Удивительно, что все детские мечты и грандиозные планы на жизнь могут обрушиться в один день. То, что строилось годами. По принципу домино. За какие-то несколько часов…
Забавно, но чем старше ты становишься, тем больше ответственности давит на твои плечи. И чем дальше, тем чаще тебе начинает казаться, что однажды плечи просто не выдержат этого непосильного груза…
Время… Оно летит с немыслимой скоростью, утекает сквозь пальцы… И ты даже не успел оглянуться, как мальчик, мечтающий ежедневно спасать жизни, как супер-герой из любимых комиксов, уже давно не мальчик, а молодой и перспективный хирург Бостонской больницы….
Низкий голос главы дисциплинарного комитета вернул меня из размышлений:
- Давайте предоставим слово матери погибшего. Миссис Эванс, прошу вас.
Женщина, сверлившая меня осуждающим взглядом на протяжении мучительно долгих сорока минут, повернула голову в сторону членов комитета:
- Спасибо, мистер Томсон, - благодарно кивнула она и утомлённо вздохнула. - Хотелось бы добавить, что молодой человек, которого я виню в смерти своего сына не просто халатен, - она метнула гневный взгляд в мою сторону: в нём было столько презрения, что я невольно вздрогнул. - Он ещё и двуличен. В то время, как команда его коллег пытались поставить диагноз Мэттью, он был в его палате частым посетителем, нередко приободрял его… Да, в самом начале он вызвал у меня доверие и симпатию, но когда дело дошло до операции… Его профессионализм… Он просто улетучился, словно его и не бывало вовсе, а непозволительная для врача халатность дала о себе знать! - от резких слов отчаявшейся женщины по спине пробежался холодок. Я двуличен?.. Она просто не представляла, насколько ошибалась. Ведь я всегда был честен с ней и с её сыном. Но людям свойственно видеть только то, что они хотят видеть…
Перед глазами невольно всплывали события двухмесячной давности…
Бостонская больница словно ожила после выходных: вокруг царила рабочая суета и тройка лучших диагностов, выйдя из восемнадцатой палаты, стремительно шли по коридору, обсуждая симптомы больного, от которого отмахнулись врачи скорой помощи, т.к. все проявления его недуга противоречили логике…
Одержимый любопытством, я тихо повернул дверную ручку и вошёл в восемнадцатую палату. Пациент оказался совсем юным: на койке лежал нездорово бледный тинейджер, увлечённо играющий в приставку. Моим первым предположением о его основном симптоме было внутреннее кровотечение, но я не мог убедиться в этом, пока не проверил бы его пульс и давление.
Подойдя к приборам, которые были подключены к парнишке, я подтвердил свои предположения: пульс был учащён - восемьдесят девять ударов в минуту, а артериальное давление напротив было пониженным. Судя по увлечённости "фантастической тройки", они понятия не имели об источнике кровотечения.
- Вы мой очередной лечащий врач? Складывается такое ощущение, что я большая шишка, раз меня лечат сразу четверо, - пациент негромко рассмеялся и поднял голову на меня.
- Нет-нет, просто я страдаю патологическим любопытством, - ухмыльнулся я. - А ты и в самом деле важная персона, раз твоим случаем заинтересовались трое лучших диагностов больницы.
- Почему-то этот факт меня совсем не радует, - слабо улыбнулся паренёк и протянул мне руку. - Мэтт, будем знакомы, - я ощутил на себе дружелюбный взгляд больших карих глаз и искренне улыбнулся в ответ.
- Очень приятно, доктор Ламберт. Но для тебя можно просто Крис, - подмигнул я и энергично пожал протянутую руку.
- Крис, а вы на чём специализируетесь? - в его глазах загорелся огонёк любопытства.
- Хирургия, - услышав мои слова, Мэтт устремил на меня взгляд, проникнутый…уважением и симпатией.
- Класс, - восхищённо прошептал он. - Наверное, вы очень любите свою работу…
- Почему ты так уверен? - изумлённо произнёс я, вопросительно подняв бровь.
- Потому что я думаю, что вы любите людей, - уверенно заявил Мэтт, а я искренне удивился его проницательности.
- Слушай, парень, да ты видишь меня насквозь, - смутился я. - Сколько тебе лет?
- Семнадцать, - без промедления ответил он, а я почувствовал, как внутри что-то сжалось: в голове промелькнула мысль, что в то время, как его сверстники гуляют, развлекаются, ходят по вечеринкам, на свидания, он лежит в этой чёртовой палате и медленно истекает кровью…
- Да ты уже взрослый, - по-доброму улыбнулся я. - В какой колледж планируешь поступать?
