Автор Тема: Когда цветет столетник  (Прочитано 14054 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #60 : 23 Август 2012, 19:26:09 »
Хорошо) Мне очень-очень приятно такое внимание :give_heart:
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #61 : 23 Август 2012, 19:48:33 »
 :give_rose:

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #62 : 24 Август 2012, 20:01:07 »
Вот и обещанный кусочек)


7 мая, пятница.
"       Мне нравилась городская зима. Было в ней нечто заманчивое и притягательное, а в компании Эйви любое время года становилось прекрасно.
       Однажды, в середине января, она завалилась в крохотные сени, такая красивая, разрумянившаяся и взлохмаченная, схватила меня за руки и чмокнула в щеку. Несмотря на холод, которым обдало меня, я рассмеялась и втащила ее в комнату. Бабушка, сидевшая за кухонным столом с ее любимой фарфоровой пиалой в руках, поперхнулась — чего с ней не бывало никогда — и тут же отвела взгляд, как будто и не видала нас. Эйви сделала грустное лицо, словно неодобрение бабушки хоть что-то для нее значило, но радость, распиравшая мою подругу, была слишком велика.
-Сегодня мой день рождения! - Прошептала она мне на ухо.
-Как? - Изумилась я. - Ты ведь говорила, что родилась летом, я помню.
-Ничего ты не знаешь! - Вскинулась Эйви. - Терпеть не могу лето. Я хочу праздновать зимой.
-Но почему сегодня? - Улыбнулась я, снимая с плечиков свою старую, уже ставшую короткой шубку, которую я однако безмерно любила.
-А почему нет? - Нахмурилась Эйви. - Прекрасный день для рождения.
     Прыснув со смеху, она потащила меня на улицу. Был чудный, на самом деле особенный день, наполненный подлинно зимними запахами и звуками. Выпавший ночью снег лежал нетронутой, девственной пеленой, а мы безжалостно топтали и лохматили его. Эйви повела меня в наш любимый, покинутый всеми из-за холодов парк. Скамейки стояли накрытые пушистыми белыми пледами, вдалеке пожаром ягод рдела одинокая рябина.
     Мы вышли на заснеженную полянку. Летом она зарастала высокой травой и желтыми мелкими цветами, которые я всегда любила с особенной страстью, но сейчас на ней царило замечательное рукотворное безобразие. От развернувшейся перед глазами красоты захватило дух.
-Нравится? - Уже зная ответ, с неподдельной гордостью спросила Эйви.
-Еще бы! - Восхищенно ответила я.
       Вся поляна была вычищена от снега, только по краям остались притоптанные кромки, как в огромной супнице. А на земле в разнобой стояли квадратные куски льда, в которых прерывистым, неровным огоньком полыхали свечки. Огонь высвечивал кое-где окрашенные зеленым, синим, алым поверхности замерзшей воды, золотисто поигрывал со стынущими внутри сухими веточками, прутиками и головками летних цветов.
-Как ты сделала это? - Спросила я, подходя ближе и опасаясь хоть что-то испортить, принялась разглядывать все с особенной, жадной тщательностью.
-Гений не раскрывает своих секретов. - Самодовольно изрекла Эйви и рассмеялась.
      Как же я любила ее! Ни один человек больше не мог стать таким. В ней было много того, что могло отталкивать: эгоизм, заносчивость, тщеславие — но в купе с обаянием и озорством все это принимало самый невинный и даже притягательный облик. Не знаю, быть может, она и не говорила мне всего, не всегда была честна, но Эйви любила меня тоже, так же сильно, как я ее, и мне достаточно этого. Даже сейчас, когда ее нет, а я уже не ребенок. Даже сейчас я верю ей с той детской искренностью.

