Старый Легба тщательно толок в чашке имбирный корень, когда вдруг за его спиной раздался грохот и мелодичный звон разбитого стекла. Легба стремительно развернулся и сердито уставился на перепуганного Оуларе, стоящего над осколками разбитой бутылки.
- Ты опять за свое, сорванец? - сердито сказал Легба. - Сколько раз я тебе велел не трогать инструменты для черного ремесла? Сейчас я тебя хорошенько проучу, чтоб больше неповадно было!
- Легба! Прости меня! Я клянусь, я больше не стану трогать твои инструменты без спроса! - взмолился мальчонка, но старик был непреклонен. Он решительно вытащил из бочонка у двери мокрую тростину, схватил мальчишку за шиворот и принялся деловито стегать его по спине и чуть ниже, приговаривая при каждом ударе:
- Ты! Разбил! Бутылку! Души! Больше! Не смей! Трогать! Приспособления! И смеси! Для черного! Ремесла!
Бедняга Оуларе рыдал во весь голос:
- Учитель! Но я хочу стать настоящим колдуном! Настоящим бокоро*!
Легба вдруг отпустил свою жертву и строго сказал:
- Не смей больше никогда говорить такого! Ишь, чего удумал! Бокоро... Мал ты еще, не понимаешь, что значит быть черным колдуном...
Старик еще долго что-то сердито бормотал себе под нос, мелко нарезая листья бананового дерева, а наказанный Оуларе ползал по полу и сметал осколки, обиженно хлюпая носом.
Ночь над *** пришла быстро, как всегда в тропиках. Старый колдун погасил огонь в очаге и лег спать на своей плетеной тростниковой подстилке. Вскоре он уже вовсю храпел.
Оуларе уснуть никак не мог. Все не давали покоя следы дневных побоев, да и мысли, кружащиеся в голове.
"Почему Легба не хочет меня научить быть бокоро? - сердито думал он, пытаясь устроиться на подстилке поудобнее. - Я бы уже давно сбежал от него, если бы он не был колдуном! Может, он думает, что я не сумею? - подумал он вдруг и встал. - Я докажу! Я покажу ему, что из меня получится настоящий колдун!"
Оуларе поднялся с подстилки и крадучись выбрался из комнаты для отдыха в колдовскую комнату.
Здесь на полках разместились пучки сушеных трав, баночки с мазями, горшочки с отварами и настоями, чучело ящерицы, пустая колдовская посуда и задорно скалящийся человеческий череп, но еще одной бутылки вместо разбитой днем не нашлось.
Поняв тщетность своих поисков, Оуларе расстроился, но не надолго. В конце концов, найти бутылку можно где-нибудь в деревне.
Воодушевившись этой мыслью, мальчишка осторожно выбрался из дома и бегом помчался в деревню. Дом колдуна стоял не слишком далеко от нее - даже ночью в окружающем ее лесу не заблудишься.
Деревня уже почти полностью спала. Лишь кое-где еще слышались приглушенные разговоры и негромкий смех, но большинство людей в это время отходят ко сну - нечего бодрствовать в то же время, что и духи ночи.
Подобно одному из этих духов, Оуларе осторожно крался от дома к дому, скрываясь в непроглядной тени, отбрасываемой домами от полной луны. Деревья тихо шелестели листвой, пару раз вскрикнула лесная птица. "Чья-то неприкаянная душа жалуется!" - испугался Оуларе. Пощупав пояс, он понял, что забыл амулет от злых духов дома, и перепугался еще сильнее, но тут же заставил себя успокоиться. "Я же бокоро! Это не мне надо бояться духов, а им меня! Как захвачу в рабство, как развею!" - рассердился он и стал осторожно красться дальше. Предосторожность была излишней - вряд ли кто-то стал бы в такое время выглядывать в окно или даже гулять по улице, да и на семилетнего мальчишку никто внимания не обратил бы.
Оуларе осторожно заглядывал в окна домов, и в одном из них увидел стоящую на полу бутылку. Воровато оглядевшись, он забрался в дом.