- В медицинский, - ни секунды не колеблясь ответил Мэтт.
- Это серьёзный выбор, - задумчиво произнёс я. - Ты уверен? Ведь это очень ответственная профессия.
- Уверен, - он кивнул головой в знак согласия. - Потому что это не только ответственная, но и очень благородная профессия. Мне хотелось бы спасать жизни ежедневно… Как вы, - на последних словах он устремил на меня горящий взгляд, полный восхищения.
- Да ты болен тем же, чем и я, - усмехнувшись, я с пониманием взглянул на юного пациента.
- Чем же? - я заметил, как его зрачки расширились от удивления.
- Гуманизмом, - коротко ответил я и по-дружески потрепал его по голове. - Ладно, мне уже пора…
- Да-да, конечно, я всё понимаю, - торопливо заговорил Мэтт. - Работа - это святое, - уголки его губ слегка приподнялись и поползли вверх. - Спасибо, что зашёл.
- Ещё увидимся, Мэтт, - заговорщицки подмигнул я и вышел из палаты навстречу новому рабочему дню…
Только спустя два месяца, я начал всерьёз осознавать, что привязался к Мэтту с первой же встречи, потому что я видел в нём…себя в его возрасте.
- Мистер Ламберт, у вас есть какие-либо возражения? - звонкий женский голос члена дисциплинарного комитета подействовал на меня отрезвляюще: я тряхнул головой, отгоняя воспоминания и выпрямился, готовясь к небольшой речи.
- Да, мисс Миллер, - я кивнул головой в знак согласия. - Я категорически не согласен со словами миссис Эванс. Да, я виноват, я повёл себя крайне непрофессионально, но не потому, что я халатен и двуличен, - на последних словах я на пару секунд задержал пронзительный взгляд на маме Мэтта. - А лишь потому что я допустил то, что для врачей является проявлением чудовищного непрофессионализма - дал волю эмоциям. Да…Да как у вас хватило духу назвать меня двуличным, когда был честен с вами до конца? Даже сейчас. Когда на кону стоит моя врачебная лицензия и планы на будущее, - на последних словах мой голос предательски дрогнул: горло сжал страх будущего, которое в любой момент, от одного неосторожного слова может мгновенно сменить свой цвет с светлого на пугающее чёрный - цвет неизвестности…
- Продолжайте, мистер Ламберт, - оживился мой потенциальный "палач", поспешно кивая головой.
Я нервно сглотнул, посмотрел на маму парнишки, которому моё неловкое движение стоило жизни, но, увидев в её глазах только ненависть и отчаяние, резко отвёл взгляд:
- Прошу заметить, что если бы я был подл и двуличен, как утверждает миссис Эванс, то я бы не подошёл к ней после операции и не сознался бы в своей врачебной ошибке, - я почувствовал, как совесть, сидевшая у меня на шее последние два месяца, надавила на меня так, что я, на удивление всех, присутствующих на суде, непроизвольно умолк и стыдливо опустил взгляд, погружаясь в мучительные воспоминания о той злосчастной операции…
Вдоль коридора третьего этажа ко мне навстречу ускоренным шагом направлялся Стивенсон из "фантастической тройки". Весь его вид говорил о том, что они нашли ключ к разгадке.
- Ламберт, ты не поверишь, но я кажется знаю, как спасти твоего юного друга, - вдохновенно начал он, а я затаил дыхание в ожидании продолжения: я до того привязался к тому парнишке из восемнадцатой палаты за последние несколько дней, что был просто вне себя от счастья, узнав, что его надежды не напрасны. - Но у меня есть к тебе просьба… Прооперируй мальчишку. Ему нужно сделать пункцию, хотя это в его состоянии очень рискованно… Но это его единственный шанс, - после последних слов по спине пробежался холодок: я прекрасно понимал, что просто не смогу взять на себя такую ответственность.
- Какого чёрта? Почему именно я? Нет-нет, только не Мэтти, - я положил руку на лоб и отрицательно закивал головой, - Я…Я не смогу. Стивенсон, чёрт бы тебя побрал, у нас что мало хороших хирургов в клинике?! - незаметно для себя, я начал срываться на крик. - Почему не Джонсон или Уилсон? Почему именно я?
- Ламберт, возьми себя в руки! - Стивенсон слегка потряс меня за плечи в попытках привести в чувство. - Сейчас у всех полный завал, следующие несколько часов из нормальных, более или менее опытных хирургов, свободен только ты. Ну не доверить же мне парня, жизнь которого висит на волоске, этим приматам-интернам?
