Автор Тема: Бабка Волкулаки. (Жду ваших мнений)  (Прочитано 4101 раз)

0 Пользователей и 2 Гостей просматривают эту тему.

Оффлайн Tasya

  • Завсегдатай
  • *
  • Сообщений: 117
  • Репутация +2/-0
  • Пол: Женский
  • Я в тумане.
    • Просмотр профиля
Бабка Волкулаки. (Жду ваших мнений)
« : 30 Октябрь 2012, 01:31:59 »
   Бабка Волкулаки

Сегодня ночью, мне приснился удивительный сон.
Милый, улыбающийся младенец, смотрел на меня чистыми, ясными глазками.
Я умилилась ангельскому лику. Вдруг, павшая тень, изменила облик.
И теперь, на меня смотрела оскаленная, желающая убивать морда зверя. Я ужаснулась и проснулась в холодном поту. Села писать и получилось это.

                                                            1
Она поглядела на небо и размашисто перекрестилась. Вечерело. Огромная, полная луна, вот - вот вынырнет откуда то из за туч, предательски, нежданно — негаданно.
--Можно ить  и не успеть,то-- подумала старуха и медленно полезла в погреб, кряхтя и охая, оглядаясь  во все стороны. Скорчившись в три погибели, встала ногами на деревянную лестницу и опустила над головой дубовую, кованную ляду. Навесила пудовый замок, подёргала проверяючи, надёжность запору. Спустилася в самый низ, в земляную холодную яму,  давно обустроенную под  схованку в полнолунные дни, ещё ейным покойным мужем. Темно тутачки, сыро да моторошно. Привычно зажгла лучину, присела на старый кожух, брошенный в углу на лавку. возле корзин с бураком та морквой. Попив из крынки молочка с краюхою житного хлебца, сызнова перекрестилась на образок в углу, и прилегла притомившись ожидать да бояться . Надо-ть забыться хоть на чуток, перед тревожной ночкой тяжких раздумий та воспоминаний.
 В сон провалилася враз, как в бездонный омут, едва коснувшись головой старого заячьего ворота на кожухе. Надрывно захрапела, как -ба не хватало ей воздуху, от того, что чьи-то хваткие лапы передавили ейное горло и мешали дышать на полну грудь. Они драли ейну плоть острыми когтями и дыша в лицо зловонным духом, рычали:
--Есть бабка, есть. Невмоготу мне. Больно хотца есть. Дай мяска сладенького, дай кровушки-то. Дай, дай же--  Рык усиливался, нарастал и оборотился в сплошной рёв. Округ всё содрогнулося, загрохотало, задвигалось. Воздух заколыхался, сотрясаемый мощными ударами сверху в двери, на ладан дышащие. Земля, дрожа посыпалася отуселя, готовая  схоронить её живьём отутачки в погребу. Она вскочила, сонно растирая подслеповатыя, слезившиеся глаза и опрометью кинулась подпирать немощным телом, расходившуюся ляду.
--Господя, да за каки - таки грехи тяжкие, мне такое наказание то?-- Зарыдала она, по бабьи причитая на распев:
--Разве ж я не почитаю Тебя, да всю свою жисть, сызмальства то? Разве ж не несу сладший кусочек толстому попу из дальнего села? А он скармливат тем своих собак и плюётся мне в след. Разве ж я не ставлю самую большую свечку то у твоих образов, разве не исполняю все посты и праздники? Да разве же я греховнее усех тех,  хто живёт тама  в селе за лесом у чистого пруда, де поют петухи и мычат коровки, рохкають свинки и смеются девки? Люди прокляли меня за грех, не мной совершенный. Отвергли от себя, от церкви отлучили. Родня продала, лишнего рта здыхавшися. Разве ж я енто избирала по доброй волюшке? Собаки гоняются деревней как за зверем, а звери в лесе лащутся, как сродня какая. От самости мхом порослася. Одичала совсем. Людей сторонюся. Боязко их. Они зверю сродни. Лютые да