       Тот день я помню хорошо, точно это было вчера. Мы пробыли на полянке до самого вечера — уж больно мне хотелось поглядеть, как горят свечи в темноте. Когда начали опускаться сумерки, Эйви достала из бездонного кармана курточки два помятых, грязных эклера, которые показались мне вкуснее любого именинного торта. В десять вечера, посиневшая от холода, вывалянная в снегу, с испачканными шоколадом губами и улыбкой счастья на лице, я завалилась домой, тут же напоровшись на стальной взгляд бабушки.
-Ну? - Она вопросительно изогнула бровь.
       Я оробела. Бабушка стояла посреди коридора, обняв себя руками, в черном глухом платье, суховатая и строгая.
-В каком часу ты обещала мне быть дома? - Спросила она.
-В семь. - Ответила я, чувствуя, как румянец заливает и без того красные от мороза щека.
-А сейчас?
-Не знаю. - Честно призналась я. С Эйви время переставало иметь значение.
-Мария! - Негодующе воскликнула бабушка и всплеснула руками. - Как же ты не понимаешь, что теперь мы живем в городе, это тебе не деревня в тридцать дворов, где все друг друга знают по имени!
-Я понимаю. - Промямлила я, снимая шубку.
-Сомневаюсь.
     Бабушка сокрушенно покачала головой и, подойдя, крепко обняла меня, холодную и мокрую от стаявшего снега.
-Я просто не хочу, чтобы кто-то сделал тебе больно. - Прошептала она мне на ухо и поцеловала в макушку.
       Бедная моя, милая бабушка! Как бы много значил сейчас сейчас твой поцелуй. Как бы много значило твои бескорыстно-строгие, добрые и умные слова... Как много... "


    Мария отбросила карандаш с поломавшимся грифелем. Все равно пытаться писать еще было бесполезно, слова получались комкаными и сухими, словно из них выжали всю жизнь. Ссора с Нэл подействовала на нее много сильнее, чем Мария могла бы предположить, а безобидная детская фраза: «Вы говорите также, как все остальные» чиркнула по сердцу раскаленной иглой. Она не знала, отчего посторонняя, виденная лишь пару раз девчушка так запала ей в сердце; признавать же, что Нэл слишком сильно напоминала Эйви, Марии не хотелось. За окном сгущались сумерки. Дневные краски, тая, стекали вниз, к самому горизонту, и пропадали за ним, уступая место дьявольской темноте. Голова назойливо покалывала, обещая вскорости разразиться приступом чудовищной боли.
     Мария вздохнула и распустила туго стянутые на затылке пучком волосы. Кудри рассыпались по плечам, на лоб упали две неряшливые, взлохмаченные прядки. Мысли упорно не шли, а делать что-либо другое не хотелось, хотя с каждой минутой безделье это тяготило все более. На секунду Мария даже пожалела, что приехала в деревню, но потом отбросила эту мысль, выпила несколько таблеток снотворного и забылась нездоровым, без конца прерывающимся сном.


8 мая, суббота.
 "      Все-таки я бездельничаю. Бабушка не похвалила бы меня за это. Нужно занять себя чем-то, не то сойду с ума. Ха. Можно подумать, я уже не сошла! Кто в двадцать пять лет, накопив небольшую сумму денег, бросает перспективную работу и уезжает из городка в деревню, ради заманчивого ничегонеделания?
       Хотя я обманываю себя. Моя душа всегда рвалась сюда, словно это могло что-то изменить. Ну вот я здесь, а ничто не поменялось. Права была Нэл, права страшно в том, что к одиночеству не привыкнешь. Так же, как к мигрени и бессоннице. Ты знаешь, что ничего нельзя поделать, кроме как постараться не замечать, но все же каждый раз удивляешься новому приступу.
      Почему я — одна? Зачем так произошло? Мне могли оставить хотя бы Эйви. Или бабушку. Или, на худой конец, кошку, но даже той приспичило бросить меня. Я не хочу ни от кого жалости и не нуждаюсь в ней. Просто мне хотелось бы знать — за что? Может, я была слишком глупой и легкомысленной? Но все девушки легкомысленны, склонны влюбляться и верить в чепуху вроде сказки о Столетнике, но не все они одиноки. Далеко не все.
      Каждое слово о прошлом, особенно о детстве, дается с трудом, точно я вместе с кровью и желчью выжимаю из себя каждую историю. Просто тогда — я только сейчас понимаю это — все было так хорошо, что лучшего и представить себе невозможно. Меня любили люди, которых всем сердцем любила я, и все казалось просто, вечно и нерушимо. А сейчас... Кому я нужна? Еще чуть-чуть, и меня за постоянное хмурое лицо прозовут ведьмой, будут пугать мною детишек. Я могла бы остаться в городе, выйти замуж, завести семью... Но я не хочу этого больше — мужчину ради мужчины и замужество ради замужества. Пусть все будет так, как есть. И пусть Столетник никогда не расцветет."

       Мария смахнула слезу. Жалость к самой себе захлестнула и опрокинула ее. Да, занятие найти было необходимо, иначе затея с дневником кончится плохо.

       "Думаю приготовить что-нибудь вкусное да позвать Эйви с отцом. Надо же извиниться перед девочкой."
     