В комнате витал слабый запах спиртного, на полу громко храпел хозяин дома. Оуларе осторожно подкрался к бутылке и схватил ее; на дне осталось еще довольно много вина, и оно выплеснулось на пол. Испуганный мальчишка на цыпочках подбежал к окну и выпрыгнул наружу.
Уняв сердцебиение, он с отвращением вылил вино из бутылки и осмотрелся. Улица была все так же пуста и уже совсем умолкла, слышались лишь пронзительные вопли цикад. Никто не видел и не слышал маленького колдуна, и он решил продолжать свое дело.
Своей жертвой Оуларе выбрал того мужчину, из дома которого он вынес бутылку. Мальчуган подкрался к двери дома и приложился губами к щели между дверью и косяком. Тут возникло небольшое затруднение - будущий бокоро не знал, как именно нужно высасывать душу. Но здраво рассудив, что все произойдет само собой, он глубоко вдохнул сквозь дверную щель, задержал дыхание на секунду и тщательно выдохнул в бутылку. Дело было сделано. Маленький колдун заткнул бутылку кусочком мха и спокойно отправился домой. Захваченную душу он спрятал в кустах неподалеку от дома.
Рано утром Легба и Оуларе проснулись от громкого стука в дверь. Старик тут же бросился открывать.
- Легба, скорее пойдем в деревню! Белен тяжело заболел! - быстро проговорил посетитель, едва дверь открылась.
Колдун схватил свою сумку, побросал в нее несколько горшочков с настоями и мазями и побежал вместе с вестником в деревню так быстро, что Оуларе едва поспевал за ними. Мальчишку обуревала гордость - ведь это наверняка умирает его жертва! Теперь он будет настоящим злым колдуном!
В деревне именно у того дома, в котором ночью был Оуларе, собралась большая толпа. Легба еле протиснулся сквозь нее и вошел в дом. Оуларе осторожно взглянул из-за его спины на больного. Бедняга Белен лежал в окружении плачущей родни - белый, трясущийся, с безумными остановившимися глазами... От этого зрелища мальчишка содрогнулся и спрятался за спину учителя.
Легба присел возле больного, внимательно осмотрел и ощупал его и покачал головой. Сняв с шеи амулет, он поводил им над Беленом, поразглядывал и, поднимаясь, снова покачал головой. Увидев это движение, жена больного в голос завыла, дети подхватили этот вопль. Глаза несчастного Белена закатились, он судорожно дернулся несколько раз и затих. Грудь его не шевелилась.
Потрясенный Оуларе попятился к двери, развернулся и побежал к своему дому, туда, где в кустах была спрятана душа умершей жертвы. Найдя бутылку, мальчик разрыдался - за ночь моховая пробка слежалась и почти не закрывала горлышко бутылки. Душа Белена могла запросто улететь прочь!
Когда домой вернулся Легба, Оуларе лежал на своей подстилке и плакал.
- Что с тобой, мальчик? - переполошился старик. - Что случилось?
- Прости меня! - закричал Оуларе, бросаясь к старику. - Прости! Это я... Я убил Белена! Я думал, что его душа останется у меня, но она улетела...
- Что ты выдумываешь? Успокойся! Слышишь? Успокойся! - ласково проговорил Легба. - Он умер сам! Оуларе, Белен отравился вином и умер сам, его никто не убивал.
Оуларе перестал плакать и со всхлипом спросил:
- Правда?
- Конечно, малыш! - старик обнял Оуларе, и тот улыбнулся, подумав: "Это не я. Не получилось, но я научусь и стану настоящим колдуном!"
Спустя месяц Легба отправился в Кингстон, в больницу на окраине города - там лежала его внучка. Всесильный колдун не смог ничего сделать с ее аппендицитом и вынужден был обратиться к помощи современной медицины.
Оуларе впервые в жизни оказался в большом городе, и Кингстон поразил его до глубины души. Красивые каменные дома, сверкающие автомобили, одетые с иголочки белые люди... Это внешнее великолепие столицы Ямайки заставило мальчика мгновенно влюбиться в этот город.
