ГЛАВА 3
Вечером, когда пришел настоящий страх, она пыталась вспомнить лица тех, кто встречался ей на пути домой. Но ничего отчетливо не вырисовывалось – все были на одно и тоже выражение: смесь настороженности и недоброжелательности, и это делало их совершенно одинаковыми.
Первое предупреждение, как стук в дверь, она почувствовала, увидев у ворот дома все также небритого работника Митрича и какого-то коренастого мужика. Они замолкли при ее приближении и как-то, по - особенному, смотрели на нее. Ада быстро миновала их и почти бегом влетела в дом. За столом веранды были все Аникеевы, они обернулись к ней, и она поняла, что что-то случилось за время ее отсутствия. Ада, неловко снимая новые туфельки у порога, замешкалась под их взглядами, сумка вывалилась из рук, обнажая магазинные свертки. Это был конец! Неужели все открылось? Слезы выступили на глазах и она была готова сознаться в чем угодно.
-« Что? Уже в селе говорят?- Вопрос тетки поставил ее в тупик. « О чем это она?»
-« Да уж! Теперь и за сто лет не отмоешься!»
-« Мама! Замолчи! Не об этом думать надо!- Вениамин резко двинул стулом.- В общем, я поеду утром на опознание. Пусть молоко в эти дни не привозят в усадьбу. Наварим творогом, Колпашево на торговлю возьмет.» Он вышел и Ада, наконец, спросила: « Что произошло? «
-« Позвонили из Колпашевской милиции, утопленницу в Чане нашли. Вроде кто-то из сплавщиков сказал, будто это наша сноха, И позвонили-то в администрацию! Те поначалу в селе слух разнесли, а потом уж к нам приехали! Какие такие похороны! Усвистала непутевая, я так им и сказала, но Венька, как с узды, сорвался! Наговорил нам в сердцах, добро тебя тут не было!»-Марковна в сердцах двинула стулом.
Ада собрала в охапку покупки и быстро ушла в, отведенную им с Летиком, комнату. Неужели та несчастная на лугу была Валентина? Она еще обманывала себя, рассчитывая на совпадение, но каким-то внутренним чувством знала, что это так. Запереть дверь было не на что, а рассмотреть сверток с деньгами, наконец, надо. В комнате было душно, Ада распахнула окно, впуская свежесть. Сквозь резьбу изгороди палисада был виден пустынный луг напротив, но за кустами топтался Летик, удерживаемый тем самым мужиком, что встретился ей у ворот. Она ринулась опрометью из дома, бешено крича на мужика. Схватив ребенка на руки, Ада продолжала орать и гнать того прочь от дома, пока
не появилась тетка и не забрала ребенка.
-« Охолонись, оглашенная! Это наш конюх, жеребца в табун пришел отогнать, застоялся…, чего ты орешь? Здесь тебе не город, безобразий с детьми не быват.»
-« Мальчонка забавный, рассуждает по- городскому, погуторили малость.» -« Мне показалось… что он плачет. Пойдем, я тебе купила машинку». Надо взять себя в руки, от страха мозгами поехала. Она тянула малыша за собой, не обращая внимания на боль в босых ступнях от камешек на дороге.
« Надо завтра поехать с Веней в Колпашево и решить вопрос об отьезде. Как можно быстрее. Может сразу собраться и ждать в гостинице?... Господи! Я же истратила почти все деньги! Придется менять валюту из свертка, или попросить у Веньки… конечно в долг. Неудобно-то как! Ладно, там видно будет, но просить-точно нельзя.
Надеюсь, что свою судьбу я все еще держу за руку, как нагадала старая бурятка». Ада сидела в кресле и, под шум летиковой игрушки на ковре, вспоминала раскинутые старухой кости и ее беззубое шамканье. Вонючая кочьма, казавшаяся ей землей обетованной после почти месячного блуждания по степи, горевшие кизяки в очаге юрты и чувство безопасности, все слилось в ее воспоминаниях о детстве и к которым она прибегала каждый раз, когда судьба загоняла ее в угол.
Ужин прошел в молчании. Тетка молча накрыла на стол , но приготовленный на скорую руку рыбный пирог из обской стерляди и творог с зеленью остались почти не тронутыми и Ада убрала все в холодильник. Василий Поликарпович сразу же ушел на свою половину, оставив женщин одних.
-« Зараза эта Валька! Даже после ее ухода в доме мира нет! Да уехала она, вещи собрала и уехала, а эти двое волками друг на друга смотрят. – Тетка присела на край дивана, и Ада поняла, что той необходимо выговорится перед ней. –Опять дождь закрапал, зарядит на неделю, не мене. Ты -то, что заходишься? Глаза как у тухлой рыбы, уезжать надумала чо ли?»- Без всякого перерыва закончила она.
-« Да нет…- Замямлила Ада и вдруг вспомнила.- Ой, погоди-ка!»
Она метнулась к себе и вынесла пакет с купленной кофтой. Ада развернула ее перед теткой- « Мне очень понравилась и я купила тебе на память. Носи на здоровье!»
Марковна растерялась, ее прозрачные глаза совсем по-детски округлились и как-то беззащитно глядели на Аду.
-« Что удумала, чудушка ты моя? Да у меня этого добра – шкафы ломятся, носить не переносить… Красива кофта, но на каки-таки миллионы ты купила?» Тетка не ожидала этого и Ада, довольная эффектом, внутренне ухмыльнулась. Вот так-то я тебя!
-« Опередила ты меня, я ж тебе тоже подарок приготовила и тож, от чистого сердца. «
Они прошли на «хозяйскую» половину, вид которой поразил Аду. Атласные портьеры, оббитая бархатом мебель, хрусталь и напольные вазы – она никак не ожидала увидеть в деревенском доме. Ну ладно, для Валентины выписывалась мебель ручной работы из Румынии и которой теперь пользовалась она. Так там приобреталось для молодой, любимой жены, но здесь-то… невообразимо хорошо… сказочно! Неужели вот так можно жить каждый день, каждую минуту?
Тетка распахнула шкаф –« Это тебе» Она достала белую, до пят, шубу.
-« Муж дарил, да я не носила, театров здесь нет, а для деревни у меня другие были.
Как очередную бабенку заводил, так мне подарок! – Она спокойно накинула шубку на плечи Ады.- Полярная лиса! Очень ладно на тебе сидит!»
Она вновь покопалась в шкафу.-« А вот эта на каждый день. Дошка из мерлушки, из Грузии. Дед-то на курорты часто ездил, как помоложе был. Это теперь он дома, как дело свое завел, да контракты подписал с нефтяниками на поставку масла, а в советское время вольный был, везде побывал, поездил». -« Тебе в институте надо бы жениха выбирать, да видно на роду написано было мальцу матерью стать. У нас - то дети все помирали, я семерых родила и лишь двое живы. Веньямин , да еще последыш. Он летом с отцом на заимке живет, тоскует здеся, болен он с родин головой, скоро пятнадцать будет. Ой, скока я лиха видела, девонька моя! За грехи наши при жизни расплачивалась, молода была и мысли с воробьиный клювик, а сейчас и за цельну ночь не передумать. Ты думаешь, я Вальшу ненавижу? Нет, я за сына болею, а ей лишь Бог судья, как и всем нам за земные прегрешения.»
Ада вновь видела отрешенность в лице тетки. Вынужденное одиночество, до смертной тоски любимый муж и причина всех страданий – близкородственный брак. Невыносимый груз ошибок и обид за шестьдесят лет жизни! Она обняла тетку, растопив свое сердце в сострадании ей.