      Мария в самом деле любила готовить. Когда-то очень давно. И получалось вполне сносно, как говорила бабушка. В одно короткое время кулинария была главной страстью Марии, с остервенением выдумывала она новые блюда, денно и нощно копошилась на кухне, переводила продукты, приводя тетку в отчаяние. Особенно чудесно выходили эклеры с шоколадной помадкой, но Мария редко их готовила. Они слишком явственно напоминали Эйви, и ее зимний день рождения, лучший из всех.

     Вечером в домике Марии собрались соседи. Снова взявшись за готовку, она не смогла заставить себя остановиться, так что пришлось сделать целый званый ужин. Мария была рада гостям, хотя и не любила шум, глупые светские беседы и сплетни; но сейчас душа ее жаждала этого как манны небесной. К тому же, нужно было наконец завязать некоторые знакомства.
      Первой пришла старушка Пелагея, хорошо знавшая Марию и Дмитрия еще детьми. Она была такой же сухой, строгой и добродушной, как двадцать лет назад; лишь лицо выдавало ее старость — сморщенное, выщербленное глубокими морщинами-рвами. Из-под девически тонких, играющих, аспидно черных бровей глядели ясные глаза, полыхающие недюжинным умом. Волосы, не тронутые сединой, еще густые, были стянуты на затылке и заколоты гребенкой. Она, как ребенок, радовалась приглашению и, очевидно, собиралась в гости, точно на бал.
      Мария в тайне удивлялась, что не видела тетку Пелагею раньше; ведь она же была уверена, что никого из ее прошлых знакомых здесь на осталось. Но когда подходила Мария к дому Нэл, увидела эту старушку, застывшую неподалеку от себя и, видно, тут же узнавшую в ней, совершенно незнакомой молодой женщине, малышку-Машутку.
     Зайдя в тесную прихожую, старушка оправила старенькое, застиранное синее платье, по всей видимости, стесняясь его, но, заметив искреннюю радость на лице встречавшей ее Марии, успокоилась.
-Я не думала, что вы еще здесь живете. - Поздоровавшись, сказала Мария.
-А где мне еще быть? - Рассмеялась Пелагея.
-А дети ваши где? - Мария проводила старушку в просторную залу, усадила в кресло.
-Дети-то? - Замялась та. - Разъехались. Дочка и вовсе за границей где-то поселилась, в -Германии. Недавно замуж вышла, присылала фотографии...
       Мария сглотнула нарастающий комок в горле и, превозмогая себя, улыбнулась.
- Что же, не зовет к себе? - Спросила она.
-Нет, Машенька, не зовет. - Вздохнула Пелагея. - Да и куда мне, старой, по заграницам ездить? Век бы свой дожить только, а там уж...
      Мария вздохнула. Она поняла, что последним словам своим старушка не верила, скорее пыталась успокоить себя ими, внушить себе, что она нужна дочери, но просто не может к ней поехать. Спросить про сына Мария не успела — затрезвонил настырно дверной колокольчик. Ободряюще улыбнувшись, она бросилась открывать.
      Пришла молоденькая соседка, гостившая с мужем в деревни у матери. Она принесла в застаревший дом запах беспечной молодости и силы. Вместе с нею вошли еще две женщины-двойняшки, которым достался в наследство полуразрушенный домик на отшибе. В прихожей поднялся гул, перемежавшийся веселыми выкриками и смехом. Мария тоже радостно улыбалась, обнимала гостей, чувствуя в душе незнакомую эйфорию.
      Первую молоденькую соседку звали Адой. Она была худенькая и крохотная, как птичка, но говорила больше и громче всех. Ее звонкий, неподражаемый смех слышался по любому поводу и даже без него; тонкие губы постоянно изгибались в улыбке, обычно большие глаза щурились щелочками. Ада была некрасива, но — Мария тут же уверовала в это — каждый, кто знал ее дольше минуты, уже был влюблен в ее смех, детский пушок на щеках и крохотные ямочки от улыбок. Две другие гостьи понравились Марие меньше, но, должно быть, лишь потому, что попали в невыгодный контраст рядом с Адой. Кристина и Анна были двойняшками, но на удивление не похожими друг на друга, так что различать их не составляло никакого труда. Кристина отличалась особенной, даже ослепляющей красотой, но в лице ее сестры эти же правильные черты коверкались ужасно, портя лицо Анны. Обе они были светловолосы и делали одинаковый ровный пробор, но если первой сестре это придавало особенный шарм правильности, то вторую искажало еще сильнее.
-Мой муж придет позже, вы уж не сердитесь. - Проворковала Ада, всучивая Марие целую корзинку невесть откуда взятых пирожных. - Я так рада приглашению, моя дорогая...
      Анна поздоровалась сдержанно, суховато и несмело улыбнулась, словно не понимала, каким образом она вообще оказалась здесь; в лице же Кристины Мария с едва скрываемым недовольством заметила искорку превосходства.
      Когда женщины прошли в залу, колокольчик снова надорвался звоном — пришли гости, которых Мария более всех ждала. Нэл вбежала первой, без обид и стеснений обняла хозяйку, чмокнула в щеку. От ее мягких, точно лен, волос исходил дурманящий запах солнца и детства.
     Когда же Мария распрямилась, чтобы поздороваться с отцом Нэл, сердце ее взволнованно забилось. Где-то ей уже доводилось видеть эту статную, красивую фигуру, это скуластое лицо с едва алеющими плитами румянца, эти слегка раскосые глаза, пышущие черным холодком... Он протянул широкую ладонь и размеренно, тягучим, точно смола, голосом, сказал:
-Здравствуйте. Дочь много говорила мне о вас.
-Меня зовут Мария.
-Я знаю. Очень приятно. Ильдар. - Мужчина обнажил в улыбке звериный оскал белых зубов.
      Отчего-то Марие казалось, что отец Нэл должен был произвести на нее дурное впечатление, но, несмотря на недружелюбное выражение его лица, Ильдар ей понравился. В его черных калмыцких глазах жило нечто огромное и страшное, зияющее пропастью, что их обладатель усердно скрывал за внешней холодностью.
-Спасибо, что пришли. - Мария ласково улыбнулась. - Проходите.
      Она не знала, как так вышло, но скупой на слова и теплоту Ильдар вызвал в ней особенное родственное чувство. Ей казалось, что один он может понять ее и те глупые чувства, которых никто никогда не понимал. Словно их судьбы были до нелепой и глупой странности похожи, точно две капли воды.


