетради. Он шел не спеша, балансируя на скользкой дороге, глядя себе под ноги. Редко кто ходит так ночью спокойно, как днем, не оглядываясь вокруг, не думая о возможных неприятностях, которые таит в себе это загадочное время суток. Казалось, человек этот просто гуляет, обдумывая какую-то важную проблему, его глаза, устремленные на дорогу, видели нечто совсем иное, губы беззвучно шевелились, руки в тонких перчатках парили в воздухе, как две темные птицы.
Он даже не заметил, как Рябой вырос перед ним из-за угла Дворца Культуры.
-Эй, папаша, огню не найдется? - произнес Рябой затасканную фразу.
Человек в черном остановился, как вкопанный, и посмотрел на Рябого невидящим взглядом.
-Что? - Переспросил он, оглянувшись вокруг, словно только теперь понял, где находится. Наконец до него дошел смысл вопроса.
- Простите, я не курю. – вежливо ответил человек в пальто и шляпе, повернув к Рябому бледное лицо пожилого интеллигента.
-А зря. - Сказал Рябой, а про себя добавил: "Попался, жидяра! С этим возни не будет."
Леха уже занял свою позицию позади человека в черном, вынув из кармана финку. В свете луны нож блестел, как ледяная игла - страшно и отстраненно.
-Ну-ка, - сказал Леха, приставив нож к спине прохожего, - отойдем в тень. Да без шума, старик. Посмотрим, не завалялась ли в твоих карманах мелочь.
Он больше не мерз. Сердце стучало ровно и часто, быстрее обычного и холод ушел из паха обратно в землю.
Человек в черном медлил и Рябой подтолкнул его в бок. На лице Рябого, покрытом густой смесью коричневых веснушек и многочисленных оспин, блуждала мерзкая кривая улыбка, обнажающая неровные зубы. Эта улыбка пахла спиртным, больной печенью и неприятностями. Незнакомец повиновался, и они все вместе скрылись в переплетении теней здания и огромного старого дерева, раскинувшего свои руки-ветви над засыпающим миром. Теперь все трое стояли плотно, и незадачливому прохожему невозможно было броситься в бега, да он и не смог бы убежать, без того, чтобы не получить удар быстрой Лехиной Финки в бок. Да и разве может убежать пожилой человек от двух подонков, каждый из которых моложе его на пол жизни, ночью, по скользкой заледеневшей дороге? По дороге, на которой целый час уже не показывался ни один человек, на что очень сильно рассчитывали грабители и в дальнейшем.
Где-то в районе железнодорожных путей загудел локомотив, и противно заскрежетали колеса вагонов. Подул легкий ледяной ветерок, но никто из людей даже не поёжился, адреналин переполнял их кровь, и сейчас они не замечали холода.
-Ну шо, папаша, бабки есть? - спросил Рябой. Он обычно «беседовал» с жертвой, имея куда более внушительный вид и грозный голос, чем у брата. На самом же деле именно Леха имел куда более скверный характер и был в их деле практически главным, хотя братья редко касались этой темы. Сейчас он не вмешивался в разговор, а просто держал финку, прижав ее к спине пожилого человека.
- Мене не охота тебя обыскивать, - добавил Рябой и это было правдой, он терпеть не мог этого,-
-так шо для твоего здоровья буде полезнее самому достать кошелек, или шо там у тебя заместо него.
-Очнись, сука! - добавил Леха, присовокупив к своей реплике удар свободной рукой по левой почке.
Человек тихо застонал и кивнул. "Размазня. - подумал с сожалением Леха. - Сейчас выложит бабки сам". Он уже вошел в азарт, и ему хотелось, чтобы прохожий оказал сопротивление, тогда можно будет десяток разков ударить его в разные места, разок в пах, пару раз по почкам, двинуть по зубам. "Впрочем, - решил он, - можно и так врезать, даже если он не будет сопротивляться. Чтобы в будущем, морда жидовская, не шлялся, где попало, по ночам. Попривыкали чувствовать себя хозяевами жизни! Нет уж! Знайте, кто здесь хозяин! Получи!"