- Да, ты прав, - опустошённым голосом согласился я. - Ведь я же профессионал в конце концов, я должен взять себя в руки и справиться. Хорошо, я возьмусь за него, но только потому что все заняты, и это его единственный шанс…
- Вот и договорились, - коллега похлопал меня по плечу, - Тогда иди готовь операционную, - пробормотал он и и скрылся за поворотом, после чего я сразу же позвонил в операционную номер семь и сказал, чтобы её приготовили к предстоящей операции…
Спустя пятнадцать минут я направился по направлению к операционной, продолжая попытки успокоиться и взять себя в руки. Тяжело вздохнув, я открыл дверь с табличкой "операционная №7" и вошёл в большое прохладное помещение. Все были на своих местах: Браун из команды диагностов в качестве ассистента и Мэтти на операционном столе. Я взволнованно взглянул на него, но он был на удивление спокоен.
- Мэтт, тебе страшно? - негромко спросил я.
- Не-а, - я не увидел и капли страха в его больших честных глазах.
- Ты серьёзно? - искренне удивился я.
- Я тебе доверяю, - слабо улыбнулся Мэтт.
- Всё будет в порядке, я обещаю, - серьёзно сказал я и дал ему маску, в то время, как непосильная ответственность за его хрупкую жизнь взгромоздилась на мои плечи. - Вдыхай воздух и считай вслух до десяти в обратном порядке.
Досчитав до шести, Мэтт отключился и мы приступили к операции. Я давал короткие команды Брауну, который ассистировал мне, не переставая убеждать себя, что всё пройдёт отлично. Давай же, Крис, соберись… Ты можешь…
Всё шло на удивление гладко, но когда дело дошло до самого ответственного момента, я почувствовал, как меня накрыла с головой неудержимая волна мандража: дыхание сбилось, стук сердца отдавал в голову, а руки начали трястись, как у студента, которому впервые доверили скальпель. Несмотря на душащее волнение, я смело продолжал дальше. Давай, осталось совсем немного… И тут рука дрогнула, задев жизненно важную артерию.
- Ламберт, ты что творишь?! - услышал я негодующего Брауна. - Давление падает, пульс сто сорок!!!
Я начал судорожно соображать, что можно сделать, чтобы остановить кровотечение, но через несколько секунд линия пульса на приборе стала сплошной:
- Остановка сердца! Мы его теряем! Деффибрилятор!!! - взволнованно завопил я, и Браун молниеносно подвёз мне реанимационный набор.
- Заряд! Разряд! - электрический заряд подбросил щуплое тело Мэтта, но пульс так и не появился.
- Заряд! - не сдаваясь, вновь произнёс я, - Разряд! - ещё одна электрическая волна. И снова безуспешно.
- Заряд! Разряд! - тонкая линия прибора продолжала двигаться, будучи идеально прямой.
- Заряд! - упрямо продолжил я, но в следующее мгновение ощутил, как кто-то положил руку на моё плечо.
- Угомонись, - устало вздохнул Браун. - Уже ничего не исправить. Мэттью Эванс, время смерти семнадцать сорок шесть. Поздравляю, приятель, ты открыл своё личное кладбище, - цинично отметил он и, сняв с себя маску и перчатки, вышел из операционной, оставив меня совсем одного, наедине со своими эмоциями и бездыханным телом славного парнишки, который умер по моей вине… Слёзы бессилия прыснули из глаз, затуманив обзор. Я до сих пор не мог поверить в то, что произошло… Я смотрел на Мэтти, в то время, как меня изнутри грызли чувства вины и потери. С каждой секундой я всё больше и больше осознавал произошедшее. А ведь ему было семнадцать… Всего-лишь семнадцать… Он мог вырасти замечательным человеком, с огромным горящим сердцем, наполненным любовью к людям, окончить медицинский колледж, стать хорошим врачом… А я оборвал тонкую нить его жизни одним неловким движением. Я же обещал ему, что всё будет в порядке, а он бесстрашно доверил мне свою жизнь, будучи уверенным в моём профессионализме. Он по-настоящему верил мне. А я?.. Я подвёл его. Просто подвёл.