Больница изнутри выглядела не так здорово, как снаружи, но все равно казалась Оуларе красивее, чем их с Легбой тростниковая хижина.
Пока Легба беседовал с внучкой в палате, Оуларе сидел в коридоре и ждал его, во все глаза рассматривая проходящих мимо врачей и пациентов.
После посещения внизу, в холле больницы, к Легбе подошел изящный господин в костюме и тонких очках:
- Господин Легба! Очень рад вас видеть!
Легба, похоже, не был так рад этой встрече:
- А... Мистер Рейли... Здравствуйте.
Мистер Рейли засмеялся:
- Ха-ха-ха! Мистер Легба, ну зачем же так сурово? А это что, ваш внук? - он потрепал Оуларе по волосам, но тот мотнул головой. - Ух, какой волчонок!
- Сам волк, - буркнул Оуларе. Мистер Рейли, похоже, услышал - его улыбка на секунду стала похожа на звериный оскал, но он взял себя в руки и так же миролюбиво спросил:
- Мистер Легба, как там ваша оккультная практика? Все колдуете? - он снова рассмеялся. Легба не ответил, и Рейли продолжил:
- Вам бы следовало бросить эти свои фокусы. На дворе двадцатый век! Зачем же забивать головы соотечественникам всякой чертовщиной? Шли бы работать в больницу, здесь ваши золотые руки очень пригодились бы.
- Я уже говорил с вами об этом, - процедил Легба. - Здесь мне делать нечего.
- Ну, что с вами поделаешь, - мистер Рейли шутливо пожал плечами. - Извините, что отвлек, хотя сам спешу. Мне нужно срочно лететь в Нью-Йорк... Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся! Удачи!
Мистер Рейли зашагал прочь, и вдруг Оуларе схватил его за рукав:
- Мистер Рейли!
Тот остановился:
- Чего тебе?
- Н-нет... Ничего! Извините! Прощайте!
Рейли подозрительно оглядел Оуларе, но ничего плохого не заметил и отправился восвояси.
Вернувшись домой, Оуларе первым делом схватил коробок спичек, что-то черкнул карандашом на бумажке и убежал в лес - напрасно Легба пытался остановить его и вернуть обратно.
У ручья мальчик набрал глины и принялся старательно что-то из нее лепить. Из бесформенного куска вскоре проступили кривоватые руки, ноги, небольшая круглая голова... В голове Оуларе проделал глубокий рот, в который вложил бумажку. Когда все это было сделано, он вытащил из-за пояса короткий белый волосок и обмотал его вокруг шеи глиняного человека. Довольный проделанной работой, Оуларе вымыл в ручье руки. Глядя на куклу с такой ненавистью, словно она была его самым страшным врагом, мальчик чиркнул спичкой о коробок и поджег лежащую во рту куклы бумажку. Пару секунд из глиняного рта высовывался огненный язычок. Для верности юный бокоро прижался губами к лицу куклы и вдохнул пепел от бумаги.
- Вот теперь ищи свою душу, где хочешь, очкастый Волк! - злобно засмеялся Оуларе и бросил куклу в ручей.
Пассажир бизнес-класса Рональд Рейли спокойно наблюдал, как взлетная полоса промчалась мимо иллюминаторов и ухнула куда-то вниз. Летать на самолете ему как деловому человеку было не впервой.
Через десять минут после взлета стюардесса принесла обед. Рейли с аппетитом сЪел тушеное мясо с вареным картофелем и выпил принесенный кофе. От десерта он привычно воздержался.
Обед, как всегда у этой авиакомпании, был очень вкусен, разве что соус у мяса был излишне островат, и сейчас Рейли чувствовал, как его язык буквально горит. Он отложил сигарету, которую собирался закурить, и закашлялся.
- Вам помочь, сэр? - заботливо спросила стюардесса, но Рейли помотал головой, продолжая кашлять. Он ощутил, как закружилась голова, и почему-то вспомнился мальчишка из больницы - внук старого осла Легбы...
