Автор Тема: Мернейт.  (Прочитано 5442 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Мернейт.
« : 06 Июль 2011, 23:32:55 »
Дописала. Редактирую по мере возможности и постепенно публикую.  :)

19 апреля 2011г


Я – демон страсти, демон власти, демон боли.
Ты - соткана из миллиона огоньков.
И в темноте ночной помимо воли
Ищу тебя, шагая через множество веков.

Ты мне обещана, как милость, как прощение
Но так ли просто твою милость заслужить?
Мне обещали Боги утешение
Но ты за нас решила, что этому не быть.

Коварен замысел прекраснейшей Богини
И выбрала тебя она не зря.
За прошлые века, да и поныне
Я каждый миг живу - ищу тебя.

Веками ты учила быть мудрее,
Заставила прочувствовать, прожить
Ты научила чувствовать острее,
Хотеть, желать, мгновеньем дорожить.

Я – демон страсти, демон власти, демон боли.
Ты - соткана из миллиона огоньков.
Ты научила чувствовать и жить любовью.
Ты выполнила обещание Богов.



14 апреля 2011г

Мернейт.

Глава 1.

[spoiler]

Вы когда-нибудь задумывались, что бывает после того, как человек умирает? Пустота или всё-таки вечная жизнь? Перерождение или обычный деревянный ящик? Думаю, что каждому хотя бы раз в жизни подобный вопрос приходил в голову. Так вот я – та, кто не гадает. Я точно знаю, что произойдёт, когда придёт время умирать.
Сейчас стою в обычной комнате самой обыкновенной квартиры, загнанная в угол. Больше некуда бежать, Он нашёл меня. Шаги по лестнице – жду. Дверь со стуком ударяется о стену, распахнутая сильной рукой. Запираться не имеет смысла: замки Его не остановят. А Он ничуть не изменился за прошедшие века: такой же хмурый, сосредоточенный взгляд чёрных глаз, такое же, не постаревшее ни на день, лицо, тонкие губы, чёрные волосы, отливающие кроваво-красным в свете закатного солнца, заглядывающего в окно. Изменилась только я, но Он неизменно узнаёт… даже в этом сосуде. Не знаю откуда ему известно, что это именно я – та, кто обещан ему в качестве искупления.

Я знала, что Он найдёт меня рано или поздно, и придётся снова умереть. В какой уже раз? Перестала считать после первого десятка. Сжимаю в руке обычный кухонный нож для резки мяса. В очередной раз готова к Его появлению.
- Не делай этого, Мернейт, прошу тебя, - низкий, хриплый голос, от которого вздрагивала когда-то давно.
- Ты знаешь, что по-другому я не могу, - голос не дрожит, я готова.
- Ты же понимаешь, что это не конец? Всё повторится снова, - буквально насквозь прожигает меня взглядом.
Чувствую, что скоро не смогу сопротивляться.
- Я не могу иначе, - замахнувшись, втыкаю нож как раз между рёбер – века практики не прошли даром.

Я привыкла к этой, сводящей с ума, боли и могу не обращать внимания, но тело, подчиняясь приближающему концу, безвольно оседает на пол. Ещё дышу, ещё вижу, что происходит вокруг, но уже знаю, что умираю. Он подхватывает сосуд и аккуратно опускает на пол. На лице не дрогнул ни один мускул: Он привык видеть мою смерть, но чёрные глаза горят адским пламенем.
- Я буду ждать тебя снова, - говорю, зная, что это истинная правда.
- Я найду тебя, - хриплый голос звучит безразлично.
Знаю, что Он не лжёт, и мысленно улыбаюсь.

***

Темнота, бесконечная, безграничная. Внезапно возникает яркий, слепящий свет. Боль от чьего-то слишком усердного шлепка.
- Поздравляю, - мягкий голос, - у вас девочка.
Надо мной склоняется красивое женское лицо, чувствую прикосновение тёплых и ласковых рук – моя новая мать. Сознание затягивается туманной дымкой, кажется, что воспоминания отдаляются, растворяются где-то в пространстве в ожидании своего часа. Они вернутся. Не сейчас, не завтра и даже не через год, но вернутся.

***

В больничной палате молодая женщина держит на руках небольшой свёрток и ласково воркует над младенцем. Рядом стоит мужчина и счастливо улыбается, глядя на жену и дочь.
- Посмотри, какие у неё яркие глазки, - восторженно шепчет женщина. – Она – просто маленькое чудо.
- Как и ты, - с улыбкой отвечает мужчина. – Как мы назовём её?
Женщина озадаченно смотрит на мужчину, потом неуверенно отвечает:
- Даже не знаю, как это объяснить. С того момента, как она открыла глаза, у меня всплыло имя, которое до сих пор настойчиво остаётся в голове.
- Что за имя?
- Мы назовём её Мернейт.
Мужчина удивлённо смотрит на женщину, которая снова склонилась над дочкой.
- Странное имя, но раз ты так решила…
- Да, - перебивает женщина, не глядя на мужа, продолжая ворковать над малышкой. – Ты - моя маленькая Мернейт. Ты самая красивая и прекрасная девочка в этом мире.

***

Древний Египет. Бубастис.

Великолепный храм в центре города был одним из самых почитаемых у народа Египта, ведь там жила Бастет – богиня радости, веселья, любви, женской красоты, плодородия и очага.  Храм видно с любой точки Бубастиса, и воды двух каналов, как руки возлюбленного, обнимают дом Богини. Массивные колонны, рассказывающие об истории Египта и династиях фараонов, поддерживают высокий ступенчатый свод. Белые лотосы, украшающие храм, источают аромат свежести, наполняющий людей надеждой и жизнью. Пальмовые ветви широкими лапами спускаются из-под каменного свода. В этом зале стоит статуя Богини, встречающая пришедших поклониться: великолепная женщина с головой своих земных дочерей – кошек. Небольшое святилище, в котором живёт дочь Бастет, не отличается излишеством украшений. Сюда допускаются только жрицы и жрецы. Тяжёлый жертвенный стол заставлен подношениями Богине, переданными людьми, ищущими милости. Стены святилища расписаны искуснейшими мастерами  – каждый рельефный изгиб, каждая надпись – рассказ о величии Бастет.

Я была избрана служить Богине не по чьей-то прихоти - это было призванием. Не зная другой матери, с младенчества жила и воспитывалась при храме, который стал домом для меня. Богиня была милостива, одарив всем, что требовалось для служения: жрицами Бастет становились только самые красивые и талантливые девочки. Я была счастлива. Но приходит время для каждой из нас, когда нужно покинуть родные стены Храма и пойти за тем, кто позовёт.

Жрицами становятся маленькие девочки, храм покидают молодые женщины, чтобы создавать собственные семьи: жить так, как учит Богиня. Дома не заставляют быть рабыней мужа, наоборот учат быть настоящей женщиной. Именно поэтому не каждый мужчина захочет выбрать себе в жёны жрицу, которая станет для него последней и единственной.
Жриц забирали из храма редко и только состоятельные господа. Приношение, которое будущий муж должен был оставить в благодарность Бастет, было не каждому по силам. Но то, что обретал мужчина взамен, окупало затраты. Ведь он получал не просто жену, способную родить наследников, но умную хозяйку – жриц обучали наукам и управлением домом. Красивую женщину – только самые красивые могли стать жрицами. Искусную любовницу – нас обучали искусству любви. И, наконец, жрица Бастет приносила в дом и её покровительство. В семьях жриц  царили любовь, счастье и мир, переходящие из поколения в поколение, как бесценный дар. Покинув Храм, служительница не лишалась материнской заботы богини, наоборот, благодарная за служение Бастет, одаривала семьи всевозможными благами.

Моё время покинуть Храм пришло давно, ещё когда в прошлый раз на рассветном небе взошёл Сириус, но я всё ещё оставалась при храме. Не могу сказать, что была сильно расстроена этим, наоборот, боялась покинуть родные стены и выйти в мир, где нет ничего знакомого. Ра ещё не осветил небо взглядом, когда пришла к ногам его дочери, чтобы просить о милости. Оставив молитву и приношение в святилище, подошла к величественной статуе Бастет, с которой часто разговаривала, как с матерью.

- Милостивая Богиня, - шептала я, – помоги мне, я заблудилась. Мне не найти дороги. И Отец твой уже не согревает меня. Подари мне милость твою, о Бастет – мудрейшая из богинь.
Дочь Бастет  ( пятнистая кошка, которая жила при храме) открыла сонные зелёные глаза и внимательно на меня посмотрела. В этот момент показалось, что солнечный свет померк. Испуганно обернувшись, увидела мужской силуэт, загораживающий вход в Храм. Это был не жрец – отсутствовали традиционные одежды, да и мне были известны все жрецы этого храма, и ни один из них не был так высок. Дочь Бастет с раздражённым фырканьем вскочила с нагретого места у ног Богини и начала медленно пятиться. Мне бы уже тогда сообразить, что дочь Богини неспроста так встретила незнакомца, но я, казалось, ослепла.

- Что привело тебя к Бастет? – громко спросила я, поднимаясь с колен.
- Я пришёл сюда к тебе, жрица, - низкий, хриплый голос эхом проносится под каменными сводами Храма, заставляя вздрагивать.
- Что может сделать для тебя служительница? – спрашиваю и подхожу ближе, не глядя мужчине в глаза.

Укрыв лицо тонким шёлком, наконец могу его рассмотреть. Чёткие, немного резкие черты лица. Тёмные волосы, отливающие красным в солнечных лучах. Чёрные глаза, от которых веет холодом.  Снисходительная улыбка и прямой взгляд человека, который привык, чтобы ему подчинялись. Чувствую, как по телу пробегает дрожь: этот незнакомец кажется невероятно притягательным. Стараюсь не встречаться с ним взглядом: жрица не должна смотреть в глаза мужчинам. Только тому, кто выберет её, и кого готова назвать мужем.
- Я пришёл, чтобы забрать тебя в свой дом, служительница, - его голос снова заставляет меня вздрагивать.

Я покорно опускаю взгляд и протягиваю ему руку, принимая, как мужа. Богиня не останется без приношения в этом году и благословит стать женой этому мужчине. Это моя судьба, моё предназначение.