И он опять больно ударил человека по почке, теперь по правой. Тот опять застонал и полез в нижний карман пальто. Ни Рябой, ни Леха даже бровью не повели, "боевой опыт" подсказывал, что люди в основном не носят с собой оружия, даже ножа, по разным причинам. Кто-то просто не думает об опасности, кто-то не умет пользоваться, многие просто боятся милиции (залети к ним с ножом, потом сто раз пожалеешь, что взял его с собой). Огнестрельное оружие есть у некоторых дома, но и его не носят с собой по тем же причинам. Правда, сейчас появились газовые баллончики, и один раз Леха даже испытал его действие на себе, когда хотел снять норковую шапку с одной «беременной сучки». Она брызнула ему в лицо и убежала, но он знал, где она живет, и потом рассчитался с ней сполна, так, что она на длительный срок попала в больницу, потеряв желание пользоваться подобными "средствами самозащиты". Так что они просто стояли и смотрели, как пожилой человек достает из кармана свои деньги. Рябой взял бумажки и передал их Лехе. Тот высунул руку из тени дерева и тотчас сунул ее обратно.
-Доллары. - сказал он тихо. - Десять долларов.
-Чего? - прорычал Рябой, забыв о правиле соблюдать относительную тишину.
-Тише ты! - Леха опять посмотрел на доллары. - Баксы. Два по пять.
-Може липовые? - спросил Рябой, поднеся для устрашения грязный кулачище к носу жертвы.
-Хорошо не разглядишь, но вряд ли, - ответил Леха, поразмыслив. - Пятерки не подделывают.
-Настоящие. - спокойно сказал человек в шляпе. В его низком грудном голосе не было явного страха, лишь опасение. Леха положил шуршащие бумажки в карман штанов и внимательно оглядел пожилого незнакомца. Лица его он не мог разглядеть, как следует, но одежда и в темноте производила впечатление дорогой, сидела на нём, как влитая. Пальто, правда, не кожаное, скорее похоже на драп, но и драповые бывают дорогими, особенно ежели "там" сшитые. Под пальто явно костюм, может и галстук, под шарфом не видно. Черные обводы ботинок на снегу имели совершенную форму. У такого баксы могут быть. И не какая-то жалкая десятка, а поболее.
-А шо ещё есть? - спросил Рябой, словно прочитав мысли брата. - Давай, давай, выкладывай, а то подвесим за ноги, как Буратина, и трясти бум.
И он опять продемонстрировал кулак и кривую улыбку.
Юмор Рябого и его кулак подействовали на человека в шляпе, он опустил руку во второй нижний карман и извлек оттуда еще три бумажки. Он еще не успел передать их Рябому, а Леха по шуршанию понял, что это опять доллары. Он взял бумажки и взглянул на них - три десятки. «Не плохо», - подумал он, а вслух сказал:
-Зеленые. Тридцать.
-Ну ладно, батя, можешь топать, - озадаченно сказал Рябой, очевидно будучи немного не в себе.
-Чего? Не шевелись! - приказал Леха «бате». - Да ты у нас просто денежный мешок. Грех тебя так быстро отпускать.
-Грех? - с сомнением спросил Рябой. Он почувствовал, что брат завелся. Этого Рябой не любил. В такие минуты он побаивался Леху. Но перечить ему он не стал, только огляделся вокруг. Потемнело. По небу бежали невесть откуда взявшиеся бодрые тучки. Ветер усилился. Луна ныряла в облаках, как резиновый мячик в волнах разгулявшегося моря. Мужчина с несоразмерно большими бетонными бицепсами и гагаринским профилем взирал на все свысока с разрушенного пьедестала метрах в тридцати, в тени высоких деревьев. На поднятых руках он держал мальчика с крупной головой и воздетым к небу лицом, который в свою очередь, гордо поднимал над собой нечто, бывшее раньше, наверное, голубем, а сейчас похожее на чучело птицы с оторванной головой и ребрами из арматуры. Время не пощадило ни мужчину, ни ребенка, ни птицу, да и что ему (Времени) за дело до них, будучи настоящим меценатом и ценителем искусства, оно разрушило и куда более выдающиеся памятники, нежели этот увековеченный в бетоне порыв человека покорить не только землю и море, но и небо. Рябой заметил, что и бедолага в пальто (Рябому он казался жалким) смотрит на памятник тоже.