       Ужин прошел на удивление весело, и даже Мария развлеклась, позабыв обо всем. Ада, примостившаяся во главе стола, хвалила все блюда без разбора, рассказывала глупые истории, смешившие даже хмурого Ильдара, и хохотала сама, прикрывая рот маленькой, пухлой, как у младенца, ручкой. Тетка Пелагея сначала смущалась перед молодым обществом своей старости и бедности, но потом пообвыкла, молча слышала и изредка посмеивалась скупым старушечьим смехом. Красавица Кристина молчала, ничего не ела и, побыв чуть больше часа, ушла, сославшись на головную боль. С ее уходом грустившая до этого Анна расцвела и стала на удивление привлекательной. Тут же быстрым движением расправила она волосы, убрав портивший ее прямой пробор, и засияла доброй солнечной улыбкой, умилившей всех. Нэл скучала, рассказы Ады не веселили ее. Забравшись на колени к отцу, она изредка позевывала, но когда тот предложил ей вернуться домой — отказалась наотрез.
     Спустя несколько минут после ухода Кристины, пришел муж Ады, Сергей, и принес старую гитару с голубой капроновой лентой на грифе. Тут только Нэл оживилась, вскочила, улыбаясь во весь вот, воскликнула:
-Пусть папочка споет!
-Успокойся, Нэл. - Недовольно шепнул ей Ильдар.
-Отчего же? - Сергей протянул ему гитару. - Желание ребенка — закон.
     Ильдар принял инструмент недовольно, но больше петь не отказывался, только буркнул:
-Вряд ли вам понравится.
     Струны трепыхнулись под его смуглыми пальцами, издав плачущий звук. Мария вздрогнула — одного короткого перепева было достаточно, чтобы заставить ее сердце сжаться. Выждав мгновение, Ильдар снова резко ударил по струнам, на этот раз породив настоящую мелодию, тягучую, пронизанную слезами и болью.
    Потом он запел, как показалось всем, на татарском. Мария не понимала слов, но сердцем знала, что бархатистый баритон Ильдара выводит незамысловатые и знакомые сердцу слова о любви и расставании, о жизни и смерти. Все затихли, восторженно и завороженно слушая; чувствовалось, как все гости, еще пару секунд назад чуждые друг другу, становятся в одночасье родными и связанными тонкой нитью песни. Нэл, раздувшаяся от гордости за отца, улыбалась, Ада вытирала вспухшие слезами глаза кружевной салфеткой. Мария же глядела на Ильдара со смесью интереса и удивления, не понимая, откуда в таком сильном человеке взялось столько боли и горечи, столько невысказанного и скопленного страдания.
   