Я тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания. В то время, пока я пребывал в размышлениях, заседание продолжалось, мой адвокат толкнул солидную речь, наполненную доверху громкими и пафосными словами, в целях вызвать эмоции у присутствующих. Моя карьера висела на волоске. Последнее слово было за главой дисциплинарного комитета, некого мистера Томсона. Я устремил взгляд на своего "палача", и в следующее мгновение я ошарашено осознавал, что мне уже глубоко плевать, лишат меня лицензии или нет… Ведь даже если и лишат, они поступят абсолютно правильно. "Почему?" - с распахнутыми от удивления глазами спросите вы, а я вам отвечу: Потому что, я - плохой врач. Я - гуманист. А от этого не лечат…
- Принимая во внимание свидетельские показания и документальное свидетельство, комиссия по делу Мэттью Эванса приняла решение, - солидный мужчина в строгом костюме, поправил очки и повернулся ко мне. - Доктор Ламберт, ваша оплошность привела к смерти пациента, но приняв во внимание смягчающий фактор в качестве вашей неопытности и привязанности к пациенту, что позднее сыграло для него роковую роль, мы решили не снимать с вас привилегии. Вы будете на неделю отстранены от работы и это будет занесено в ваше личное дело. Все свободны, заседание окончено, - кивнул мистер Томсон, после чего все резко встали и поспешно направились к выходу.
- Видишь, всё обошлось, - похлопал меня по плечу адвокат, - Мы победили.
Я кивнул в знак согласия, хотя, к моему удивлению, меня отнюдь не переполняли радость и облегчение… Я чувствовал, что решение, вынесенное дисциплинарным комитетом было совсем неправильным.
***
Зелёная листва шумела от легкого ветерка в парке, на улице стояла потрясающая погода, а я сидел на лавочке, задумчиво вглядываясь вдаль…
- Крис, почему так произошло? - слева от меня я услышал знакомый голос, от которого я невольно вздрогнул - это был никто иной, как Мэтт. - Ведь ты же обещал мне… - я услышал нотки разочарования в его голосе, а большие карие глаза уже не горели оптимизмом, как раньше… Они потухли. Безвозвратно.
- Мэтт, прости меня, - начал оправдываться я. - Я подвёл тебя, знаю… Но я очень сожалею об этом. Не поверишь, но я даже не рад тому, что мне сохранили лицензию… Честное слово, мне кажется это всё до безобразия неправильным, - я устало вздохнул и уронил голову на руки. - Как же я запутался…
- Я уже не сержусь на тебя, - по-доброму улыбнулся парнишка. - Знаешь, а я, кажется, понял кое-что, - он положил мне руку на плечо и понимающе посмотрел на меня. - Ты слишком…человечный, чтобы быть врачом. Понимаешь о чём я?
Не переставая удивляться его проницательности, я кивнул головой в знак согласия, потому что он был абсолютно прав - тому, кто по-настоящему любит людей, в больнице делать нечего. Да, для многих это прозвучит абсурдным, но только побывав в шкуре перспективного врача, можно убедиться в этом.
Вдруг всё начало расплываться, словно дым, после чего я услышал надрывающийся будильник.
Вспомнив увиденный мною сон, я невольно улыбнулся, так как чувствовал себя намного легче - я был прощён.
"Ты слишком человечный, чтобы быть врачом", - эхом отдавались в голове слова Мэтта, и я не думая взял бумагу, ручку и на скорую руку написал заявление об увольнении.
Собравшись за полчаса, я направился в больницу, ставшую такой привычной и родной за последние несколько лет, зажав в руке аккуратно сложенное заявление. Благодаря Бога за то, что меня наконец таки осенило, что я пошёл по жизни немного не в том направлении, я шёл по коридору к кабинету глав. врача с полной уверенностью, что мой поступок верен.
- Здравствуйте, - поприветствовал я глав. врача нашей больницы, неспеша сел в кресло и протянул ей заявление об увольнении.
- Здравствуй, рада твоему возвращению, - дежурно ответила она, разворачивая документ.
Увидев содержание листа, она с беспокойством посмотрела на меня:
- Крис, что-то случилось? Появились какие-то противопоказания по состоянию здоровья?
- Нет, мисс Тэйлор, - усмехнулся я и поднял на неё взгляд - Со мной кое-что похуже… И медицина тут бессильна, - вздохнул я и, не дожидаясь ответной реакции, двинулся к выходу. Едва не переходя на бег, я стремился к выходу: я просто нуждался в глотке свежего воздуха после, пожалуй, самого дерзкого поступка в моей короткой карьере.
Я шёл по улице, жадно глотая ртом воздух, навстречу новой жизни, которую мне предстоит пройти по правильному пути и, клянусь, я больше не сверну с него.