« Последнее редактирование: 15 Ноябрь 2011, 13:54:03 от Vitus KL »
Один замес и мнова перекур!
(Лозунг Королевских Штукатуров)

Оффлайн Vitus KL

  • Решительный
  • *
  • Сообщений: 50
  • Репутация +8/-0
  • дорога
    • Просмотр профиля
Re: Когда коты заговорили.
« Ответ #6 : 15 Ноябрь 2011, 13:53:34 »
-Не думаю, - сказал Леха, - что такой фраер носит деньги в карманах. У него должен был заваляться бумажник. Наверняка... Доставай, жидовская морда. А то тебе будет очень больно. - и он слегка надавил на ручку финки, прорезав пальто человека в шляпе и то, что было под ним, уколов его самым кончиком острого ножа в спину. - Гони бумажник!
Из-под шляпы сверкнули и сразу же погасли на удивление молодые глаза. Незнакомец покорно опустил взгляд и полез в нагрудный карман. Блеснула хромовая кожа, и в его руке показался бумажник. Он протянул его Лехе, видимо окончательно догадавшись, кто здесь играет первую скрипку.
"Гордость показывает, сморчок, - выругался про себя Леха, беря бумажник и убирая нож, - другой бы уже просил отпустить, в ногах валялся..." Но тут его мысли переключились на другую тему. Он увидел содержимое бумажника. Никаких квитанций, записок, билетов, визиток, всего того мусора, что обычно таскают в бумажниках люди. Только деньги. Одна, две, три... десять, двадцать бумажек. И все зеленые, хрустящие. Двести долларов. Плюс сорок. Сердце у Лехи застучало быстро-быстро.
Рябой даже не спросил сколько, по Лехиному вздоху можно было понять, что много.
-Все? - спросил Леха, приблизив свое лицо к лицу незнакомца, чувствуя, что нет, не все, что сегодня им повезло, крупно повезло. Масть пошла, как говорится.
-Давай остальное, и мы не будем тебя бить. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя били, да? Ведь не хочешь? Или тебе понравится, если мы снимем с тебя это пальто, костюмчик, штаны и пустим по улице? Холодно ведь, папаша. Да и ветер, вон, поднялся. А вы, буржуи, не любите холода. Ну что, есть еще что-нибудь? Может, за подкладкой завалялось?
Незнакомец вдруг посмотрел Лехе прямо в глаза, и тот даже отшатнулся, разглядев блеск в зрачках и странное, не тонущее и в темноте выражение превосходства на лице пожилого человека, словно не он был жертвой, не его ограбили здесь, в темном уголке, посреди длинной зимней ночи.
-Завалялось, - сказал человек и каким-то театральным жестом снял с себя шляпу и, покопавшись внутри, извлек еще пять бумажек.
-Пятьсот, - сказал он, хищно глядя на Леху и играя бумажками. - Долларов.
Леха дернулся всем телом, выхватил бумажки и ударил человека в живот. Тот согнулся пополам. Рябой не вмешивался, он даже отступил на шаг. Он чувствовал, что тут что-то неладно, нехорошо, может он из этих, из новых, правда не похож, те все больше в кожаных плащах, и пешком в темноте не ходят, и шобло при них, но кто его знает.
-Держи его, чтобы не убежал, - приказал Леха, а сам быстрой кошачьей походкой пошел на другую сторону здания, где тускло светил одинокий, чудом уцелевший фонарь, раскачивающийся на невесть откуда взявшемся порывистом ветру. Рябой охранял странного человека в пальто, который уже преодолел боль и теперь смотрел на него исподлобья, правда, без злости, но и без затравленности жертвы, знающей, что хищник намного сильнее ее. Как-то не так смотрел, с жалостью, как доктор, глядящий на еще цветущего и уповающего на свою волю к жизни пациента, уже зная, что у того рак. Рябому даже показалось, что он улыбается, но, присмотревшись, он понял, что это скорее оскал. Если бы Рябой был верующим, он бы даже перекрестился, но его рука никогда не знала этого жеста, и он просто опять сжал кулак и помахал им перед носом прохожего, чтобы развеять свои опасения. Ему показалось, что если бы старик мог, то впился бы ему в кулак зубами, так хищно сверкнули глаза в темноте.