      Весь оставшийся вечер прошел под впечатлением пения Ильдара. Со сдержанной улыбкой он принимал сыпавшиеся на него похвалы, отмахивался от лезшей на колени Нэл. Звуки струнных переливов слышались в домике Марии до самой ночи. Пела Ада своим тонким воркующим голоском, изредка побренькивал скучающий Сергей.
      В одиннадцать стали расходиться. Ушла раскрасневшаяся от радости и новых впечатлений старушка Пелагея, ушла загрустившая и потускневшая от близящейся встречи с сестрой Анна, ушли и Ада с Сергеем. Чувствуя нарастающее смущение, Мария вернулась в зал, где все еще сидел Ильдар, и Нэл уплетала оставшиеся эклеры.
-Вы чудесно пели. - Сказала она, устало присаживаясь на диван.
-Спасибо. - Сухо ответил Ильдар. - Странно, что вам понравилось, вы ведь ничего не поняли.
-Я не поняла слов, но поняла все, что вы хотели этой песней сказать. - Улыбнулась Мария.
-Я сам написал ее. - Признался Ильдар, и на смуглых щеках его проступили нежданные пятна смущенного румянца. - Эта песня посвящалась моей жене.
      Мария смутилась и опустила голову, не зная, что сказать. К ее счастью подошла довольная Нэл.
-Прекрасные эклеры. - Сказала она. - Мамочка делала такие же, вот странность.
      Мария смутилась еще больше. Ильдар, чтобы скрасить бестактные слова дочери, сказал, глядя на стенные часы:
-Мы пойдем, пожалуй. Спасибо за ужин. Может, и вы к нам придете?
-С удовольствием. - Улыбнулась Мария. - Когда?
-Когда хотите. - Вставая, добавил Ильдар. - Мы будем здесь все лето.


8 мая, суббота.
"      Устроить ужин казалось хорошей идеей, пока не пришлось прощаться. Никогда еще так остро я не ощущала свое одиночество. В первые секунды после ухода Ильдара и Нэл хотелось сжаться в комок прямо у порога и плакать, тишина сдавливала виски и рвала барабанные перепонки. Сейчас немного легче, но на душе все равно пусто. Надо пойти заняться той горой немытой посуды в кухне, чтобы отвлечься. И все-таки, как жаль, что у меня нет такой маленькой и вредной Нэл, которая стала бы по-детски бестолково помогать мне на кухне, без конца бить тарелки и улыбаться такой наивной и ласковой улыбкой... "
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #63 : 24 Август 2012, 21:22:17 »
Восхитительный кусочек  :d_daisy: отлично написано  :good: я проникся.  :hat1:

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #64 : 25 Август 2012, 11:27:12 »
Большое спасибо!  :d_daisy:
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Лариса

  • Ангел-хранитель
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3103
  • Репутация +183/-0
  • Пол: Женский
  • Добрая фея
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #65 : 03 Сентябрь 2012, 21:45:54 »
Прочитала,  Долли.  Вникаю,  перевариваю. :give_rose:
Дамы пишут трогательно, с этим ничего уж не поделаешь!
Михаил Булгаков.

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #66 : 04 Сентябрь 2012, 15:30:01 »
Большое спасибо!! Я рада, что вы не забываете)  :d_daisy:
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #67 : 05 Сентябрь 2012, 20:29:38 »
а далее?

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #68 : 06 Сентябрь 2012, 11:14:11 »
Т.к. началась школа вообще писать времени мало, но как только будет готов более менее нормальный кусочек, я сразу выложу)
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Лариса

  • Ангел-хранитель
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3103
  • Репутация +183/-0
  • Пол: Женский
  • Добрая фея
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #69 : 06 Сентябрь 2012, 22:17:46 »
Успехов  во  всех  делах,  Долли.
Дамы пишут трогательно, с этим ничего уж не поделаешь!
Михаил Булгаков.

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #70 : 07 Сентябрь 2012, 11:42:38 »
Успехов, и в творчестве и на учёбе.

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #71 : 07 Сентябрь 2012, 13:11:39 »
Большое спасибо, Михаил, Лариса :give_heart: :d_daisy:
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #72 : 07 Сентябрь 2012, 23:05:16 »
Всегда пожалуйста.