***

Муж кажется невероятно могущественным человеком, но что-то в нём настораживает, заставляет испуганно вздрагивать при звуках голоса. Вопреки этим ощущениям, мне удалось не просто полюбить его, знать не просто мужем, но своим мужчиной, с которым хочется провести вечность. Даже сама не понимаю, что именно так пугает: он ласков, добр и внимателен. Но остаётся что-то…

Я вернулась из Храма Бастет немного раньше - жрецы не нашли времени, чтобы поговорить со мной. Отпустив служанок, отправилась в покои, где ждал муж. Откинув плотный занавес, увидела то, что на века запечатлелось в памяти. Тёмная фигура стояла возле смятого ложа, расставив руки в стороны, закрыв глаза и ничего не слыша. Языки пламени облизывали нагое тело, но муж не испытывал боли. Такое любимое и знакомое лицо оставалось абсолютно спокойным, будто он спал. Я замерла в ужасе, не в силах сделать даже шаг. Губы мужа беззвучно шевелились, словно читая какую-то молитву.

Дочь Бастет, заглянувшая в покои вслед за мной, с громким шипением выгнула спину, прижимаясь к ногам. Языки пламени, облизывающие голое тело, исчезли, растворились, словно их никогда и не было. Он открыл глаза и посмотрел на меня. Я увидела, что чёрные глаза полыхают таким же огнём, каким мгновение назад полыхал он сам. Муж сделал широкий шаг, схватил меня, бросил на кровать и, разорвав одежду, не обращая внимания на слабые попытки сопротивляться, овладел.

Я лежала на просторном семейном ложе, боясь не только пошевелиться, но даже дышать, лишь бы не потревожить его. Ровное размеренное дыхание – я решила, что муж уснул. Происшедшее никак не укладывалось в голове. Как ему удалось сопротивляться чарам? Коснуться против моего желания? Судорожный вздох прорвался сквозь плотно сцепленные зубы, словно разбудив. Осторожно, стараясь не шуметь, села на кровати и спустила босые ноги на каменный пол… Я даже не услышала шелеста ткани, когда он повернулся и схватил меня за руку. Только почувствовала стальную хватку на запястье и испуганно обернулась. Он приподнялся на кровати и смотрел мне в глаза.

- Кто ты? – тихо, боясь услышать ответ, спросила я.
- Азазель, - хриплый холодный голос мужа, стегал словно плёткой. - Ты обещана мне Богами и будешь принадлежать мне.

Куда делся добрый, ласковый мужчина, которого я любила? Который любил меня? Сейчас передо мной сидел настоящий демон! Он не умеет любить, не имеет сострадания… Любое доброе чувство чуждо этой отверженной Богами стылой душе. Я попыталась найти в чёрных бездонных глазах хоть каплю человеческого – мой последний шанс не расставаться с любимым. Но нашла только пустоту и огонь. Сердце сдавило стальным обручем. Казалось, весь мир сейчас горит в этом огне, который излучают его глаза.

Я выдёргиваю руку из капкана его пальцев и бегу. Слуги удивлённо оглядываются на растрёпанную полуголую хозяйку. Остатки разорванной одежды распахиваются от ветра, но я ничего не понимаю. Знаю только, что должна бежать. Бежать, как можно дальше от этого демона в человеческом обличии. Но куда? Мой дом – его дом. Моя семья – он. Но я бегу, не зная, куда несут ноги. Сама не заметила, как оказалась в Храме, упала на колени перед всемогущей Богиней и начала молиться. Слёзы градом катились по лицу, сердце стонало и пульсировало болью. Душа, казалось, забилась в самый дальний и тёмный уголок, съёжилась и выла, как воет дикий лев, предчувствуя смерть.

Слышу тихий шелест шагов по каменному полу, вскакиваю и оборачиваюсь: в арке Храма стоит он. Чувствую, как сердце начинает биться где-то в горле, меня охватывает настоящая паника. Даже не знаю, чего мне больше хочется в тот момент: кинуться на шею любимому мужчине или избавить мир от собственного существования. Взгляд цепляется за алтарь, на котором сидит дочь Бастет и пристально на меня смотрит. Рядом с кошкой, будто кем-то нарочно оставленный, лежит кинжал.  Выбор сделан.
- Тебе не убежать, Мернейт, - снова этот голос, который заставляет вздрагивать.

Только теперь вздрагиваю не от страха или страсти, а от боли, которая ножом впивается в горящее сердце. Я полюбила его – это порождение зла. Я – жрица милостивой Богини, влюбилась в её злейшего врага. Как такое могло случиться? Я не могу предать Бастет и остаться в этом мире с ним, как бы этого ни хотелось. Сколько зла он может причинить с помощью жрицы? Нет, этого не должно случиться. Вот моё спасение - поблёскивающий в слабом лунном свете кинжал на алтаре.

Рука сама тянется ощутить в ладони прохладу и тяжесть металла. Хватаю кинжал и расширенными глазами смотрю на мужа.
- Не делай этого, Мернейт, - приказ, которому сложно сопротивляться, но я должна. – Это ничего не изменит. Ты будешь всегда принадлежать только мне.
Он говорит, но не пытается помешать. Я не знаю почему, и не хочу знать. Нет времени разгадывать загадки. Сейчас могу лишь радоваться тому, что он не старается остановить меня. Из крепких рук нет способа вырваться.
- Я не могу принадлежать тебе, - говорю тихо, но твёрдо, пытаясь дышать глубоко, чтобы успокоить обезумевшее сердце. – Милостивая Богиня, - вскидываю глаза на изваяние Бастет в последней мольбе, - прими душу жрицы твоей. Забери меня домой.
Резкий замах… Пальцы, судорожно сжатые на рукоятке кинжала, сами собой расслабляются. Сводящая с ума, боль в груди, но не могу кричать, захлёбываюсь хлынувшей кровью. Я сделала это. Смогла. Теперь я чиста перед Богиней. Он не сможет творить зло с моей помощью. Последнее, что вижу – безразличное лицо любимого мужчины с горящими огнём глазами, а потом темнота.

[/spoiler]
« Последнее редактирование: 26 Февраль 2012, 17:20:24 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #1 : 06 Июль 2011, 23:39:09 »
уау... обожаю Древний Египет! прочла на одном дыхании! аннотацию я еще на Прозе глянула, думала, позже возьмусь, после "Ведущей"... сейчас, чувствую, подсяду)
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #2 : 06 Июль 2011, 23:41:19 »
уау... обожаю Древний Египет!
Тут о нём мало.  :) В общем, если будет желание почитать - сама увидишь.  ;D
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #3 : 06 Июль 2011, 23:43:08 »
ну и что, что мало) мне имени Мернейт хватило, чтобы начать читать) да и, судя по "Ведущей", сюжет захватывающий, сомнений нет)
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #4 : 07 Июль 2011, 00:24:00 »
Глава 2.


Наше время. США. Штат Калифорния. Аптос.

[spoiler]
Кажется, что в этот раз удалось пожить достаточно долго. Семь лет прошло с того момента, как воспоминания вернулись, а я ещё жива. Стою на берегу лесного озера, застывшим взглядом, уставившись на неподвижную гладь. Прозрачная, чистая вода отражает мою новую внешность: зелёные, как у дочери Бастет, глаза; тёмные, как уголь ресницы; курносый нос; пухлые губы. Густые тёмно-русые волосы мягкими волнами обрамляют это красивое, но чужое лицо. В этот раз была Америка. В этот раз - русоволосая и зеленоглазая девушка. Жрица Бастет должна быть красивой… Я ухмыльнулась, вспомнив первое перерождение.
[/spoiler]

***

Древняя Греция. Спарта.

[spoiler]
Спарта – прекрасный город, который не вызывает у меня восхищения. Я вижу только пыльные дороги, нищих и калек, которые вынуждены валяться в пыли у ног богатых господ. Рабов, которых продают прямо на городской площади. Я вынуждена жить здесь, хотя правильнее было бы сказать выживать. Холодные и неприветливые стены Храмов дают пропитание, но это не мои Боги. Здесь всё чужое. Не за что зацепиться усталой рукой, не найти опоры и поддержки. Я не вижу красот, лишь чернь, безысходность и смерть – вечные спутники нищих на улице.

Держу в руках глиняную щербатую чашу с водой и разглядываю собственное отражение: растрёпанные чёрные волнистые волосы, светло-серые глаза, небольшой прямой нос, губы чётко очерченной формы. Перепачканное в дорожной пыли лицо. Только месяц назад ко мне вернулись воспоминания прошлой жизни, а я уже так изменилась. До этого жила, как примерная дочь небогатых родителей. А сейчас… А что сейчас? Я вспомнила, и что? Что я могу сделать? Я, наконец, поняла почему до сих пор не нашла себе мужа. Ровесницы смотрели с жалостью, думая, что мне суждено остаться в девицах. Я искала изъян в себе, но не могла найти. Теперь я знаю, что этот изъян – Он.
 
Он сказал, что я принадлежу ему и был прав. В мои восемнадцать обычные женщины уже не только были замужем, но и успели нарожать детей. А я горевала, думая, что обречена на одиночество, наказана Богами за неизвестные грехи, проклята людьми. Мать с отцом с горечью смотрели на непутёвую, потеряв надежду выдать замуж. А я не могла помочь и облегчить им горе. За что Боги наказали их, позволив мне родиться в этой семье? Вспомнив, ушла из дома, ушла из семьи. Они не должны знать, кто я, и страдать по моей вине. Пусть лучше думают, что я, проклятая Богами, сгинула где-то без следа. Это лучше, чем всю жизнь смотреть на дочь, не оправдавшую надежд. У меня два старших брата и младшая сестра. Они скрасят им одиночество. Моё присутствие лишь тяготит.

И теперь, покинув родной город, я бродила по Спарте нищенкой при Храме. Не служила чужим Богам, оставаясь верной жрицей Бастет. Но нужно было на что-то жить, а возле Храмов неплохо подавали. Вот уже месяц жила оборванкой без крова и рода. Такая ли жизнь уготована мне Богами? У меня нет ответа на этот вопрос. Я радовалась хотя бы тому, что могу раз в два дня получить монетку на подгоревшую лепёшку.

Скрючившись над чашей, даже не заметила богато одетого мужчину, направляющегося в Храм. Не успев посторониться, чтобы освободить дорогу, тут же удостоилась довольно сильного удара тростью и, зашипев, отскочила в сторону.  Боль пульсировала по всей спине, заставляя согнуться. Лохмотья, когда-то бывшие довольно чистым и опрятным одеянием, неприлично задрались, обнажая ноги. Через мгновение я одёрнула грязный подол, но видимо недостаточно быстро: богатый господин остановился и плотоядно на меня посмотрел. Кивнув слуге, от которого получила удар тростью, мужчина сделал шаг по направлению ко мне. Я дёрнулась убежать, но слуга уже успел цепко схватить за шею, заставляя поднять лицо к господину.