-Смотри у меня, гнида! – на всякий случай сказал Рябой, хватая жертву за рукав. - Не рыпайся!
Ветер вырывал бумажки из Лехиных рук, но он смог разглядеть их достоинство. И правда, пять сотен. На фальшивые не похожи. Да и человек этот не похож на фальшивомонетчика, просто богатый старый фраер. Случайно оказался не в том месте, не в то время. Пускай теперь пожалеет.
Он вернулся под дерево. Подумал: "Может пальто с него снять?", но сразу же раздумал, со шмотками связываться не любил, хватит и той злополучной шапки. "А может, у него еще баксы есть? - пронзила мозг шальная мысль. – Может много, под подкладкой или еще где?» Ну, не случайно дед отдал без сопротивления такую кучу бабок. Может у него еще больше, и он специально не сопротивлялся, чтобы не обыскали. Но с другой стороны, что за идиот будет шляться в темноте с карманами, набитыми долларами? Чертовщина какая-то. Леха не показал своего замешательства и только отрицательно покачал головой на вопрос Рябого, отпускать или нет старика.
Ветер дул все сильнее, и фонарь вдалеке раскачивался и плясал, заставляя двигаться переплетенные в диковинный узор тени. Леха опять почувствовал, как холод начал атаку на ноги. "Ладно, пора кончать с дедом, - решил он. – Попробую в последний раз и сваливаем."
-Слушай, да я же знаю, старик, что у тебя за подкладкой еще завалялось. – Леха попробовал взять прохожего на понт, поднеся финку к самому лицу жертвы. - Братуха, сними с него пальто, штаны и все, что под ними. Ему это уже не понадобится.
Рябой нехотя принялся вытряхивать пожилого человека из его дорогого пальто. Он рванул его за воротник, и несколько пуговиц отлетели.
-Стойте! – негромко и как-то театрально вскрикнул тот. - У меня еще есть! Я сам достану. Только не трогайте меня!
"Сработало!" - самодовольно подумал Леха, не заметив, что в голосе человека не было ни страха, ни жалобных нот. Старик нагнулся и, придерживая одной рукой шляпу, достал что-то из носка. Это были еще деньги. Еще доллары, свернутые трубочкой.
"В носке таскает!" - удивился Леха, словно это и было самым удивительным во всей этой истории. "В носке!" - удивленно повторял он про себя, пока брал бумажки из рук своей жертвы. Ветер разошелся не на шутку. Он уже завывал в деревьях и хлопал оторванными досками на заколоченных окнах ДК. Облака неслись по небу с почти невозможной скоростью, и над землей кружились их двойники, облака мелкого снега и снежной пыли, обжигая лица и руки. Луна на несколько секунд вылезла из облаков, и в ее свете Леха разглядел призрачные цифры на зеленых бумажках. Единица и три ноля. Он даже не знал, могут ли быть такие купюры. Ему вдруг показалось, что все происходящее, лишь сон, нелепый сон, наверное, они замерзли и пошли к Седому, «буханули» там, и теперь ему снится этот дурацкий сон. А проснувшись, он не обнаружит ни этого холода, ни бешеного ветра, ни этих огромных денег. Идиотский сон! Надо бросать пить!
Но, подняв глаза и посмотрев на человека в черном пальто, он вдруг осознал, что это вовсе не сон. Человек был предельно реальным, стоял теперь прямо и улыбался довольно, как висельник, которого повесили после долгих пыток, и теперь он был рад избавлению от боли. Его морщины пылали внутренним светом, глаза отсвечивали красным. Руки, разведенные в стороны, парили как две черные птицы. Он был словно черный крест на белом снегу, и ветер не шевелил его пальто, обтекал старика и с силой бил Лехе в лицо. Рябой, испугавшийся этого внезапного преображения, отступил на несколько шагов и что-то кричал. Но его слова улетали по ветру, заглушаемые громким голосом странного человека, произносящего тяжелые, веские слова то ли стихов, то ли заклинаний:

...Солнце опалит зеницы,
Ветер вырвет волоса,
Время превратится в камень,
Золото сотрется в пыль,
Рот забьет песком и пеплом,
Прахом обратится плоть,
Каждая монета будет,
Жизни стоить ровно год...

