Пивовар Йоханн, крякнув, уложил тяжелый бочонок на стол и привычным ударом выбил пробку. Из бочонка в подставленные кружки тут же хлынуло пиво - чуть густоватое, золотисто-бронзовое, оно с плеском ударялось о дно, поднимаясь белыми облаками пены и распространяя вокруг божественный хлебный аромат. Сидящие вокруг стола хуторяне нетерпеливо расхватали исходящие пеной кружки, аккуратно грохнули ими, чтобы не расплескать драгоценный напиток, и довольно быстро осушили.
- Ну, Йоханн, - крякнув, произнес один из хуторян, - ты просто превосходишь сам себя! Такого пива я в жизни не пробовал, клянусь здоровьем тещи!
Вся толпа радостно загоготала.
- Да, Йоханн, это точно!
- Не пиво, а нектар!
- Напиток богов!
- Золотые у тебя руки, пивовар!
- Бес тебе помогает, не иначе, а?
Пожав плечами, Йоханн загадочно усмехнулся.
***
Хельмут Шрёдер, портной из Унхейльхофа, вернулся домой в полдень, как раз когда его жена накрывала на стол. Видно было, что портной весьма доволен жизнью: он мурлыкал под нос какую-то песенку, то и дело порываясь дирижировать самому себе, и блаженно улыбался.
- Ну что ты хмуришься, душа моя Марта? - весело спросил он у жены, искоса поглядывавшей на него.
- Еще бы не хмуриться! - воскликнула Марта. - Залил с утра за воротник, вон, рожа вся красная!..
- Милая моя, как же не залить, когда такое пиво!.. Йоханн выставил на пробу целый бочонок с последней закваски...
- А ты его один и вылакал!
Хельмут мечтательно закатил глаза:
- Увы, нет!
Фрау Шрёдер сердито фыркнула, но ничего не ответила и позвала сыновей обедать.
Когда обед закончился, она принялась убирать грязную посуду. Старший сын, Филипп, сразу скрылся по своим делам, но младший, Людвиг, оказался не столь проворен и попался в объятия отца:
- Ну что, сын, давай поболтаем? Расскажи что-нибудь папке!
- А... а что рассказать-то?
- Ну, что ты за день вытворить успел, где гулял, где будешь гулять?
Людвиг храбро задумался, что он такого мог совершить, что это вызвало интерес отца.
- Пап, я ничего не вытворил... Мы с мальчишками только помогли Хайнцу постричь овцу, а после обеда собирались к Ульриху...
- К какому это Ульриху? - тут же насторожилась мать. - Это который в подмастерьях у Йоханна-пивовара?
- Да...
- Та-ак! - фрау Шрёдер грозно уперла руки в бока. - Нечего вам ходить туда! Ясно?
- Да ладно тебе, Марта... - начал было Хельмут, но жена сердито отрезала:
- Я сказала - нечего!
- Ну мааа... - заныл Людвиг.
- Я запрещаю! Ты знаешь, что в пивоварне Йоханна живет упырь-людоед? - Людвиг замолчал и помотал головой. - Вот! Не знаешь! Он отлавливает детей, которые гуляют где не следует, а потом съедает!
- Как съедает? - испугался мальчик.
- Целиком! С костями! Он и Петера Коха съел, я тебе точно говорю - этот мальчишка вечно с Ульрихом водился, - продолжала стращать мать. - А сейчас упырь снова голоден, и я уверена - он сидит и ждет, когда кто-нибудь из мальчишек пожалует к нему на обед.
- Да ладно! - недоверчиво усмехнулся Людвиг. - Ульрих там постоянно живет, и его никто не съел...
- Правильно! Он же подмастерье у Йоханна, а у того с упырем дружба, вот эта тварь мальчишку и не трогает. Зато чужаков есть ему никто не запрещал, а я не хочу, чтобы моего сына сожрала какая-то нечисть, так что сиди, дружок, дома до завтра!
Людвиг всхлипнул, но увидел, что мать не разжалобить, и ушел в свою комнату.
- Зачем ты его всякими глупостями пугаешь? - добродушно поинтересовался Хельмут.
- А затем, чтобы Людвиг не связывался со всякой пивной гадостью и не пристрастился к выпивке, как его папаша!
- Да? - Хельмут удивленно приподнял брови. - И кто же его папаша? Я его знаю? - и, глядя на возмущение жены, расхохотался.