В предыдущей жизни я не привыкла к такому обращению, гнев кипел, туманя разум. Но что я могла сделать против двух сильных мужчин? В этой жизни я была никем. Бесправной нищенкой, выпрашивающей подаяние у Храма. Глубоко вдохнула, стараясь успокоиться, отстраниться от происходящего. Это моя новая жизнь. Моя обязанность – принять всё, как есть. Я не в силах ничего изменить. Бастет послала испытания, с которыми я должна справиться, сохранив рассудок, оставаясь собой.

Я старалась не смотреть в глаза знатному, зная какую реакцию вызывает взгляд жрицы у мужчин. Я не должна пользоваться своим даром ни с кем, кроме мужа. Слуга рывком распахнул грязные лохмотья так, чтобы хозяин мог увидеть тело. Я зажмурилась – такого стыда ещё никогда не испытывала. Дыхание сбивалось и вырывалось из горла сдавленными всхлипами, в груди образовалась какая-то пустота. Жрица Бастет стоит на лестнице возле чужого Храма почти обнажённая под изучающим взглядом какого-то богача! Мне не могло такое присниться даже в самых страшных снах. Я начала молиться, испрашивая у  Богини сил справиться со всем, что суждено пережить. Когда закончила, лицо по-прежнему горело огнём, но больше не задыхалась.
- Отведёшь её домой, - приказал господин. – Она слишком хороша для попрошайки. Будет прислуживать госпоже.

Слуга отпустил, и я тут же прикрыла нагое тело лохмотьями, служившими одеждой. В Храме нас никогда не учили смирению, растили, как жриц: будущих жён состоятельных мужчин. Месяц, проведённый на пыльных улицах Спарты, научил покорности гораздо быстрее, чем могла предполагать. Женщина без семьи в этом мире могла быть либо бродяжкой, либо рабыней. Я не хотела стать рабыней в доме какого-нибудь богача, но после сегодняшнего вряд ли кто-то позволит просить подаяния на ступенях Храма. Меня взял к себе знатный господин. Бегство от него – преступление, карающееся смертью. У меня не было выбора.
- Радуйся, - прошипел слуга, - не каждой попрошайке выпадает шанс служить в доме моего господина. Ты будешь одета, сыта и с крышей над головой.
Я ничего не ответила, понимая, что он прав. Родись я обыкновенной девушкой, служение богатому господину и правда было бы счастьем. И не было смысла объяснять, что я – жрица могущественной Богини. Они только посмеются и не поверят ни единому слову.

Мне велели вымыться, дали чистую одежду, надели на шею плотный кожаный ошейник и отправили помогать остальным рабыням в заботах по дому. Было очень непривычно носить такой короткий хитон: рабыни не имели права одевать длинных одежд свободных людей. Я старалась не вспоминать прошлую жизнь, но не могла. Храм Бастет представлялся родным домом, в который больше никогда не смогу вернуться. Но нужно принять эту жизнь здесь и сейчас, а не жить воспоминаниями о прошлом. Я сделала выбор, когда убила тело, бывшее сосудом для души. Теперь у меня другой сосуд и другая жизнь. Стиснув зубы, я выполняла все указания старшей рабыни, которая не жалела, заставляя выполнять самую грязную работу, а в мыслях была далеко.  

Когда солнце почти опустилось за горизонт, окрашивая небо в розовый цвет, избранные рабыни отправились помогать господам подготовиться ко сну, а я получила небольшую возможность отдохнуть. Вышла во двор, опустившись на мягкую траву, закрыла глаза и подняла лицо к небу. По щекам катились горячие слёзы – благодать и проклятие всех женщин. И не было сил остановить солёный поток.
- Эй, ты, - презрительно окликнула меня Авга – чернокожая рабыня, имеющая привилегии у хозяина. – Тебя зовёт господин.
Я поднялась с земли и отряхнула короткий хитон от травинок.
- Да шевелись ты, - Авга подошла, схватила меня за руку и потащила в дом.
Я оказалась в хозяйском крыле дома, где господин нежился в тёплой воде просторной купальни. Две молодые рабыни уже заканчивали омовение. Авга подвела меня к мраморной лестнице с несколькими ступенями, по которой можно было спуститься в воду. Я опустила глаза, стараясь не встречаться взглядом с хозяином.
- Господин, - раздался заискивающий голос Авгы, - я привела её. Зачем она вам, господин? Я могла бы…
- Замолчи! – резкий окрик заставил Авгу замолчать. – Совсем другое дело, - в голосе послышалось удовлетворение. – Я не зря взял тебя в свой дом, рабыня. Ты – красавица.
- Спасибо, господин, - тихо ответила я, умоляя Богов, чтобы они остановили время, не позволяя случиться тому, что должно было произойти.

Он – господин, я – красивая и бесправная рабыня, призванная удовлетворять любую прихоть. Он даже представить себе не мог, кто я на самом деле и чем может закончиться для него попытка насильно вырвать любовные утехи. Мужчина не должен прикасаться к жрице против воли. Там, где я жила в прошлой жизни, ни одному мужчине такое даже в голову бы не пришло. Коснуться служительницы без её желания – значило оскорбить Богиню, навлечь на свой род вечное проклятие. Мужчину, посягнувшего на красоту, казнили без суда, а с его родителей либо брали богатое подношение Храму, либо изгоняли из города. Ни одна семья в Египте не пожалела бы тех, кто воспитал сына, который мог оскорбить Бастет.
Боги были глухи к мольбам. Небрежным жестом приказав рабыням отойти, господин подплыл к лестнице и поднялся по ступеням.
- Как твоё имя, рабыня? – властно спросил он, остановившись позади меня.
- Мернейт, господин, - почти шёпотом ответила я.
- Мне не нравится это имя, - недовольно ответил он. – Ты будешь Мирра, - я почувствовала его дыхание на шее. -  Ты пахнешь, как цветущий сад, как редкое масло.

Мужчина ловким движением выдернул фибулы, и ткань хитона медленно сползла с плеч, обнажая грудь. Я вскинула руки, чтобы скрестить их на груди, прикрывая срам. Господин дёрнул за поясок – единственное, что ещё удерживало одежду на мне. Ткань свободно упала к ногам. Щёки вспыхнули пламенем, сердце билось, как сумасшедшее. Хотелось обернуться и ударить этого наглого своевольного мужчину. Посмотреть ему в глаза, сделать рабом, подчинить своей воле! Чтобы он на собственной шкуре почувствовал, что это такое быть в чье-то власти и не иметь ни малейшего права на свободу воли. Гнев охватил меня, я дёрнулась, чтобы посмотреть господину в глаза… Тихое мяуканье и нежное прикосновение мягкой шерсти погасило ярость, не оставив и следа. Я посмотрела вниз: прижавшись к ногам, на полу сидела дочь Бастет и внимательно меня разглядывала.

Я зацепилась за взгляд кошачьих глаз, как за последнюю надежду сохранить здравый рассудок. Что творю? Чуть не совершила непоправимое. Ещё немного и нарушила бы завет, оставленный Богиней: не использовать свой дар ни с кем, кроме того, кого назову мужем. Мой взгляд делал из мужчин рабов, которые подчинялись только мне, будто я сама была Богиней. В Бубастисе приговорённых к смертной казни иногда миловали: приводили в Храм, позволяя взглянуть в глаза жрице. Совершивший преступление становился рабом жрицы, взглянувшей на него, и не совершал больше зла, выполняя приказы госпожи. Жрицы появлялись на людях только с покрытыми тонким шёлком лицами. Без покрывала лица служительниц видели только мужья. После того, как прошлое и дар вернулись, и я сбежала из дома, не было возможности прятать лицо под покрывалом. Я научилась не поднимать взгляда на мужчин. Сегодня – первый раз, когда я была на грани. Впервые мне захотелось использовать дар, чтобы наказать кого-то.

Я вздрогнула. Прошло очень много лет с тех пор, как я в последний раз ощущала прикосновение мужских рук. Рука господина скользнула по талии, властно отбросила мою пытающуюся прикрыться руку и остановилась на груди.
- Господин, прошу тебя, - закрыв глаза, прошептала я. – Не нужно, господин.
Словно насмехаясь над моей просьбой, господин слегка сжал ладонь. По коже пробежали мурашки, щёки горели огнём, в груди снова начала закипать ярость. Вторая рука господина заскользила по обнажённому животу…
 
Раздался грохот. Вода выплеснулась из бассейна, будто в цент бросили что-то огромное, и с шипением расплескалась по помещению, обдав горячими струями всех, кто находился в купальне. Меня сбило волной, и я сидела прямо на холодном каменном полу, испуганно отплёвываясь от воды, пытаясь вытереть глаза, перед которыми всё расплывалось. Когда, наконец, удалось избавиться от капель, мешающих видеть чётко, перед собой увидела мужские ноги, обутые в сандалии.
- Кто ты? – раздался гневный голос моего господина. – Что тебе надо?
Я боялась поднять взгляд выше, ведь чувствовала Его, как дикий зверь чувствует охотника. Я знала, кто сейчас стоял передо мной, даже не слыша голоса, не видя лица. Сильная рука вздёрнула с пола, будто я была деревянной игрушкой. Одним лёгким движением мужчина разорвал прочный кожаный ошейник рабыни. Глубоко вздохнув, подняла взгляд.
- Азазель, - выдохнула я.

Он смотрел прямо в глаза: во взгляде полыхал огонь. Всё такой же, как и много лет назад: безразличный, невозмутимый, надменный. Странно, но во мне сейчас уживались абсолютно противоречивые чувства. Я была благодарна за то, что он избавил меня от мерзких рук хозяина, и в то же время горький ком сдавливал горло: знала, что жить осталось не долго. Я любила его и в то же время ненавидела за то, что он искал во мне только искупление. Была счастлива увидеть снова, но в то же время ужас и паника охватывали разум, вызывая лишь одно желание: бежать, не останавливаясь, пока не упаду замертво.
- Эй! - зло крикнул хозяин. - Сейчас сюда придёт стража. Убирайся из моего дома!