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #73 : 12 Сентябрь 2012, 19:54:21 »
9 мая, воскресение.
      С особенной силою я люблю и уважаю светлый праздник великой Победы. Знаменательный день всегда выдавался особенный, солнечный и жаркий, с висящим в воздухе приятным запахом цветов и чего-то еще, огромного и непостижимого моей голове до сих пор. Ранним утром девятого мая бабушка поднималась в едва скрываемом волнении, с особой тщательностью прибирала дом и надевала лучшее платье. Я даже видела временами, как она, стойкая и мужественная, роняет невольную слезу, зажигая церковные рыжие свечи перед помятыми портретами ее отца и брата. Погибли они в первый год войны, когда бабушке было, кажется, двенадцать. Хотя, я могу ошибиться. Слишком многого я не спрашивала у нее, когда была возможность. При жизни бабушки я отчего-то не считала важным спрашивать о ее прошлом; не потому, что не интересовалась, просто мне казалось, что я успею поговорить обо всем, что времени еще предостаточно и что я никогда не останусь одна, наедине с невысказанными никому мыслями и сомнениями.
      Но так уж случилось. И я не буду больше жаловаться на это в дневнике, вдруг он попадет кому-нибудь в руки. Я завела его с целью рассказать о прошлом, и я буду рассказывать. Сегодня у меня полно времени, да и мысли сами лезут в голову.
   
      Эйви тоже любила праздник Победы. Не с моей благоговейностью к нему, но все же любила. Это было единственное, что бабушка одобрила в ней.
      Мы собирались идти вместе на парад, и я с особенной радостью предвкушала этот поход, начала собираться с самого утра, бережно достала из гардероба свое лучше платье — ярко-синее, в мелкий белый горошек — бабушкин подарок на день рождения. Но на сей раз горячным планам Эйви не суждено было осуществиться. Она пришла ко мне ближе к полудню, задолго до того часа, в который мы условились встретиться. Никогда еще не видела я такого мрачного и отстраненного выражения на ее обычно пышущем веселостью лице.
-В чем дело, Эйви? - Спросила я, взволнованно усаживая ее на диван.
     Кратко и неприязненно сообщила она, что родители не позволили ей идти на парад и что она просит у меня прощения за испорченные планы. Этому обстоятельству я не придала тогда никакого значения; без особых усилий проглотив промелькнувшее неудовольствие, я примиряюще засмеялась и обняла ее. Ах, если бы я знала, что в самом деле значило это обстоятельство! Тогда я впервые стала свидетелем вмешательства родителей Эйви в жизнь дочери; вмешательства, которому суждено было стать роковым.