***
Людвиг долго пробирался сквозь лесные заросли. Такой дружелюбный и светлый днем, ночной лес возвышался над мальчишкой темной неприветливой громадой. Невысокие кусты цеплялись кривыми ветвями за одежду, царапали лицо и руки; где-то неподалеку ухнул филин, дьявольски захохотала невидимая ночная птица. Очень хотелось развернуться и броситься бежать назад, на хутор, но Людвиг упрямо ломился вперед сквозь заросли. Он облегченно вздохнул, увидев мелькнувший в кроне раскидистого дуба тусклый огонек.
Посторонний никогда не разглядел бы, даже при лунном свете, небольшие ступеньки, прибитые к стволу дерева, по которым Людвиг ловко вскарабкался наверх, к дощатой хибарке, надежно укрепленной и спрятанной среди ветвей. Добравшись до этого домишки, Людвиг постучал в стену, из-за которой вскоре послышался зловещий шепот:
- Кто пришел сюда этой темной ночью?
- Это я, Людв... Зоркий Сокол! - так же зловеще прошипел Людвиг.
За стеной послышалось шуршание, и тот же голос, но уже громко, потребовал:
- Скажи пароль!
- Свобода прерий! - торжественно прошептал "Зоркий Сокол", и в стене открылась дверца, пропуская его в домик. Внутри уже сидели семеро мальчишек в индейских головных уборах из раскрашенных куриных перьев и вооруженных самодельными луками.
- Почему опаздываешь, Зоркий Сокол? - строго спросил Людвига мальчишка с самым пышным убором из красных перьев.
- Прости, Хайнц...
- Не Хайнц, а великий вождь ирокезов, гроза бледнолицых - Могучий Медведь!
- Да, Могучий Медведь... Извини, просто отец долго не засыпал, что-то кроил, я только недавно смог выбраться...
- Ладно. Садись к костру, - великодушно разрешил Хайнц, и Людвиг занял свое место возле жаровни посреди хижины.
- Хорошо, что тебя наконец-то выпустили из плена. Ну, раз все племя в сборе, предлагаю начать совет! Но перед его началом нужно выкурить трубку мира! - важно предложил "вождь" и извлек из кармана длинную гладкую палку. - Так все индейцы делают.
- Хайнц, это же трость! - возмутился Мартин.
- Ну и что. Отец ею все равно не пользуется, зато она пустая внутри, и в нее можно набить наш табак мира.
- А у тебя есть табак мира? - заинтересовался Людвиг.
- Нет, - Хайнц немного смутился. - Вместо табака мира у нас будет смородина мира! Так даже лучше, вкуснее. Я уже набил трубку, так что давайте, братья!
Великий вождь зажег "трубку" и, глубоко вдохнув сквозь нее, сам стал белее любого бледнолицего. Он уронил дымящуюся трость в руку следующего мальчишки и мучительно закашлялся.
Трубка мира прошла по кругу, и собрание племени оказалось под угрозой срыва: все мальчишки лежали вповалку на полу, судорожно кашляя и отплевываясь.
- Я пойду... подышу... - прохрипел Хайнц и выбрался из хижины; за ним тут же последовали остальные.
Спустя около получаса изрядно позеленевшее племя вернулось на свое место, и мстительный вождь, чуть не отправивший к предкам своих собратьев, торжественно сжег треклятую трубку мира.
Игра сама собой угасла. Поостыв, мальчишки просто расселись кругом у жаровни, наблюдая, как переливаются красными огнями гаснущие угли.
- Жаль, Петера Коха нет, - вздохнул Филипп Рихтер, и все с грустью закивали.
- Славный был парень, - тоже вздохнул Мартин. - Он мне лук такой хороший смастерил. Жалко, что он утонул...
- Чего? - презрительно протянул Хайнц. - Утонул? Да Петер плавал, как рыба! Это его старуха Дорко прокляла, я вам точно говорю, а кого эта ведьма проклянет - тот уж точно не жилец. Вот помню...
- Да твоя Дорко просто старая карга! Никакая она не колдунья, - заспорил Юрген. - На самом деле Петера его дед уморил - тебе любой дурак скажет, что старик после смерти упырем стал.
Тут поднялся невообразимый гвалт. Каждый из семерых мальчишек стал доказывать остальным, какая же нечисть повинна в смерти их товарища: лешак, водяной, упырь или плотник Эрих Циммер, спьяну кидавшийся топором в прохожих. Они так усиленно спорили, что доски хибарки угрожающе поскрипывали.
Во время ожесточенных перепалок Людвиг терпеливо молчал; когда же спорщики выбились из сил и немного притихли, он зловеще произнес:
- Уж я-то точно знаю, кто погубил Петера!
В наступившей тишине Людвиг пересказал историю, услышанную от родителей.