Азазель перевёл взгляд на господина и, не отпуская меня, протянул руку в его сторону, растопырив пальцы. Всегда надменный и властный мужчина, привыкший повелевать, испуганно смотрел, как босые ноги скользят по каменному полу. Его неумолимо притягивало к вытянутой руке демона. Когда он оказался совсем рядом, Азазель, казалось, только слегка пошевелился. Я услышала хруст и рефлекторно повернулась на звук: тело господина с неестественно вывернутой головой безвольно оседало на пол. На несколько мгновений я замерла, широко открыв глаза, плохо понимая, что сейчас произошло.
- Ни один мужчина не смеет прикасаться к тебе, - хриплый голос Азазель заставил вспомнить то, как ушла из храма, стала называться его женой, а потом убила себя, стараясь сбежать. – Ты принадлежишь мне.

Словно в подтверждение сказанного, Азазель притянул меня к себе и прижался губами к шее. Поцелуй обжигающей волной пробежал по телу, сердце бешено застучало: хотелось всё забыть и просто отдаться в его руки, подчиниться его воле. Я всё ещё любила и хотела, чтобы только он мог касаться меня. Дочь Бастет жалобно мяукнула… Азазель вздрогнул, а я словно от чар очнулась. Закричала, выпуская наружу сводящее с ума желание, оттолкнула его и кинулась к блюду с фруктами, на котором лежал нож.
- Не делай этого, Мернейт, - он снова стоял, не двигаясь, не стараясь помешать. Просто смотрел безразличным взглядом, словно наблюдая скучное представление. – Тебе не сбежать от меня, Мернейт. Ты - моя жена и так будет вечность.
- Ты убил человека! – руки тряслись, голос дрожал, я кричала, хотя и знала, что это бесполезно, но сдержаться не могла. Было очень больно от того, что, скорее всего он был прав: я обречена на вечность с ним.
- Я убивал миллионы, - спокойно сказал он.
- И ты хочешь, чтобы я осталась? – прошипела я. – Осталась, чтобы умножать смерти? Этого не будет! Никогда!

Резкий взмах и уже знакомая сильная боль в груди. Я не видела движения, но он уже стоит рядом, подхватив пока ещё не пустой сосуд – моё тело. Чувствую, как сердце вначале бешено заходится, а потом начинает постепенно затихать. Перед глазами – его безразличное лицо, чёрные глаза, тонкие губы. Боль, та что сильнее физической, заставляет захлебнуться воплем. Тело выгибается в предсмертной судороге. И темнота.
[/spoiler]
« Последнее редактирование: 26 Февраль 2012, 17:21:21 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #5 : 07 Июль 2011, 09:27:33 »
Глава 3.

Наше время. США. Штат Калифорния. Аптос.
[spoiler]
С того самого первого перерождения прошли не только годы – многие века. Но я до сих пор помню каждую деталь, каждое чувство и эмоцию так, словно это произошло совсем недавно. Негодование, охватившее от того, что милостивая Бастет избрала для меня такую судьбу. А потом смирение, оттого, что поняла: не Богиня выбирала. Она всего лишь предложила варианты, по которым могла пойти судьба, но выбор делала я самостоятельно. И нет смысла обвинять Бастет в том, чего она не делала. Это было мои решение и путь. Гораздо проще было бы остаться рядом с мужем, не убегать и прожить одну, но обычную жизнь, наплевав на последствия. Но как может жрица, которая поклонялась семье и домашнему очагу, спокойно смотреть на убийства, которые совершает Он? Та, которая служит любви между мужчиной и женщиной, стала бы той, с чей помощью Азазель мог покорять народы. Я не жалею о выбранном пути: люди сами найдут, чем разрушить собственную жизнь. Без Его помощи и участия.
Помимо воли в памяти всплыло ещё одно из перерождений. Наверное, оно было одним из тех немногих, которые вызывали чувство сожаления об ушедшем времени.
[/spoiler]
***

860 год, Ирландия, Королевство Дублин.

[spoiler]Я родилась в семье обыкновенных крестьян, которые жили разведением скота. В то время между конунгами шла междоусобная война, и маленькие поселения на границах владений страдали от набегов соседей. Когда мне исполнилось пятнадцать, в нашем поселении гостил один из вождей, возвращающийся домой после переговоров о мире с нашим конунгом. Поселение радушно приняло благородного гостя, предложив остановиться на ночь, чтобы дать отдых людям и лошадям. О конунге Свене среди простого народа ходили легенды. Молодой и не очень богатый, он слыл одним из справедливейших конунгов. Его не боялись, как остальных властителей-викингов, добывших земли в бою, наоборот уважали и любили и воины, и богатые торговцы, и простые крестьяне. Старейшина был рад предоставить кров такому человеку.

Как стайка птичек к рассыпанному зерну, к вечерним беседам у костра слеталась молодёжь. Парни-охотники с восхищением и завистью рассматривали опытных воинов. Смешливые и смущённые девчонки краснели, но всё равно лезли посмотреть на мужчин, каких никогда не будет в поселении, и я была не исключением. Память ещё не вернулась, и я была такой же, как и все. Сидела, смущённо косясь на викингов и краснея, если встречалась взглядом с кем-то. Если кто-то из викингов увлекался девушкой, для рода было сродни благословению. Счастливице больше не было отбоя от женихов, а если ещё и ребёнка от воина родит – покровительство могущественного Одина обеспечивало роду благосостояние. Из таких семей девушек брали замуж, не задумываясь, и ни одна даже самая неумелая или некрасивая не оставалась без жениха. Вот девчонки и вились вокруг викингов, надеясь привлечь в свой род покровительство могущественного Одина. Мужчины же вели себя, как примерные гости: даже после выпивки не буянили, не хватались за оружие. Свеном отдан был приказ, которому безоговорочно подчинялись.

Конунг Свен сидел по правую руку от Старейшины. В отличие от остальных викингов, он не выглядел таким огромным. Высокий и жилистый, мужественное лицо, жёсткий взгляд голубых глаз. Он мог бы затеряться среди толпы своих же воинов – крупных, бородатых мужчин. Мог бы, но наоборот выделялся. Викинги ловили каждое движение предводителя, каждый взгляд. Они любили его, как отца, и не стеснялись своих чувств. Когда он в компании нескольких своих шёл по поселению, было сразу понятно: идёт вождь многих.
Мой взгляд то и дело возвращался к конунгу, словно больше никого и не было. Конечно же, я была не единственной девушкой, притянутой его величием, но ни одной из нас он не выказывал предпочтений. Снисходительно улыбался, посматривая на стайку щебечущих пичуг. Вечерние беседы закончились и все направились по домам. Некоторые из викингов ушли не одни, и девушки, выбранные воинами, краснели и улыбались. Свен ушёл один.

Домой идти не хотелось. Меня никто не выбрал, и мать наверняка будет ворчать весь вечер, обвиняя дочь в плохом старании. Я была старшей в семье и пора было идти замуж, но желающих назвать меня женой не было. Мать только удивлялась. Вокруг других девушек кружили женихи, а меня, умницу и красавицу, старались обходить стороной. Она ворчала, что я, никого не привечая, так и останусь в старых девах. Я понимала, что мать права, но в то же время, что-то не пускало, не давало оказывать знаки благосклонности мужчинам. Будто что-то сдерживало, заставляло ждать определённого момента.

Села на берегу реки и бездумно смотрела вдаль, ожидая, когда все улягутся спать, и я смогу вернуться домой и избежать материнских укоров. Хотелось плакать от обиды, от непонимания того, чем я провинилась перед Богами. Чем разгневала настолько, что Они лишили возможности стать женой и матерью. Тихий шорох шагов за спиной заставил вздрогнуть и испуганно обернуться. Сердце билось птицей в клетке: позади молчаливой тенью стоял конунг. Неужели молитвы будут услышаны? Неужели мать, наконец, довольно улыбнётся при виде меня?

- Не бойся, - грубый голос викинга нарушил тишину. Он сел рядом на траву и устремил взгляд вдаль.
- Я и не боюсь, - мой голос дрожал, но не от страха, а от волнения. Неужели я – та, кого он выбрал среди толпы смешливых и симпатичных девчонок?
- А чего слёзы льёшь? – он даже не смотрел на меня.
Я не знала, что ответить и промолчала. И правда, не объяснять же ему причину?
- Если не хочешь, я не притронусь к тебе, - не дождавшись ответа, сказал он. – Неволить не стану.

Вот сказал, так сказал. Нет, чтобы без слов и разговоров зацеловать выбранную девушку до синяков, так нет. Предоставил мне право выбирать самой. И что мне с этим делать? Я посмотрела на него. Мать с ума сойдёт, если узнает, что я отказалась от такой возможности. О том, чтобы быть избранницей конунга, мечтала любая девушка в нашем роду, а я, дура, ещё раздумываю. Разве это так важно хочу я или нет? Это важно для рода, для матери. Кого волнует моё мнение? Я подвинулась к нему ближе и коснулась плеча. Он даже не пошевелился.

- Быть избранной великим конунгом – благословение для меня, - тихо сказала я. – Род будет благодарен за выбор и примет тебя, как члена семьи.
Он повернулся и посмотрел мне в глаза.
- Как твоё имя?
- Мернейт, великий конунг.
- Мернейт – странное имя, - задумчиво глядя мне в глаза, сказал Свен. – Странное, но красивое.
Грубая, шершавая ладонь коснулась щеки, заставив вздрогнуть и покраснеть. Внезапно, викинг насторожился и посмотрел на кромку леса за поселением. Через мгновение вскочил на ноги.
- Оставайся здесь, - резко бросил мне. – Что бы ни случилось, не возвращайся в деревню.

Я удивлённо таращилась на него, ничего не понимая. Свен больше ничего не объяснил, только бросился бежать к спящему поселению, громко крича на ходу. Из домов повыскакивали полусонные крестьяне и викинги с оружием. В это же мгновение из леса с громкими криками, с факелами в руках, появился отряд воинов. От ужаса меня приморозило к земле, разум отказался воспринимать происходящее. Расширенными глазами я смотрела на то, что происходило в поселении, но не осознавала ничего. Картина убийства и насилия сменялась новой, ещё более кровавой, а я столбом стояла у реки, не в силах пошевелиться. Крики, звон железа, жадное похрустывание огня, сжигающего дома, сливались в оглушающий поток звуков.