     Я тоже не пошла на парад, без Эйви это казалось мне глупо и бессмысленно. Потому она, слегка помявшись, пригласила меня к себе в гости. Надо сказать, это удивило меня. Мы дружили больше полугода, но я ни разу не бывала в ее доме. Бабушка часто напоминала об этом обстоятельстве с легкой насмешкой, что однако не заставляло меня придавать хоть какое-то значение такому незначительному факту.
      Шагая по залитой солнцем улице рядом с Эйви в своем прекрасном синем платьице, я отчего-то не испытывала радости от прибывания рядом с ней; в душе все волновалось и клокотало от нарастающей боязни, которая усилилась до невероятных размеров, когда Эйви остановила меня вдруг и выпалила:
-Ты, Марочка, уж не суди моих родителей слишком строго; они хорошие люди, просто с особенными взглядами.
      Мне показалось тогда, что Эйви совершенно не верила собственным словам и — что поразило меня особенно, до глубины души — кажется, не любила собственных родителей. До сих пор я не знаю, что она испытывала к ним, но это была уж точно не любовь и не уважение. Думаю, что Эйви тайно презирала те правила, которых так тщательно и строго придерживались ее родители.
       Их семья жила неподалеку от нас, за парком, в одном из множества одинаковых в своей серости высотных домов. Эйви долго мялась перед железной дверью подъезда, что-то искала в своем маленьком черном рюкзачке (или просто делала вид, что ищет). Потом, когда еще тянуть время было бессмысленно, мы все же прошли. Эйви нарочито медленно проплелась по лестнице на второй этаж, стиснув губы, нажала на кнопку дверного звонка.
       Я боязливо сглотнула, прячась за спиной Эйви. Тысячу раз пожалела я, что пришла сюда. Дверь отворилась тут же. На пороге показалась женщина, при взгляде на которую мне на секунду пришлось позабыть и о страхе, и о волнении. Сказать, что она была красива — ничего не сказать. Даже стоя на серой лестничной площадке в домашнем палевом платье она блистала, как кинозвезда. Черные волосы ее были собраны с нарочитой и прелестной небрежностью, легкий румянец лежал на скулах, выделяющихся на смуглом лице; едва приметные рыжеватые веснушки, тщательно припудренные, придавали женщине особенное, наивно-детское выражение. Однако когда в следующее мгновение мать Эйви глянула на меня, все произведенное ею романтичное впечатление тут же стерлось. Глаза ее, огромные, черные, как две пропасти, глядели с холодной надменностью, губы, сжатые до белизны, кривились плохо скрываемым презрением. Ненатурально улыбнувшись, принимая обращенное мною к ней сухое приветствие, она пригласила нас внутрь
-Эвелина много говорила о тебе, Маша. - Сказала она, растягивая слова. Я невольно вздрогнула. Виной этому было и то, что я терпеть не могла, когда меня называли иначе, чем «Мария», и то, каким тоном сие было сказано. Эйви рядом со мной тоже напряглась, покраснела. Уж я-то знала, как сильно она ненавидела свое имя.
       Так или иначе, я не нашлась, что ответить. Атмосфера дома давила на меня. Было здесь слишком чисто, слишком опрятно, слишком правильно. Небольшой зал, в котором мы стояли, казался мне невообразимо скучен; ни картин не было на оклеенных бежевыми обоями стенах, ни фотографий; не было ваз, статуэток и прочих милых безделушек; не было даже книг. Пахло свежестью, но этот приятный запах покоробил меня, пробрал холодком до костей.
-Давно ты живешь в этом городе? - Настойчиво обратилась ко мне мать Эйви.
-Нет. - Пробормотала я. - Недавно.
-Учишься?
-Да. В пятом классе.
-А в будущем кем видишь себя?
-Не знаю. - Эти вопросы, заданные грубоватым тоном, совершенно вывели меня из равновесия. Я готова была расплакаться, сама не знаю, отчего. - Писателем, может...
-Писателем? - Неприязненно скривившись, переспросила мать Эйви. - Женщина-писатель? Это ведь не серьезно! Впрочем, ты еще слишком мала, чтобы понимать в таких вещах. Идите в комнату, я согрею вам чай.
      Когда та скрылась за дверью кухни, мы с Эйви одновременно выдохнули с облегчением. Я ободряюще улыбнулась подруге, выглядящей совершенно несчастной. Но тогда я не до конца понимала всю суть взглядов этих людей, а потому и не понимала всей тяжести положения Эйви.

     Больше всего на свете в тот момент я хотела просто уйти. Но уважение к подруге и приличия заставили меня остаться, пить горячий чай и давиться пышущими жаром сырниками под надзором цепких глаз красавицы-хозяйки. Я чувствовала себя одинокой как никогда — Эйви словно исчезла, растворилась под нравственным напором матери, и от нее остался лишь едва походящий на нее призрак, лениво грызущих кусочек хлеба.
     Когда я все же поднялась уходить, входная дверь скрипнула — пришел отец Эйви. Безнадежно вздохнув, я упала опять на свое место. Чувствуя себя совершенно смущенной и обязанной познакомиться с ним тоже, я ждала, вжавшись в спинку стула.
     Отчего-то сейчас внешность отца стерлась из моей памяти, но я отчетливо помню гнетущее впечатление, произведенное им на меня. Хозяйка, с лица которой до сих пор не сходило выражение совершенного превосходства, вдруг вся подобралась, как перед прыжком в высоту, поднялась со своего места и взволнованно оправила юбку. Лицо ее, царски красивое, с черными изогнутыми бровями приняло до странности жалкое выражение, в глазах проскользнуло что-то раболепное, отвратительно для меня.
      Я поздоровалась с отцом Эйви так вежливо, как только могла. Он ответил мне не сразу, словно раздумывал, стоит ли отвечать вообще. Долго, должно быть, с минуту, разглядывал он меня как товар на рынке, прищурив свои красивые, черные, слегка раскосые глаза.
      Не знаю, как удержалась я от слез. Тут же вспомнились мне первая встреча моей бабушки с Эйви, их промелькнувшая во мгновение ока взаимная неприязнь. Но она была иной — они обе были слишком похожи и в то же время слишком различным, чтобы иметь общие темы для разговоров. У них словно произошло какое-то особенное соглашение — и бабушка, и Эйви признавали, что они обе хороши, умны и замечательны, но есть вещи, на которые они смотрят слишком различно для того, чтобы относиться друг к другу с надлежащей теплотой. Отношение же родителей моей подруге ко мне было другим. Они словно оценивали, стоит ли доверять мне и пытались отыскать нравственные пятна на моем новом платьице.
     Когда отец Эйви все же ответил на мое приветствие — довольно неохотно! - он тут же сделал особенный знак жене, и та засуетилась, бросилась к плите.
-Эвелина, проводишь гостью? - Сказала она тоном, от которого я чуть не подавилась недоеденным сырником.
     Эйви, красная, как рак, устало и умоляюще посмотрела на меня. Уже у дверей, собираясь уходить, я спросила, не сделала ли я какой-нибудь глупости. В ответ моя подружка вздохнула.
-Прости меня за них. - Прошептала она. - Я хочу бороться с ними. Правда, хочу. Но что я могу? Против них обоих я слишком слаба.
      В ее голосе прозвенели колокольчиком слезы.
-Все образуется! - Сказала я и обняла Эйви на прощание.
      Как же я ошибалась...
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #74 : 12 Сентябрь 2012, 22:21:15 »
Проникновенно написано Дарья, но откуда ?.. В сей молодой особе столько боли? Это я про Вас. Когда о чём то пишешь, то это непременно касается души, становится частью её... Счастья Вам, и пусть он расцветёт, цветок, чей стебель устремлён лишь к свету...  :hat1:

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #75 : 13 Сентябрь 2012, 11:50:38 »
Большое спасибо, Михаил) Еще раз прошу прощения, что пишу так редко:) Это все капризная муза)
Если честно, я сама не знаю, откуда берутся такие сюжеты... Вообще-то я можно сказать счастливый человек))
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #76 : 15 Сентябрь 2012, 01:11:21 »
Можно сказать, или вы не уверены? Хорошо пишите  :d_daisy: :d_daisy: :d_daisy:

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #77 : 15 Сентябрь 2012, 11:32:25 »
Уверена) Спасибо большое :-*
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"

Оффлайн Михаил

  • Герой произведения
  • *
  • Сообщений: 453
  • Репутация +24/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #78 : 16 Сентябрь 2012, 03:37:26 »
Пожалуйста  :d_daisy:  :give_rose: :give_rose:

Оффлайн Dolly Do

  • Графоман
  • *
  • Сообщений: 1066
  • Репутация +62/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Когда цветет столетник
« Ответ #79 : 17 Октябрь 2012, 18:32:49 »
    Почему-то, вспомнив об этом случае, я захотела рассказать о школе, которую никогда особенно не любила. И дело не в том, что я была не способна к учебе; все, напротив, давалось мне на удивление просто, без дополнительных усилий. Но я никогда не питала привязанности к своему классу, наполовину заносчивому, наполовину забитому; никогда с должным уважением не относилась и к учителям, потому что не было среди них тех, кто смог бы хоть на секунду зажечь огнем интереса фитиль детской души. Школа становилась для меня пыткой, которую я хотела как можно скорее завершить. Намного интереснее для меня всегда было заниматься самообразованием; даже тогда, в самом ветреном и безрассудном возрасте я имела волю и интерес к книгам и языкам. Неудивительно, что меня не понимали. В классе я была белой вороной, заучкой, изгоем. Как ни странно, меня это не волновало ни капли. Ведь у меня была бабушка. И Эйви.
     Моя подружка со мной не училась, и обстоятельство это делало школьную жизнь еще более невыносимой. Родители отдали ее в специализированную гимназию для девочек с углубленным изучением гуманитарных предметов, и Эйви всегда благодарила их за это решение. Но только за это.
      Временами она казалась мне слишком эгоистичной. Я не могла понять, как можно не любить собственных родителей, как можно не уважать и презирать даже их убеждения, какими бы они не были. Но так уж случилось, что пришлось понять. Позже, спустя почти восемь лет.
     Восемь лет? Неужели так мало? Порой я думаю о своем возрасте, о том, что мне лишь двадцать пять, и ужасаюсь — в душе я старуха. Конечно, мне довелось пережить многое, но неужто это оправдание? Есть судьбы много трагичнее и ужаснее моей.
      Должно быть, все дело в одиночестве. Оно выжигает мне душу. С каждым днем становится дышать все труднее. Кажется, я начинаю понимать, для чего бросила работу в городе — слишком страшно и невыносимо было возвращаться в пустую квартиру и понимать, что никто меня не ждет.
То, что красиво — красиво. Даже когда увядает. То, что мы любим — мы любим. Даже когда умираем.
М. Горький. "Утро"