Мучительный кашель прекратился так же неожиданно, как и начался. Мистер Рейли потерянно заоглядывался, словно отыскивая какую-то вещь.
- Сэр, вы что-то потеряли? - снова спросила стюардесса. Рейли удивленно посмотрел на нее задумчивым взглядом, словно что-то соображая, встал и вдруг, схватив за плечи, резко привлек к себе.
- Сэр... мистер... не здесь... как же... - жарко зашептала стюардесса прямо в приближающиеся к ней холодные губы, но Рейли не обратил на ее слова внимания и впился в ее губы.
Спустя полчаса занавеска между салонами отползла в сторону, и к пассажирам одна за другой медленно вышли стюардессы. Они подходили к пассажирам-мужчинам, и, наклонившись к ним, целовали их в губы, после чего разочарованно распрямлялись и шли к следующим, глядя перед собой невидящими пустыни взорами. Следом за ними шагал мистер Рейли, приникавший к губам пассажирок.
- Ты что-нибудь знал о дополнительных услугах этой авиакомпании? - спросил один из мужчин у другого. Очередь до обоих еще не дошла.
- Нет. Но теперь буду знать! - ответил тот, и оба засмеялись с такими лицами, словно услышали неприличный анекдот.
Мимо них прошествовал мистер Рейли, пробормотав скрипучим, непохожим на свой собственный, голосом что-то похожее на слово "душа".
В аэропорту Нью-Йорка борт NYC237 прямо на посадочной полосе встречали пожарные и скорая помощь. Как сообщили диспетчеры, связь с самолетом прекратилась, но он по-прежнему присутствовал на экранах радаров и, судя по всему, готовился заходить на посадку. Это значило, что самолет в порядке, но по какой-то причине вышла из строя связь, но для подстраховки на поле были вызваны пожарные расчеты и врачи.
"Боинг" мягко приземлился, коротко пробежался по полосе и остановился. По подвезенному нестройными рядами стали медленно, даже как-то заторможенно спускаться пассажиры.
- Что это с ними? - удивился один из санитаров, глядя, как пассажиры, что-то бормоча скрипучими голосами, лезут обниматься и целоваться с пожарными.
- Соскучились по Большому Яблоку, - усмехнулся его напарник.
От аэропорта концентрическими кругами расходились толпы людей. Они медленно брели вперед, крутя головами из стороны в сторону, словно что-то разыскивая, и лезли целоваться со всеми встречными, которые через секунду присоединялись к этим процессиям.
- Леди, не найдется у вас цента для бродяги? - спрашивал оборванец у какой-то шикарной красавицы, а в ответ получал долгий поцелуй и скрипучее приглушенное: "Не моя..." - и с опустевшим взором шел следом.
- Сэр, вы перешли дорогу в неположенном месте! - набрасывался полицейский на нарушителя, а тот уже тянулся к нему губами.
- Gay! - вскрикивал страж порядка, но вырваться не успевал и тут же угасал, затихал и понуро брел неизвестно куда вместе с толпой.
...В дверь позвонили, и маленькая Джейн бросилась открывать.
- Па приехал! - пискнула она, и лезла к стоящему столбом и глядящему в пространство отцу на руки, и тот целовал сначала ее, а потом жену, и втроем они спускались вниз, на улицу, к сотням и тысячам медлительных людей с пустыми взорами и скрипучими голосами, изредка бормочущим: "Душа... не моя... где моя..."
* * *
Оуларе старательно толок в пыль сушеные цветки зверобоя и под присмотром Легбы ссыпал порошок в кипящий котелок.
- Легба, - спрашивал Оуларе. - А ты научишь меня колдовству? И я стану таким же, как ты!
- Конечно научу, мальчик мой! - смеялся Легба. - Только пусть избавит тебя судьба от пути бокоро! Обещай мне, что ты никогда не станешь черным колдуном!
- Обещаю! - уверенно говорил Оуларе, думая: "Только это мы еще посмотрим!"
(*) Бокоро - злой колдун в вуду.