Раздался женский визг перекрывающий весь шум – крик боли и смерти. Меня будто кто-то подтолкнул. Сорвалась с места так, будто за мной гнались демоны. Я узнала этот голос – кричала мать. Ворвавшись в тот кошмар, которым сейчас стало наше мирное поселение, ничего не замечая вокруг, чудом избегая острых стрел, проносящихся мимо, неслась к дому. Дым забивал горло мешая дышать, заползал в глаза, мешая видеть, но собственный дом я нашла бы даже на ощупь. Возле входа в жилище, распростёртое на земле, лежало тело матери. Я рухнула на колени перед ней, прислушиваясь к дыханию. Чуда не свершилось – мать была мертва. Звериный крик вырвался из горла сам-собой. Хотелось рвать, кусать, разрывать на части того, кто сотворил это с той, которая подарила мне жизнь. Сердце билось где-то в горле и горело нестерпимым огнём, глаза застилала кровавая пелена ярости. Безумие наполняло поглощённый горем рассудок, отталкивая отчаяние, избавляя от нерешительности и неуверенности. Я осмотрелась: в шаге от меня лежала чья-то отрубленная рука с зажатым в мёртвой ладони мечом. Мне не было никакого дела до того, чья эта рука. Разжав скрюченные пальцы, схватила меч, даже не почувствовав тяжести металла.

Вокруг творился настоящий хаос: женщины кричали и пытались спрятать испуганных, плачущих детей, мужчины рода дрались тем, что успели схватить впопыхах и спросонья, викинги защищали деревню, как родную. Враг превосходил числом, но ему отчаянно сопротивлялись, ведь дрались не за то, чтобы отнять, а за то, чтобы сохранить. Я увидела Свена - на лице, плече и бедре остались раны от чьего-то слишком шустрого меча, но конунг продолжал неистово сражаться. На лице застыла страшная гримаса. Как-то отстранено я подумала, что такое же выражение ярости и безумия сейчас и на моём лице. На конунга наседали двое и он не видел, как третий из нападавших замахнулся, чтобы бросить копьё в спину.

Я никогда не держала в руках меча, даже в мечтах не представляла себя воином. Но ярость, сводящее с ума бешенство потери, придали сил, подсказали, как поступить. Воин с копьём стоял совсем недалеко от меня. Не обращая внимания на слабую девчонку, он замахнулся. Я прыгнула, оттолкнувшись от земли обеими ногами на перерез летящему копью. Даже затуманенным рассудком понимала, что жизнь каждого из викингов ценнее моей, ведь только они могут спасти деревню, не дать сровнять наше поселение с землёй. Копьё, нацеленное в спину Свену, ударило меня в плечо с такой силой, что я пролетела несколько шагов, но боль не достигла сознания, поглощённого безумием. Воин, которому я испортила бросок, зло оскалился и быстро подошёл ко мне с намерением прихлопнуть, как назойливую муху. Я успела выдернуть из плеча копьё, чудом не пробившее тело насквозь, которое своей тяжестью мешало двигаться. В душе в тот момент не было места для боли, только животная ярость, которая заставляет загнанного волка сопротивляться целой своре собак, рвать их тела на части, зная что это последнее, что он делает. Когда воин подошёл, я неумело замахнулась мечом – он легко отбил атаку и вырвал меч из слабой ладони, громко рассмеявшись.
 
Я уже не видела ничего вокруг кроме смеющегося злого лица воина, кроме смерти, которая поблёскивала в его глазах. Он замахнулся и ударил, а я закрыла глаза, встречая конец. Ну что ж, я хотя бы успела спасти жизнь Свену, который может защитить нашу деревню. Даже сквозь ярость ощутила сумасшедшую, сводящую с ума боль, когда меч воткнулся в тело. Колени тут же подогнулись, подчиняясь ей, скрючивавшей тело, лишающей сил. Сквозь пелену долетел яростный вскрик, и я рефлекторно открыла глаза. Воин, ударивший меня, пустым взглядом смотрел на отрубленную руку. Прямо перед ним стоял Свен. Замах меча – воин, как мешок, набитый торфом, с глухим стуком повалился на землю.
Свен повернулся ко мне и посмотрел в глаза. Бой был не закончен, не было времени на прощание, сожаление, слёзы. На конунга налетели ещё двое воинов. Я потеряла его взгляд, сохраняющий сознание. Боль накрыла с головой, лишая рассудка, погружая в пустоту.
 
***

Реальность встретила ярким светом солнечного дня. Всегда доброе и ласковое солнце кривым ножом впивалось в слезящиеся глаза. Меня покачивало, словно я ещё не пришла в себя, и это напоминало мне мать, которая баюкала непутёвое дитя, разбившее колени. Сквозь слёзы я видела чистое и высокое синее небо, слышала странный плеск, словно рядом кто-то купался. Повернула голову – перед глазами викинги, которые сидят на скамьях и равномерно вскидывают вёсла. Как я здесь оказалась? Неужели Свену не удалось защитить деревню и меня взяли рабыней в чужой мир? Паника подбросила с мягкого мехового одеяла, и тут же боль дала о себе знать, вспыхивая мучительной вспышкой в плече и рёбрах. Вскрикнув, так и не поднявшись на ноги, привалилась к борту корабля. Душа дрожала от ужаса, глаза слепо шарили по палубе в поисках знакомых лиц, но боль подчиняла тело, не давая шевелиться. Да и куда бы я побежала с корабля? Горло сжимало тисками страха, боль затуманила взгляд. Перед глазами появилось какое-то расплывшееся пятно – чьё-то лицо. Несколько раз моргнув, наконец, узнала Свена. Паника начала отпускать: сердце уже не норовило разбить клетку рёбер, дышать стало легче.

- Не бойся, - тихо сказал конунг. – Ты на моём корабле. И ты – не рабыня.
Его голос окончательно прогнал страх, и вернул способность соображать.
- Почему я здесь? – спросила, растерянно озираясь.
- Твоей семьи больше нет. Многие спаслись, но не они. Я решил забрать тебя с собой.

Слова хлестали словно кнутом по голой коже. Матери и отца больше нет, и я больше никогда не услышу задорного смеха младших сестрёнок, не поглажу их кудрявые головы, не встречу братьев, вернувшихся с охоты, не услышу их шуток. Я осталась одна. Как такое возможно? Такая большая семья и, вдруг, никого не осталось? Мысли разрывали сердце на части. Душа ещё не укоренившаяся в теле, ушла от страданий в бессознательную темноту, скрываясь от боли и отчаяния, оберегая разум от помешательства.[/spoiler]
« Последнее редактирование: 26 Февраль 2012, 17:21:52 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #6 : 07 Июль 2011, 10:24:31 »
Глава 4.


[spoiler]Три года прошло с того момента, как Свен привёз меня в общинный дом. У него не было семьи кроме воинов: ни одну из женщин конунг так и не решил назвать своей, хотя в поселении было много красавиц. Он жил в большом прямоугольном доме вместе с викингами, которые не успели или не желали заводить семью. Даже бывалые воины приняли меня с неприязнью и недоверием, чего уж говорить про местных женщин. Красавицы – девки были готовы вцепиться в лицо, когда вождь привёл меня в этот дом. Матери девиц при первой же возможности разорвали бы меня, ведь я уводила завидного жениха из их рода. Но они не знали, что вождь принял меня не как жену. Я стала ему сестрой.

Пока лежала на грани жизни смерти, казалось, что незачем жить. Все, кого я любила, ушли в загробный мир, и безумно хотелось последовать за ними, но умелый лекарь не позволил. Когда раны затянулись, я заставляла себя ходить, хотя больше всего хотелось забиться в угол и не вылезать оттуда. Чтобы быть хоть чем-то полезной, отправилась в лес собирать ягоды, где меня и нашёл Свен.

- Рано поднялась, - сказал вождь, пристально глядя в глаза. – Ни к чему мучить себя. Раны могут открыться.
- Не хочу быть бесполезной и неблагодарной. Спасибо, что подарил мне дом, конунг, - мне было неловко беседовать с вождём на равных. Об этом не помышлял никто в нашей деревне, и вот сейчас я стою напротив, а он беспокоится о моём здоровье.
Свен глубоко вздохнул и передёрнул плечами, словно стряхивая невидимый глазу груз.
- Ты спасла мне жизнь, Мернейт, а я не смог уберечь твою семью. Принять тебя в свой дом – единственное, чем могу отблагодарить. Сиротам в поселениях живётся несладко. Их часто продают в рабство. У той, кто спасла мне жизнь, не будет такой судьбы.
- Спасибо, Свен, - я опустила глаза. Я знала, что он прав. Скорее всего я бы оказалась либо с ножом в груди, либо в рабстве… Но я не хотела больше жить. Душа была пуста, как амбар после длительной засухи.
- Назовись моей и станешь хозяйкой в этом доме, - он внимательно смотрел в глаза, ожидая ответа.

Если бы он сделал предложение чуть раньше…когда моя семья была жива, когда душа хотела петь и радоваться, я бы ни секунды не размышляла. Но сейчас, когда жизнь, казалось, осталась где-то далеко позади. Когда я наподобие живого мертвеца… Разве такая жена нужна справедливому конунгу? У него должна быть сильная женщина, способная дать продолжение роду. А я что? Пустая оболочка, разбитая чаша.

- Я не знаю, что ответить, конунг, - продолжая буравить взглядом траву, ответила я.
- Как решишь, так и будет. Неволить не стану, - повторил слова, сказанные у реки.
- Я не могу дать ответа сейчас. Душа моя разбита и не может найти причин, чтобы жить. Прости меня, вождь, но я не могу.
Мой отказ мог повлечь за собой очень неприятные последствия. Конунг был в праве лишить дома, отправив на все четыре стороны, и я съёжилась в ожидании приговора. Свен взял меня за подбородок, заставляя поднять на него взгляд.
- Мернейт, ты не рабыня, чтобы кто-то указывал тебе, что делать. В моём доме ты всегда будешь госпожой. Не хочешь стать женой – станешь сестрой. Не бойся, в этих стенах никто не посмеет обидеть тебя.

После памятного разговора прошло три года, и мы не возвращались к этой теме. Викинги привыкли ко мне и принимали, как сестру конунга, но женщины по-прежнему смотрели волком. За это время конунг покидал дом несколько раз и неизменно оставлял меня хозяйкой. Даже вышло свыкнуться с тем, что у меня теперь новая семья, но душа, казалось, замерла в предчувствии чего-то очень плохого и непоправимого. Как всегда, интуиция не обманула.