- ...И всякого забравшегося в пивоварню мальчишку этот упырь ловит и съедает! Вот так-то и погиб Петер Кох: все знают, как он любил ходить в гости к Ульриху...
Притихшие слушатели долго сидели в тишине. Людвиг с удовольствием увидел, что его рассказ произвел должное впечатление: все мальчишки молчали, напряженно думая о чем-то. Да и самому Людвигу стало не по себе; он вдруг ощутил, как далеко он от своего дома, как долго ему снова нужно будет пробираться к хутору через темный неприветливый лес... Когда за стеной жалостливо вскрикнула какая-то птица, все испуганно вздрогнули.
- Так! - вдруг воскликнул Хайнц и вскочил на ноги. - Могучее племя! В наших землях появился таинственный враг. Я предлагаю провести разведку! Клянусь честью вождя, что отправлюсь туда следующей же ночью! Ну, кто не струсит пойти со мной?
Трусом показаться не захотел никто, и, воодушевленное примером вождя, все племя вызвалось идти на разведку.
- А теперь - по домам! - приказал Хайнц. - Только давайте пойдем все вместе...
***
Старая пивоварня стояла у ручья с громким названием Блуткрейслауф. Невысокое зданьице с рядом больших окон под самой крышей, с длинной тонкой трубой, с маленьким домишкой пивовара под боком было построено на живописной поляне посреди леса. Ярко сверкающая ночной росой трава, бездонное звездное небо, в которое из трубы непогасшей печи тонкой спиралью поднимался серебристый дымок, темная чаща леса, в которой то и дело мелькали таинственные огоньки, силуэты черных, поросших деревьями склонов окружающих гор и искрящийся рядом шумный Блуткрейслауф делали пивоварню похожей на какую-то сказочную усадьбу. Казалось, что в любое мгновение в окне мелькнет седая борода гнома, из-за дерева высунется глупая физиономия любопытного тролля или с одного из цветков вспорхнет крошечный эльф...
- Ну и жуть! - дрожащим голосом пробормотал Мартин.
- Да ладно! Что тут жуткого? - расхрабрился Хайнц. - Наоборот здорово!
- Нет, Хайнц, это правда нехорошее место, - прошептал Отто. - Давай вернемся домой?
- Наша трусливая деточка к мамочке захотела? - усмехнулся Людвиг. - Так беги скорее, пока штанишки еще не потяжелели.
- Дурак ты, - вздохнул Отто, поднялся на ноги и отошел к лесу. - Ребята, кто со мной?
Несколько секунд все молчали, затем поднялся Альфред:
- Я с тобой.
Вместе они скрылись в чаще.
- Трусы! Предатели! - яростно зашипел вслед Хайнц. - Вы изгнаны из племени! Проклятие на ваши трусливые головы!
Отто и Альфред не ответили, и Хайнц обратился к оставшимся:
- Вы-то все идете со мной? Или вас тоже мамочки ждут?
Все шестеро вызвались идти за "вождем", и остатки племени осторожно поползли к темнеющему неподалеку строению, укрываясь в высокой траве.
У самой пивоварни стало слышно, как яростно бушует Блуткрейслауф на мельничном колесе. Грохот ручья здесь был просто оглушающим.
- Глядите, дверь не заперта! - крикнул, чтобы его все услышали, Хайнц. Пригнувшись, они подобрался ко входу и проникли в дверь.
Внутри пивоварня казалась просто огромной; тусклый свет керосиновых ламп не достигал потолка, и тот тонул во мраке, словно крышей зданию служило покрытое тучами небо. Рев Блуткрейслауфа остался где-то за стенами, хранившими внутри почти полную тишину.
- А тут здорово, - заметил Людвиг, разглядывая огромный клепанный котел, покрытый паутиной.
- Да уж, - усмехнулся Хайнц и вытащил из-за спины самодельный лук. - Ну что, мое храброе племя, проверим, что за враг прячется здесь?
Все извлекли свои луки и последовали за вождем по небольшой лесенке на железный помост.
- Так... дорога разветвляется, - показал вперед Хайнц. - Каждому по одной тропе между котлами! Там, правда, темно... Если что, зовите на помощь. Ну что, расходимся? Удачной охоты, братья!
"Братья" уныло пробормотали "Удачной охоты". Наощупь разбирая дорогу, они разбрелись по всему зданию.
Лампа, висевшая где-то посреди пивоварни, медленно раскачивалась, словно на ветру. Отбрасываемые трубами и гроздьями паутины мутные тени колыхались, причудливо искривляясь на выщербленном кирпиче, на пузатых засаленных стенках котлов. Листы железа под ногами уныло скрипели при каждом шаге, заставляя пронзительное эхо долго метаться по зданию.