ненавистные с кольями бросаются, смертушки желают. Живу ить не белоручкою какою, работаю спозаранку та до темени, а еда одна - хлеб да вода. Старость,  вона пришла. Согнула спинушку то, покрутила ноженьки та рученьки, а покою то не видать. Смертушку давненько жду, ужо и не боязко то. Я с ей бок о бок с девства да с сватовства, завсегда рядом. Покумкалися с ей, поди годков осьмнадцать как. Сама хуторок мой избрала и оселилася тута ночными кошмарами. Онука мого, кресницей. В звериныя глазища ейные, да кожный день заглядаю. Оно то, тоже душа живая! Мучается ведь непосильно то. Грех то какой - убивства лютыя. Все под Богом то ходим, судьбинушкою помеченныя. Смилостивись батюшка, нету силов боле бояться то, та хорониться под землю . Иссохлася вся, кожа да кости осталися. Слабну та слепну. Помру ить скоро то, что с им то будя? Не от свого ума бесится то горемычный? Нечистый его путает, дитё то не крещёное, людями ненавистное, потому то и не одужать яму поди, от лунной хвори то и вовсе. На Твоё попечение покидаю внучка то, боле ить не на кого, Милостивый. Устала я, силов боле нету. Хай смертушка, заберёт меня с концами. Упокоюся вечным сном и укроюся от горюшка в могилке пухконькой. Пора ить мне.--  Ульяна не спеша скинула замок с двери, и молча застыла на лесенке, ожидаючи чивой-то, поднявши голову в гору. За ту минутку, перед ейным затуманенным взором, пронеслася враз, вся её горемычная жизть, от девства до вдовства и до нынешнего ада. Она крестила лоб, шептала молитвы, дрожа всем телом и горькие слёзы катилися по её морщинистому лицу.
---Прости Боженька, простите люди добрыя, прощаю и тя, Федулка родимый. Не получилося, как у людей то, зверя ить  скока  не корми, - он зверем то так и останется.--
  Кованную  ляду сорвало, как пушинку. Не человечьей силой, а силой зверя-оборотня. В чёрном, открывшемся проёме погреба, в лунном свете, мелькнула огромная-лохматая тень волкулака. Молниеносный удар, мощной лапы, вогнал востры когти в шею и затылок бабки, Сдирая кожу, обагряя стены алой, тёплой, дурманящей кровью. Подброшенное с ямы в воздух тело, хряснуло на клыках перекушенным хребтом. Бабка даже не вскрикнула. В угасающих ейных глазах, теплилася любовь, всё осознающая. Окровавленныя губы улыбалися: --Голодный он, дитятко то неразумное.-- Чудовищных размеров полу-волк, полу-человек, рвал и глотал кусками ещё тёплую, бившуюся в конвульсиях плоть старухи. Он с наслаждением урчал и смачно чавкал, внюхиваясь в опьяняющий запах, свеже - задранного мяса, слизывал густую сладкую кровь, отекающую на траву. Шорхнулось. Из лесу, пугливо озираючись, мягко ступая сильными лапами по буйным травам и мхам, подскуливая и облизываясь, показалися две крупные молодые волчицы. Зверь, оглянувшись рявкнул, жадно подгребая снедь под себя. Те пали на животы свои, воротя морды и пряча взгляд от горящих глазищ хозяина и  продолжали настырно ползти к месту пиршества, прижимая уши к тяжёлым головам. А челюсти зверя, ненасытно трощили хрупкие кости, обдирая с их мясо. Мало что уже осталося,  запутавшися в грязных юбках бабки. Но и то, подползшие волчицы справно находили, и жадно дожирали. Насытившийся оборотень, повалившись в траву, вылизывая свою спачканную кровью шерсть. Протяжно зевая, он лениво косился на своих пирующих подружек, и вдруг игриво перевернувшись на спину, стал качаться по росной траве, призывая самок на спаривание. Те, незамедлительно присоединились к игрищам своего самаца, покусывая его, и радостно повизгивая. Ужо под самое утро, измотавшись и упрыгавшись  они уснули на разбросанных  лохмотьях, поверх обглоданных костей, сытыя и довольныя.