Отправляясь в поход, Свен обещал, что появится ко дню моего рождения, чтобы устроить праздник. И вчера он действительно вернулся, но совсем не так, как я представляла. Его полуживого вынесли с корабля, и сейчас он лежал в доме под присмотром лекаря, а я отправилась к морю просить помощи у Богов. Слёзы иссякли ещё вчера, и сейчас, стоя на коленях на прибрежной гальке, я истово молилась. Просила у Богов здоровья для брата – единственного человека в этом мире, которого любила.

Внезапно, странная отстранённость накрыла с головой. Вроде часть меня продолжала молиться, даже слышала слова, которые доносились откуда-то издалека, и, в то же время, перед закрытыми веками мелькали вспышки, похожие на воспоминания… Мои воспоминания?! Я испуганно распахнула глаза. День был пасмурным и хмурым, мелкий дождь осыпал небесной росой солёные прибрежные камни, тяжёлое и тёмное небо, затянутое плотной пеленой облаков, просто не могло излучать такой яркий солнечный свет, который бил в глаза, лишая зрения. Перед глазами яркими картинами возникали жизни, о которых я не помнила, которых не проживала. Как такое возможно?! Хотелось вскочить и убежать в немом приступе ужаса, но тело не повиновалось. Свет становился всё ярче, всё острее, стремясь выжечь глаза. Я крепко зажмурилась, из-под век текли слёзы, смешиваясь с небесными каплями. Картины перед мысленным взглядом становились всё ярче, всё реальнее. Я уже не знала, кто я такая. Стоящая на коленях, сестра конунга или кто-то из тех женщин, которых наблюдала в видениях. Душа, казалось, разделилась надвое. Одна половина оставалась в этом мире, а другая ушла в воспоминания, которые мне не принадлежали.
- Ты обещана мне Богами, Мернейт, - хриплый мужской голос, как гром, прорезал сознание. – Тебе не убежать. Я найду тебя. Ты принадлежишь мне.

В голове бьётся только одна мысль: я не хочу! Милостивая Богиня, я не хочу переживать это снова! А перед глазами вспышка за вспышкой неумолимо встают воспоминания, и приходится просматривать картинки и…вспоминать?! Боги, но как это возможно?! Вот я стою на коленях в святилище Бастет, моля Богиню о милости. А вот я грязная и оборванная на ступенях храма выпрашиваю монетку. И всё это мои жизни, там я… Шёпот молитвы становится громче, словно части души начинают сближаться, стремясь соединиться в одну целую. Воспоминания из ярких картин постепенно превращаются в спокойную и размеренную ленту, свет угасает и уже не выжигает глаз, начинаю чувствовать тело и, чтобы проверить это, открываю веки. Да, власть над телом вернулась. Поднимаюсь с колен.

Мернейт в очередной раз вернулась. Я – жрица Богини Бастет, рабыня богатого господина, дочь простых крестьян. Я – Мернейт, обещанная Ему в качестве искупления. Я готова и буду ждать Его, как и все предыдущие жизни, для того, чтобы снова уйти и возродиться.

***

Сегодня в общинном доме было тихо и пустынно. Лекарь оставил Свена моим заботам, а сам пошёл немного передохнуть, и я сидела у ложа брата, не смея поднять глаз. Прошло уже три дня с тех пор, как Свена внесли в этот дом, и всё это время он ни разу не пришёл в себя. Метался в бреду на грани жизни. Всегда сильное и волевое лицо осунулось, побледнело и стало походить скорее на тень его настоящего, и, казалось, душа уже не вернётся в это, ставшее чужим, тело. Я умоляла милостивую Богиню оставить ему жизнь, не забирать последнего близкого человека, но, в то же время, ужасно боялась, что он очнётся. Что я ему скажу? Брат не настолько слеп, чтобы не заметить перемен. Даже его воины, которым, казалось, вообще нет никакого дела, настороженно поглядывали в мою сторону. С того момента, как ко мне вернулись воспоминания, вернулся и дар. Теперь я не могла поднять взгляд на мужчин, которые окружали меня, и это не могло не вызвать подозрений. Я не знала, как буду всё объяснять Свену, и как он всё это воспримет, но жутко боялась его потерять и отдала бы всё, чтобы снова заговорил, посмотрел на меня и скупо улыбнулся.

Я держала конунга за руку и, закрыв глаза, молилась Бастет, когда почувствовала лёгкое пожатие. От неожиданности вздрогнула и чуть не открыла глаза, заглядывая в лицо брату, ища признаки жизни. Из-под закрытых век сами-собой потекли слёзы.
- Не бойся, я вернулся, - услышала такой знакомый и любимый голос, от которого сжималось сердце.
Я почувствовала лёгкое прикосновение его грубой ладони к щеке.
- Не плачь. Не уйду теперь, - он был ещё очень слаб, но уже пытался успокоить. А я молчала, не зная, что сказать, как ответить, испытывая чувство сродни предательству: ведь оказалась не той, за кого принимал меня.
- Посмотри на меня, - попросил он, а я только ниже опустила лицо. Он ещё не знал, что я больше никогда не смогу посмотреть на него. Свен больше не увидит моих глаз.
- Отдохни, брат, - стараясь, чтоб голос не дрожал от сжимавших горло слёз, сказала я. – Ты ещё слишком слаб для бесед. Отдохни. Я буду рядом, когда ты проснёшься.
Я чувствовала его усталый  и пристальный взгляд на себе, но посмотреть в ответ не могла. Свен тяжело выдохнул, и через несколько мгновений я услышала ровное дыхание спящего человека.

***

Медленно, но упрямо Свен тянулся к жизни. Каждый день я проводила подле него, помогая привыкнуть к собственному телу, стараясь облегчить мучения выздоровления, но в глаза так и не взглянула, а он больше не заговаривал об этом. Порой чувствовала его пристальный изучающий взгляд на себе и так хотелось всё рассказать, объяснить близкому человеку… но что-то сдерживало, останавливало. Я боялась того, что может за собой повлечь откровенность, не знала, как примет эту историю брат.

Сегодня Свен чувствовал себя хорошо: уже несколько дней ходил без поддержки и не останавливался каждые пару шагов, чтобы передохнуть. Оставив его под присмотром лекаря, решила сходить в лес – набрать ягод для полезного напитка, восстанавливающего силы. Бродила по полянам, кланяясь каждому кусту с красными бусинками, а мысли были заняты другим. Думала о том, сколько времени отвела судьба в этот раз. Как скоро Азазель найдёт меня, и придётся покинуть мир. И что скажет брат, если найдёт меня с ножом в груди? Будет обвинять себя в том, что не уберёг? В таком случае, может, лучше сразу уйти, чтобы не причинять боль близкому человеку? Избавить от чувства вины, которое он может испытать? Но чем объяснить желание уйти? Если я просто исчезну, Свен не успокоится, пока не найдёт. Без объяснения я не должна уходить от него. Но как объяснить?
Тяжесть на сердце и в мыслях давила, заставляла нутро болезненно сжиматься. Только Боги знали, как я не хотела покидать, ставший родным, дом брата. Горло сжимали подступающие слёзы только от мысли, что могу потерять его.
 
- Может, всё-таки расскажешь? Как долго ты собираешься мучить нас обоих?
От неожиданности я вздрогнула. Свен стоял на краю поляны, прислонившись к дереву, и смотрел на меня. Я не слышала даже слабого шороха шагов – лёгкость воина вернулась к брату. Опустив глаза, подошла к нему.
- Боюсь, что рассказ не порадует тебя, брат, - тихо сказала, опускаясь на землю подле него.
Конунг аккуратно, стараясь не потревожить раны, сел на мягкую лесную траву и положил руку мне на плечо.
- Если кто-то посмел обидеть тебя, пока я был болен...
- Нет, что ты, - быстро пробормотала я, не желая навлекать на кого-то немилость вождя.
- Тогда что происходит? Ты нашла мужчину по душе? – я вздрогнула от его слов, вспомнив того единственного, с которым могу быть рядом. Свен понял мою реакцию по-своему: - Не бойся, Мернейт. Я не буду разлучать вас. Назови имя, чтобы я знал за кем присматривать в походах.

Ну что я могла ему сказать? Как объяснить то, что происходит со мной, не причинив вреда никому из окружающих? Пришло время или уйти, или сказать правду и положиться на волю Богов. Острая боль пронзила сердце. Хотелось посмотреть в холодные серые глаза, увидеть в них беспокойство, которое помогло бы решиться: сделать шаг к нему или наоборот отступить.
- Всё не так, конунг, - тихо сказала я, стараясь справиться с болью в груди и комком в горле, которые мешали говорить.
- Тогда что происходит, Мернейт? Ты изменилась. Больше не смотришь в глаза, будто что-то скрываешь, чего-то стыдишься. Что случилось в тот день, когда я вернулся из похода?

Я закрыла глаза. Нет, я просто не могу больше врать, умалчивать и скрывать. В голосе слышалось беспокойство, которое причиняло боль. Я должна была всё объяснить, вверить дальнейшую судьбу в его руки. Если после всего, что узнает, он сочтёт меня ведьмой, откажется от меня – такова воля Богов. Лучше я умру от его руки, чем буду продолжать эту пытку.
- Я – не та, за кого ты меня принимаешь, брат, - тихо сказала я и почувствовала, как он напрягся. – И ты даже не представляешь, кто я такая. О чём бы ты ни подумал в это мгновение – всё не то. В тот день, когда ты вернулся из похода весь израненный, мне исполнилось восемнадцать, и вернулась память о том, чего не происходило. Моя душа намного древнее, чем ты можешь себе представить. И это не первая и не последняя жизнь на этом свете, которую мне суждено прожить.
Я рассказывала о том, что пережила в прошлые перерождения, а Свен молча слушал. Я отдала бы всё на свете за то, чтобы сейчас посмотреть ему в глаза, увидеть в них отражение мыслей, но это было невозможно.
- С памятью вернулся и мой дар. Если я посмотрю в глаза мужчине, он станет моим рабом, поэтому я изменилась, брат. Поэтому не смею поднять на тебя взгляд.