Слова падали на Леху, душили его, как камни били по лицу и по ногам. Один удар в пах, несколько по почкам, под дых. Из последних сил он попытался ударить черного человека финкой прямо в лицо, но рука не смогла пробиться сквозь ветер. Рябой уже не кричал, а ревел как медведь. Одной рукой он обхватил ствол дерева, а второй схватился за Лехино плечо.
-Бежим! Бежим! - ревел Рябой. - Леха, бежим, бля!
Человек в черном, сделавшийся словно на пол метра выше, запрокинул голову и засмеялся громким смехом, и раскаты этого смеха сотрясали окружающую действительность, как раскаты летнего грома. Он смеялся и смеялся, сверкая глазами из-под шляпы, а лицо его становилось все моложе. Исчезали овраги глубоких морщин, идущих от крыльев носа вниз, к подбородку и морщин, разрезающих высокий лоб. Посветлел гранит лица и стал прозрачнее обсидиан глазных яблок, розовый цвет проступил на равнинах щек, и испарилась синева на подбородке. Он в последний раз взглянул на Леху с Рябым, и, продолжая смеяться, повернулся и легко пошел против ураганного ветра. Полы его пальто были все так же неподвижны, а поля шляпы и не думали трепетать на ветру, лишь длинные черные волосы, выбившиеся из-под нее, слегка развевались. Он вышел на середину улицы, очертания которой размазались и утонули в метели, и пошел по ней черным призраком, медленно, не спеша, раскинув руки, запрокинув голову на встречу снежным ударам и продолжая смеяться, становясь все моложе и моложе, словно живое подтверждение истины, гласящей, что смех продлевает жизнь.
Ветер со страшной силой ударил Леху в грудь, и он чуть не упал. Но ветер не дал ему упасть, ветер развернул его лицом вперед и, пытаясь вырвать доллары из руки, бросил в объятия брата. Рябой тоже потерял равновесие и чуть не напоролся на Лехину финку. Он сдавил Лехино плечо с такой силой, что в плече что-то хрустнуло. Ветер вытолкал братьев из-под дерева и понес в сторону вокзала, причем они едва успевали переставлять ноги, вцепившись друг в друга (финка выпала из Лехиной руки со слабым звоном), балансируя и скользя на заледенелой дороге, потеряв через минуту всякое представление о времени и пространстве. Когда их наконец-то прибило к железнодорожным путям, как два утлых челна в бурю к берегу, и ветер стих, они нашли друг друга в ужасающем состоянии. Два глубоких старика с развевающимися бородами, без шапок, без обуви, в истлевшей одежде, с черными обмороженными лицами. Рябой плакал, согнувшись, держась рукой за правый бок, где бесновалась в спазмах печень, а Леха сидел на снегу, вытаращив глаза на огромную Луну в безоблачном небе, раскачиваясь и что-то бормоча себе под нос. Луна самодовольно плыла, улыбаясь противной хитрой улыбкой, плыла над вечной славянской зимой с ее бездорожьем, неприкаянностью, холодом, разбитыми надеждами и потерянными судьбами, уплывая куда-то далеко-далеко, где никогда не было ни зимы, ни лета, ни других времен года.
Совсем рядом резко загудел локомотив, а потом застучали колеса вагонов, отбивая привычный железнодорожный ритм. Дряблые Лехины мышцы расслабились, пальцы разжались и на снег выпали зеленые треугольные лоскутки, каждый стоимостью в один год. Корчась от боли, его брат Рябой поднял изуродованное лицо с замершими восковыми наплывами слез на морщинистой коже и тоскливо, как-то по-собачьи, завыл на Луну. Ночь продолжалась.
Один замес и мнова перекур!
(Лозунг Королевских Штукатуров)