Людвиг осторожно шагал по своей дорожке между котлов, прислушиваясь и принюхиваясь - разглядывать что-нибудь было делом бесполезным. Зато запах в пивоварне стоял очень приятный - пахло каким-то сладким сиропом, и хлебом, и теплым железом, и дымком из печи, и еще чем-то непонятным, но чертовски приятным.
Окружающий мрак охватывал все тело липкими объятиями. Было до дрожи в коленках страшно - намного страшнее, чем в ночном лесу, но он все время напоминал себе, что где-то неподалеку бродят его друзья, так же осторожно отыскивая в потьмах дорогу и так же дрожа от страха, и от этого становилось немного легче.
Где-то впереди вдруг громко звякнула железка и кто-то сдавленно чертыхнулся.
- Эй, Мартин, это ты? - осторожно спросил Людвиг.
- Я, конечно, а кто же еще? - сердито прошипел Мартин. - Тут труба какая-то...
Людвиг с облегчением поспешил к нему - так быстро, что пару раз тоже запнулся о какие-то трубы и чуть не упал. Наконец он добрался до стены, у которой железные дорожки сходились.
- Эй, Мартин, ты где? - позвал он. В ответ - тишина.
- Мартин! - снова позвал Людвиг, и снова ни звука - только из мрака впереди послышалось негромкое сопение.
- Хватит шутить! Я чуть Богу душу не отдал со страха! - рассердился Людвиг, шагая навстречу сопению. Нога уперлась во что-то мягкое. Присев, Людвиг коснулся рукой странной преграды и ощутил под пальцами чье-то лицо.
- Кто это? - испуганно спросил Людвиг, и из темноты кто-то гнусно хмыкнул в ответ. Перепуганный мальчишка отскочил от лежащего на полу и понесся, громко крича, к дверям пивоварни. Отовсюду доносились приглушенные выкрики остальных мальчишек:
- Что такое?
- Эй, кто там орет?
- Что случилось?
- Мартин! Мартин мертвый! - вопил на бегу Людвиг.
Он выскочил в круг тусклого света лампы, слыша позади себя осторожные, но быстрые шаги, спрыгнул с помоста и подскочил к спасительному выходу, но в щели мелькнула добродушная физиономия пивовара Йоханна, и дверь захлопнулась, похоронно скрипнув засовом. Людвиг с разбега ударился в нее и принялся колотить руками и ногами, плача и крича.
Сзади бормотнули какую-то неразборчивую чепуху, и Людвиг быстро обернулся, успев разглядеть протянутые к нему руки и длинный острый нос, на кончике которого сверкнул отблеск лампы.
- Людвиг! Мартин! Вы где? - громко звали пропавших друзей четверо мальчишек. - Ау! Хватит прятаться!
Но ни Людвиг, ни Мартин не желали появляться.
- Может, они убежали домой? - предположил Ойген.
- Мартин мог убежать, но Людвиг - никогда! Он парень что надо, - уверенно заявил Хайнц.
- Тогда где они? - взвизгнул Филипп. - А что, если их съел...
- Никто их не съел! - рявкнул Хайнц. - Пойдемте, посмотрим - я уверен, они просто ждут нас на улице!
Держась как можно ближе друг к другу, остатки отряда двинулись к выходу. Юрген негромко всхлипнул, Филипп бормотал молитву, да и Хайнц, похоже, сохранял видимое спокойствие из последних сил и в душе уже сто раз проклял этот дурацкий поход.
Прошагав почти целую вечность, они наконец спустились с лесенки у входа.
- Ага, вот он! Мы его ищем, а он отдыхает! - торжествующе закричал Хайнц, заметив сидящего на корточках у двери Людвига, подскочил к нему и хлопнул по плечу. Людвиг неловко осел набок, голова его завалилась на плечо, открыв зияющую на шее рану; мертвец испуганно взглянул на друзей застывшими выпученными глазами.
Мальчишки в ужасе отшатнулись от мертвого товарища, завопив на всю пивоварню, но их крик был заглушен тихим мычанием, донесшимся с помоста - сгорбленная тень медленно надвигалась на них, растопырив руки и подвывая: "Ууу!.."
Истошный крик друзей перешел в визг. Хайнц в отчаяньи натянул самодельный лук, зажмурившись, выпустил стрелу в страшную тень, и открыл глаза.
- Я убил призрака! - изумленно воскликнул он. Все перестали вопить и вгляделись в полумрак.