Я замолчала. Душа, казалось, сжалась в маленький напряжённый комок. Я ждала ответа брата, как совершивший жестокое преступление надеется на то, что удастся избежать такого же возмездия. Свен понимал, что от его реакции сейчас зависят две судьбы и медлил с ответом, не желая принимать скорых решений. Я буквально чувствовала напряжение, исходящее от него. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не отскочить от меня. Это причиняло нестерпимую боль. Любимый, близкий человек готов бежать от меня, сломя голову. Когда он заговорил, я даже не сразу поняла смысла слов.
- Значит, он – тот единственный в этом мире, кому ты можешь принадлежать, и тебе придётся умереть, когда встретишься с ним?
- Да. Я выбрала этот путь, чтобы демон не получил большей власти над людьми, чем уже имеет.
- Ты – храбрая женщина, Мернейт. Ты спасла не только мою жизнь. Каждую жизнь ты спасаешь тысячи, обрекая себя на бесконечное одиночество. То, что ты рассказала, лишь укрепило моё отношение к тебе, ничуть не изменив, - Свен говорил твёрдо, будто приняв какое-то решение. – Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы избавить тебя от того, что должно случиться. Даже если не удастся предотвратить гибель, я попытаюсь, и буду благодарить Богов за то, что позволили узнать тебя. Ты правильно сделала, что открылась, Мернейт.[/spoiler]
« Последнее редактирование: 26 Февраль 2012, 17:22:43 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #7 : 07 Июль 2011, 12:21:14 »
Глава 5.

Наше время. США. Штат Калифорния. Аптос.

[spoiler]В тот единственный раз я решила открыться кому-то, рассказать о том, что мучает, и он был готов погибнуть вместе со мной в попытках защитить. Разве могла я позволить этому случиться? Позволить Свену, который любил меня, покинуть мир, не оставив после себя продолжения рода. Вместе с ним мир потерял бы и его силу, мудрость, справедливость. Поселение осиротело бы без своего конунга, любимого и чтимого всеми от мала до велика. Ещё три месяца я жила подле любимого брата, согретая его заботой и любовью. А потом почувствовала, что тот, кто ищет , совсем рядом. Это было сильное предчувствие, которое нельзя игнорировать. Я буквально видела перед глазами Его безразличное лицо, чувствовала в руке холодную тяжесть ножа. Сердце билось часто, словно пытаясь насладиться последними мгновениями жизни.

Я ушла в лес, ничего не сказав Свену. Брат не должен был погибнуть, защищая от неизбежного. Предчувствие не обмануло: я снова встретилась с тем, от кого убегала. И снова сделала то, что должна была. Мысль, что брат остался жить согревала душу в то время, как тело испытывало предсмертные мучения. Я должна была уйти, ведь никогда не принадлежала этому миру, а брат был своим, его место здесь, а не в загробном мире. И, благодаря заботе и любви Свена,  теперь вспоминала то перерождение с сожалением, которого не удостоились остальные жизни.

Подобрав с берега горсть гальки, бросала мелкие камушки в воду, наблюдая за тем, как разбегаются круги, искажающие отражение. Моя красота часто провоцировала мужчин на жестокость, на насилие, а брат был одним из тех мужчин, которые позволяли самой выбирать, и я неизменно выбирала Его. Спустя столетия, спустя многие жизни, вопреки несчастьям и горю, которые преследовали меня, я продолжала выбирать Его.

Помимо воли из груди вырвался вздох. Больно признавать, но я всё ещё люблю мужа, который так и остался для меня единственным. Мужчиной, которого я смогла полюбить, с которым хочется разделить вечность. Смешно вспоминать, как, возродившись в очередной раз, решила изменить судьбу, разорвать этот замкнутый круг. [/spoiler]

***

СССР. 1924 год. Москва.

[spoiler]Сколько раз я перерождалась к этому времени и не сосчитать. В этот раз была снежная и зимняя Москва. Я родилась в деревне, но после того, как воспоминания вернулись, покинула родителей.  Сейчас работала на фабрике и жила в общежитии. Нормальный среднестатистический человек, если не брать в расчет моё прошлое. Русые волосы до плеч, голубые глаза, округлая форма лица, несмотря на хроническое недоедание и худобу – славянская внешность никак не сочеталась с моим экзотическим именем. Отец буквально волосы рвал на голове, когда мать настояла на том, чтобы в документах стояло имя Мернейт. Мернейт Петровна Спицина – смешнее не бывает. Прихоть матери отец расценил, как временное помешательство, и дома называл меня Машкой. Вскоре матери пришлось смириться с этим именем, потому что иначе меня уже и не называли.

Маленькую комнату в общежитии мы делили на троих. Моими соседками оказались Люба и Вера – две весёлые деревенские девчонки, приехавшие покорять большой город. Днём мы работали на фабрике, вечерами Люба ходила на учёбу, Вера на танцы, а я не знала, чем себя занять. Сколько школ и обучающих заведений мне пришлось посещать за века – не сосчитать. Что нового мне могла дать вечерняя школа – загадка, поэтому я не училась, хотя Любка упорно агитировала нас обеих. Она собиралась закончить школу, поступить в институт и сделать головокружительную карьеру. Верка и я – упорно сопротивлялись. Я по понятным мне причинам, а вот Верка… Взбалмошная и немного сумасшедшая подружка не отличалась образованностью и звёзд с неба не хватала. Она жила твёрдой уверенностью, что в жизни главное – крепкая семья, а не пятёрка в зачёте, поэтому активно искала себе мужа, посещая местный клуб.

Сегодня её кавалер должен был прийти на танцы вместе с другом, который был в Москве проездом. Верка пообещала привести подругу. Пытаться уговорить Любку – толкать застрявший Камаз, поэтому Верка сосредоточила усилия на мне.
- Машка, - рявкнула она, - пойдём со мной. Чего тут сидеть-то? Скучно же.
Я молчала. Да, эта комната надоела мне до чёртиков, впрочем, как и цех, где целыми днями стучали швейные машинки. Но танцы? Даже не знаю, стоит ли туда идти. Я вспомнила одно из своих перерождений - бал при дворе, и широкая улыбка помимо воли растянула губы. Как же изменились танцы с тех пор.
- Ну, что ты молчишь, будто немая? – Верка тихо говорить не могла. Каждая фраза больше напоминала приказ полковника, стоящего перед ротой солдат.
- А что сказать? – пожала я плечами.
- Скажи, что пойдёшь, - сощурившись, уперев руки в бока, рявкнула подружка.
Из-за дара я не могла смотреть в глаза мужчинам, но уже давно нашла способ прятать взгляд за стёклами затемнённых очков. Но идти в тёмных очках на танцы? Хотя, почему бы и нет? Я всем довольно успешно врала, что проблемы с глазами заставляют носить тёмные очки даже в помещении. Если кому-то будет интересно, совру ещё раз. Может, всё-таки стоит послушаться Верку и на один из вечеров расслабиться, покинув опостылевшую комнату?
- Машка, - угрожающе прорычала Верка, - я жду ответа.
- Ну, хорошо, - я сдалась.
Она взвизгнула и повисла у меня на шее.
- Машка, я тебя обожаю! – рявкнула так, что я поняла - в ближайшее время буду глухая на левое ухо.

Собравшись, мы выдвинулись в сторону клуба, который находился в пятнадцати минутах пешком от общежития. Снежинки мягко кружили в воздухе, безветренный зимний вечер, в который так приятно выйти на тёмную улицу и подставить лицо под мелкий, искрящийся в свете фонарей,  снег. Верка не позволила насладиться тишиной и мягкостью природы, буквально тащила меня за собой.
- Машка, ну что ты копаешься?! Холодно же.
- Извини, - с улыбкой ответила я, прибавляя шаг.
Клуб ничем не отличался от сотни других таких же: свободное пространство в центре зала, по стенам стулья и довольно много молодёжи. Верка подтащила меня к двум парням, которые стояли у стены.
- Привет, Вить, - поздоровалась она с невысоким светловолосым парнем. – Я с подругой, как и обещала. Это – Маша, моя соседка по общежитию.
- Привет, - поздоровался Витя. – А это мой друг – Митька.
- Приятно познакомиться, - новый знакомый сдержанно улыбнулся.

Мы все по очереди обменялись рукопожатиями, и счастливая парочка тут же умчалась танцевать, оставив меня наедине с Митей, который в, отличие от друга, производил впечатление человека интеллигентного, вежливого и сдержанного – полная противоположность бесшабашного кавалера подруги. Витька – невысокий, светловолосый парень – рубаха, все мысли которого буквально читались на лице. Митя – высокий, темноволосый, с вежливым выражением лица, лёгким намёком на улыбку.
Мы сидели на стульях у стены и разговаривали.
- Ты ведь Дима? – с улыбкой спросила я.
- Да, - он усмехнулся. – Митькой меня только Витя называет по старой привычке. Мы с ним выросли в одной деревне. С детства Митька, да Митька. Я привык.
- Дима – мне больше нравится.
- Почему ты в тёмных очках? – он с интересом посмотрел на меня.
- У меня проблемы с глазами. Не переношу яркий свет, поэтому даже в помещении ношу тёмные очки.
- Это очень удобно, - Дима с улыбкой смотрел на меня. – Никто не видит твоих глаз и не знает, врёшь ты или говоришь правду.
- Витька сказал, что ты в городе проездом? – перевела я разговор на другую тему.
- Не совсем так. Я действительно не живу в Москве. Приехал на научную конференцию и пробуду тут пару недель.
- Живёшь у Вити в общежитии?
- Нет, конечно, - он рассмеялся. – Я остановился у знакомых, которые сейчас отдыхают. Позволили мне пожить у них, пока идёт конференция.
Я внимательно посмотрела на него, не понимая, что такой человек, как он, забыл в этом клубе для простых рабочих.
- Когда приехал, сразу позвонил Витьке. Мы давно не виделись, и он пригласил меня сюда. Я не стал отказываться. И не жалею, что пошёл, - отвечая на мои мысли, сказал Дима.

Он внимательно смотрел на меня, словно стараясь разгадать, а я понимала, что он мне нравится. Впервые я встретила мужчину, который был мне симпатичен. Впервые с того момента, как я узнала мужа, мне захотелось почувствовать тепло мужской руки. С ним было весело и легко, будто знакомы целую вечность, а не несколько часов.
В тот вечер мы не сильно задержались в клубе. Ребятам хотелось пообщаться после долгой разлуки, и они проводили нас домой.
- Оставишь телефон? – спросил у меня Дима, когда стояли у входа в общежитие.
- Какой телефон? – рассмеялась я. – У нас один телефон на всё общежитие и тот у вахтёрши.
- Оставь, какой есть, - с улыбкой, ничуть не смутившись, ответил Дима.
Я назвала цифры, и мы распрощались.

