На столе сыр, вино, салатики. Решили устроить себе с подружкой сегодня вечер перемалывания мужских косточек, обсудить коэффициент внимания сильного пола за последнее время. Всех вспомнили, всем припомнили, кого–то в черный список занесли, кого–то на заметку поставили. Все это плавно перешло в обсуждение – кто в чем, что почем, где купить, чтобы Элеонора из отдела продаж от злости и зависти каблук сломала. И уже нам весело, хи–хи , ха–ха, и мы самые умные, и самые крутые и красавицы, каких свет не видел, а всем остальным отдыхать на деревенских улицах. Тут звонок в дверь. Мы переглянулись – такую песню испортил кто–то. На пороге стоял сосед с нижнего этажа, за руку держал дочку, лет четырех. Дом у нас новый, всех еще не знаю, но его запомнила. Он с этой девчонкой всегда почему–то один ходит. Где мамаша непонятно.
- Вы извините, меня срочно на работу вызвали, а Марусю не с кем оставить. Можно она у вас до утра побудет? Так получилось. А утром я ее сразу, сразу заберу.
Она, даже не дослушав его, уже стояла рядом со мной - в тапочках, в пижамке, с зелеными заколочками в рыжих вьющихся, растрепанных косичках. Видно, уже привыкла кочевать из рук в руки.
Уложила ее на свою кровать, она тихонько свернулась калачиком и тут же закрыла глаза. Вечер сам собой расстроился. Говорить почему–то уже ни о чем не хотелось Проводив подругу, убрав со стола, меня потянуло к ней, к Марусе, под одеяло. И я легла рядышком. Я смотрела не ее тоненькие реснички, на мягкие пухлые губы, на ушко, возле которого вился непокорный завиток. И такой от нее шел теплый покой, что у меня сердце заныло. Она видно, почувствовав, что я рядом, обняла меня за шею маленькими, нежными пальчиками и коленками уперлась мне в живот. Я никогда не ощущала ничего подобного. Господи! Что со мной? Я боялась пошевелиться, чтобы не исчез этот чудный запах ребенка, чтобы не нарушить неведомое мне чувство, которого раньше я не знала, но которое меня ошарашило. Какие мужчины? Какая Элеонора? Какие корпоративы, ночные клубы? Боже мой! Так вот что всегда тревожило мое сердце! Так вот чего ему не хватало, и оно маялось? А я и не знала… Мне нужна дочка, моя дочка. Я хочу ее купать, заворачивать в полотенце, покупать ей носочки, зеленые заколочки, читать ей книжки на ночь, смотреть в ее глаза и видеть в них трогательную любовь, перед которой невозможно устоять. А сейчас я просто ничейная мама. Рядом лежал чужой ребенок, который перевернул во мне весь мой мир, не сказав при этом ни единого слова...
Утром отец забрал Марусю взамен на коробку конфет. Собираясь на работу, смотрела в зеркало на себя уже другими глазами. Я не хочу больше быть ничейной мамой, чтобы потом стать ничейной бабушкой, и теперь знаю , что должно быть в моей жизни дальше, что меня спасет, и к чему стремилось все эти тридцать лет мое, израненное предательствами, сердце. Только дети умеют просто любить. Спасибо тебе, Маруся.