- Так не бывает, - сквозь слезы пробормотал Ойген.
- Бывает! - воскликнул Хайнц. - Ты видишь, он пропал? Значит, я убил его! Мы теперь можем спастись, - он повернулся к двери и, стараясь не глядеть на мертвого Людвига, толкнул ее. - Заперто! Куда нам теперь?!
- Там есть окно... низко... - пробормотал Филипп, давясь рыданиями. - Только я туда не пойду...
- Ну и сиди здесь! - зло бросил Хайнц и взобрался по лесенке. - Давайте скорее отсюда выберемся!
Несколько секунд мальчишки сомневались, но затем все последовали за ним. Вдруг из темноты послышалось гнусавое хихиканье, заставившее их в ужасе остановиться.
- Вот видишь! - взвизгнул Ойген. - Никого ты не убил! Призрак живой! - он обернулся и закричал:
- Филипп! Где Филипп?!
Шедший за ним следом Филипп исчез, а жуткие звуки раздавались где-то совсем рядом.
Теперь и Хайнц утратил самообладание. Он прижался к двоим товарищам, вместе с ними роняя слезы и дрожа от страха.
- Давайте идти быстрее... и держась за руки... - прошептал он, и они пошли вперед, приобняв друг друга за плечи.
Окно, в которое равнодушно смотрел месяц, было довольно близко и в то же время страшно далеко. Юрген, Ойген и Хайнц шли как можно быстрее, слыша тихие шаги, шепот и хихиканье то спереди, то позади, то слева, из прохода между котлами, то со всех сторон. Лампа раскачивалась как сумасшедшая, разбрасывая вокруг себя безумно мечущиеся тени, дьявольским хороводом пляшущие по стенам.
- Он играет с нами, - обреченно вздохнул Ойген и бессильно повис на руках друзей. Из темноты послышался дьявольский хохот.
- Мама! - всхлипнул Хайнц.
Они с Юргеном пробежали еще несколько шагов, неся полуобморочного Ойгена.
Чья-то рука сзади схватила Юргена за рубашку, и он с диким воплем рванулся вперед, оставив большой лоскут ткани своему преследователю. Грохоча по железному помосту, они со всей возможной скоростью преодолели последние шаги до спасительного окна.
Юрген с ходу вспрыгнул на подоконник, ударил телом в стекло и вывалился наружу, следом за ним выпрыгнул пришедший в себя Ойген. Хайнц прыгнул третьим; но, когда он был на подоконнике, холодная рука схватила его за лицо, погружая пальцы в глаза, царапая щеки. Хайнц дико, нечеловечески закричал и свалился внутрь пивоварни.
Ойген и Юрген со всех ног мчались на хутор. То и дело им казалось, что кто-то преследует их, шурша листьями, с треском прорываясь сквозь валежник, бормоча неразборчивые проклятия и злобно хихикая.
Даже добравшись до Унхейльхофа, ворвавшись домой, рухнув в постели и укутавшись одеялами с головой, они долго лежали и прислушивались к окружающим звукам, ожидая услышать зловещее гнусавое бормотание.
Ранним утром Йоханн вошел в пивоварню и проследовал в самый дальний угол. Не успел он дойти дотуда, как его остановило недовольное пыхтение, и в голову пивовару полетел какой-то блестящий шарик.
- Ну, ладно, ладно, - добродушно засмеялся Йоханн, - не буду к тебе входить... А чего ты едой кидаешься? - он подобрал с помоста брошенный глаз. - Доволен угощением?
Пыхтение перешло в довольное бурчание.
- На здоровье! - хохотнул пивовар. - Ну что, подкрепились - и за работу? Надеюсь, ты меня и в этот раз не подведешь и сваришь отличное пиво!
Из угла снова послышалось недовольное бормотание, и пивовар, захохотав и подбросив на ладони глаз, отправился растапливать печь.
***
Привычным ударом Йоханн выбил пробку из бочонка, и вновь пенная брага неудержимым золотым фонтаном ударила в дно кружки, подняв тучу искрящихся брызг. Одна за другой кружки наполнялись до краев, исходя пушистой пеной.
- Ух! - довольно выдохнул один из хуторян, грохнув опустевшую кружку на стол. - Ну, Йоханн, удивил! Еще в тот раз пиво было просто бесподобным, а сейчас... И словами не скажешь, какое пиво! Божественное, просто божественное!
- Или дьявольское! - вставил другой хуторянин, и все захохотали над этой шуткой. Только Йоханн слегка усмехнулся своим мыслям.