   Где-то у  околицы, за лесом в селе, закричали петухи, возвещая рождение нового дня. Над лесом за серело.  Зачирикали первые птички. Комариные тучи удалилися в камыши. Угомонились лягушки в поросшем ряской пруду. Всё окрест просыпалося, радуясь новому дню. Смачно зевая и томно потягиваясь, волчицы, втягивали ноздрями, прохладный лесной воздух, при этом, вылизывая сильное нагое тело юноши, крепко спящего меж ними. Тот улыбался во сне, и что - то тихо бормотал. Из чащи послышалось тявканье покинутых с вечера волчат. Они оголодали и звали маток. Волчицы как по команде вскочили на прыткие лапы и схватив остатки добычи в зубы, огромными скачками, понеслись к лесу. Тама, под завалам столетних дерев, в непроходимом буераке, было срыто глубокое логово, усланное шкурами зверья. В ём, схоронилися два ухоженных, откормыша щенка. Необычных щенка. Щенки Волкулаки.
  Они не имеют густой и жёсткой шерсти как у маток, их тельца, совсем голенькия, слабенькия и беззащитныя. Бегают крохи на четвереньках не шибко то, но всё чаще и чаще встают на задни ножки, и цепляючись за ветки, передними конечностями, учатся ходить как их батька, который живёт в деревянном срубе на опушке леса, со сварливой старухой, вкусно пахнущей плотью и кровью. По виду, он как человек - ходит как человек, говорит, ест спит,  всё как человек. И только крепкий запах зверя, въевшийся в его нутро, выдаёт в ём Вовкулака - порождение волка и девы. Человека и зверя. Кожный месяц, при полной луне, Вулкалак превращается в оборотня волка. Огромного, сильного, быстрого и жестокого. Три ночи он лютует по окрестностям, задирая всё живое на своём пути. Случайного путника ли, замешкавшегося крестьянина ли, бредущего с шинка, парубка чи девку целующихся под яворами. А то и просто, разобрав соломену крышу, вдирается в хату аль хлев и тады лютая смерть собирает свой урожай. До смерти напуганные селяне, оборонялись чем могли, заводили огромных собак волкодавов, покупали ружья, рыли ямы, ставили капканы и высокие заборы. Но ничего не помогало, и постепенно в деревушках перевилась вся скотина - от коров до кур. Крестьяне боялися выходить в поле, перестали сеять и жать. Страх и голод выгонял народ с насиженных мест, - они покидали проклятые селения, уходя на безопасные равнины, подальше от лесов и болот. Ведь тама, иде водятся Вулколаки не останется ничего живого. Мёртвая зона страха. Подобное порождает себе подобное. Из ничего не появится нечто. Всему есть следствие и причина!
Юноша и его щенки, были не единственными посланцами ада в этой округе.
**************************************************************************
Вот,написано давно и не закончено.
Всего 15глав. А конца и не вижу.
Выставляла на нескольких сайтах.
Кому нравиться. Кому непонятен язык.
Не знаю,стоит продолжать?
"Возможно твои ошибки - это то, что нужно Миру

Оффлайн olegvolohov

  • Заинтересованный
  • *
  • Сообщений: 23
  • Репутация +0/-0
  • Пол: Мужской
    • Просмотр профиля
Re: Бабка Волкулаки. (Жду ваших мнений)
« Ответ #1 : 25 Апрель 2013, 10:47:27 »
Отчего же не стоит? стоит конечно.)) Наверняка найдётся и читатель.
Строчка за строчкой ложится на лист,
Я не писатель, и не публицист,
Приятно мне просто бывает порой,
Потешить свой разум занятной игрой.