Уже на следующий день даже думать забыла о том, что была в клубе. Да и о Диме тоже не вспоминала, но он напомнил о себе сам. Несмотря на то, что я оставляла телефон вахты, звонить не стал. Когда возвращалась с работы в толпе девушек, увидела его, стоящим у входа в общежитие и всматривающимся в лица, проходящих мимо, работниц фабрики. Отделившись от толпы, подошла к нему.
- Привет, - поздоровалась я и улыбнулась.
- Привет. Вот решил заехать – предложить прогуляться, - его совершенно не беспокоили смешки и перешёптывания, доносящиеся со стороны женщин, которые с любопытством наблюдали за мной.
Отказывать не хотелось, Дима нравился мне. Было интересно и весело проводить время вместе.
- Пойдём, - я пожала плечами, - у меня всё равно никаких планов на вечер.
Я взяла его под руку, и мы долго бродили по вечерним улицам заснеженного города, разговаривая ни о чём и обо всём. Я смеялась и, казалось, впервые за многие века была счастлива. С ним я забывала о том, кто я такая, о том, что меня уже ищут и скоро найдут, и, наконец, о том, что скоро мне предстоит снова покинуть эту жизнь для того, чтобы начать новую.

***

Дима приезжал каждый вечер, встречал после работы, и мы ходили на прогулку. Я начала ловить себя на мысли о том, что уже жду новых встреч, долгих прогулок и весёлых бесед. Даже подумала, что буду чувствовать себя одиноко, когда ему придёт время уезжать. Вчера мы договорились, что пойдём на день рождения к одному из его коллег, и я, собрав по подружкам косметику, старалась привести себя в порядок. Отражение заставляло меня морщиться и недовольно хмуриться: скупая дешёвая косметика – неудачный способ хорошо выглядеть. Но откуда взяться дорогой и качественной в нашем общежитии? Приходилось довольствоваться тем, что удалось собрать.
- Машка, я никогда даже подумать не могла, что ты такая красавица! – громогласно рявкнула Верка, увидев меня.
Не знаю, что так понравилось Верке, но я осталась недовольна своим видом. Наверное, я предпочла бы хитон, сандалии и тонкое покрывало, лёгкой дымкой закрывающее лицо, чем это неопределённого цвета платье с мелким рисунком, тёмные очки в толстой пластиковой оправе и туфли на широком каблуке, позаимствованные у Любки.

С Димой мы встречались в городе. Когда он увидел меня, в глазах загорелись искры. Видимо, остался доволен тем, как я выгляжу. Сделав, наверное, сотню комплиментов, взял меня под руку и, наконец, сдвинулся с места. Его друг – молодой довольно известный научный работник Владимир Ильич Нечаев, жил в одном из элитных домов Москвы. Для того времени, богато обставленная квартира не произвела на меня особого впечатления, ведь доводилось лицезреть гораздо более шикарные обстановки за тысячи жизней. Дима удивился такой реакции, точнее полному отсутствию оной, видимо, решив, что обычная деревенская девушка, живущая в общежитии, должна была, как минимум восторженно замереть на пороге, а не спокойно пройти в гостиную, окинув безразличным взглядом шикарную квартиру.

- Знаешь, иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю, - уже за столом, склонившись ко мне, тихо сказал Дима. – Ты похожа на королеву. Деревенская девушка, которая соблюдает правила поведения за столом, словно родилась в семье Московской элиты.
Что я могла на это ответить? То, что в прошлой жизни меня обучали не только этикету, но и приличным манерам? То, что царственная походка, осанка и движения отличают каждую жрицу Бастет? Я лишь молча улыбнулась, посмотрев ему в глаза сквозь тёмное стекло очков и увидев в них неподдельное любопытство: он явно не понимал, кто я такая и откуда такие манеры.

За увлекательными и весёлыми беседами вечер пролетел незаметно. Пора было возвращаться в общежитие. Я чувствовала какой-то туман, излишнее веселье, эйфорию – вино играло в крови, обманывая разум. Дима провожал в общежитие, а мне так не хотелось возвращаться в надоевшую клетку. Хотелось веселиться, смеяться… быть счастливой здесь и сейчас, остаться в этой жизни, рядом с ним. Я видела, что нравлюсь Диме, и подумала, что могла бы стать ему женой. Как-то внезапно захотелось разорвать круг, которому подчинялось существование. Я больше не хотела убегать. Дима – первый мужчина за многие века, который был мне интересен, и я смогла бы полюбить его со временем. Нет, конечно, не так, как любила Его, но смогла бы.

Я знала, как строги современные нравы, но не была обычной современной женщиной. Тысячи жизней, тысячи разных воспитаний, сотни эпох, времён, нравов…всё это перемешено настолько, что порой начинаю путаться, как себя вести. Но в каждое перерождение я неизменно оставалась собой: жрицей Бастет – свободной женщиной, умеющей принимать самостоятельные решения.
- Я не хочу, чтобы этот вечер так закончился, - сказала я Диме, который поддерживал меня под локоть.
Я видела, что он тоже не хочет, но пока ещё остаётся рабом современных нравов, а мне так хотелось впервые за века забыться в объятиях мужчины. С того перерождения, когда была рабыней, мужские руки касались моего тела против воли. Азазель всегда избавлял меня от насилия быстро и беспощадно. Стоило только мужчине коснуться обнажённого тела, появлялся Он, отправляя насильника к Богам. Что это было? Закономерность или простое совпадение? Я не знала. Тогда всё было иначе: я не хотела, чтобы меня касались. Сейчас я желала этого до судорог: почувствовать тепло Диминых рук на разгорячённой коже, почувствовать его горячее дыхание на губах.

 Не собираясь прибегать к дару, прижалась к жёсткому шерстяному пальто, обняла Диму за шею и потянулась навстречу желаниям. Он сдался: его губы нашли мои. На такси довольно быстро добрались к нему. Как только захлопнулась входная дверь, я вцепилась в Диму, словно он мог раствориться, исчезнуть. В нетерпении срывая одежду, мечтала только об одном: забыв обо всём на свете, жить этим мгновением. Мы оказались в спальне – запреты упали, оттолкнув строгие нравы. Сейчас в комнате были не граждане современного общества, а просто мужчина и женщина, поддавшиеся влечению. Он попытался снять мои очки, но я не позволила.
- Я когда-нибудь увижу твои глаза? – прошептал он.

Я не хотела отвечать и поцеловала его. Он снял с меня платье…Я на мгновение замерла. Когда руки коснулись пылающей кожи, застонала от наслаждения, от этого давно забытого ощущения. Он легко подхватил меня на руки и опустил на кровать, покрывая поцелуями горящее тело. На какое-то мгновение я была твёрдо уверена, что смогу. Смогу быть с кем-то, кроме Него. Смогу изменить собственную судьбу, связав жизнь с другим мужчиной. Я была готова снять очки, впервые посмотреть в глаза тому, кому собираюсь доверить жизнь. Я подняла руку к лицу и коснулась пластиковой дужки…

Меня будто кто-то очень сильно толкнул в грудь. На секунду сердце остановилось, я задохнулась и застыла. Разум очистился, хмельная эйфория исчезла, словно сдутая сильным порывом ветра. Что я делаю?! Я не могу заставлять его быть со мной! Не могу использовать дар, пока он не знает, кто я такая! Если я сделаю это – его жизнь будет подчинена мне, против воли. Я не могу так с ним поступить! Его право – самому выбирать судьбу.
- Не надо, - громко сказала я, упираясь руками ему в грудь.
Он будто не слышал, охваченный страстью. Богиня, что я наделала?! Сама затащила его сюда, а теперь не могу сделать то, чего так хотелось. Великодушная Бастет, помоги мне!
- Дима, остановись, - просила я, но он будто оглох, продолжая ласкать, осыпать тело поцелуями.
- Ты же хотела. Не бойся, - прошептал он.
- Дима, остановись, - просила я, но безрезультатно.

Громкий хлопок, похожий на звук выстрела, заставил нас обоих вздрогнуть. Прямо в спальне буквально из ниоткуда появился Азазель. Языки пламени облизывали фигуру, не причиняя вреда, глаза горели адским огнём. Он сделал шаг по направлению к кровати, и огонь погас, оставив на паркетном полу приличный ожог. Распалённый страстью, Дима не сразу сообразил, что происходит, а  вот я поняла. Он снова нашёл меня и теперь совершенно не сложно предугадать, что будет дальше. Пока Дима растерянно озирался, я вскочила с кровати и кинулась к Нему. Азазель мёртвыми чёрными глазами смотрел на меня.
- Не убивай его, - умоляла я, упав перед ним на колени. – Я сама…это я виновата. Не убивай его, прошу тебя!

Он протянул руку и снял очки, скрывающие мои глаза. Я была в отчаянии: руки тряслись, голос прерывался. Казалось, что сердце стиснуто чьей-то сильной ладонью. Если Он сейчас убьёт Диму – это только моя вина. Я зря надеялась, что смогу жить с кем-то кроме Него, этому быть не суждено. Муж был прав, а я из упрямства не хотела этого признавать. Я принадлежу только ему. Лишь он один может касаться меня. Жрицы Бастет не могут иметь больше одного мужа за жизнь, потому что связаны не просто обязательствами, но любовью. Даже если мужа забирает Бог смерти, а жена остаётся в этом мире, даже тогда жрица остаётся одинокой до смерти. А когда приходит время, с улыбкой уходит в мир мёртвых и находит там своего мужчину, чтобы уже не разлучаться никогда. Я не могу обмануть собственную сущность, не могу уговорить себя предать Богиню.
И сейчас я умоляла Его не убивать Диму, потому, что всё, что здесь произошло – целиком и полностью моя вина. Я поддалась желаниям, захотела убежать от судьбы. И теперь была готова целовать мужу ноги, только бы он оставил жизнь тому, кто не виновен.
- Не убивай его, прошу тебя, - продолжала я умолять.
- Что происходит, Маша? – Дима, удивлённый моим поведением, наконец, смог заговорить. – Кто это?
Азазель перевёл взгляд на растерянного Диму, и чёрные глаза полыхнули огнём. Он начал поднимать руку, а я вздрогнула, словно получив пощёчину. В отчаянии одной рукой обхватила Азазель за колени, другой схватила за запястье.
- Молчи, дурак, - рявкнула я, даже не обернувшись, чтобы взглянуть на Диму.
Как же я ошибалась, полагая, что смогу быть с кем-то, кроме Него! И эта ошибка могла стоить жизни Диме! Как мне такое вообще в голову могло прийти?! Азазель перевёл взгляд на меня, когда почувствовал прикосновение рук, и я смогла выдохнуть.
- Прошу тебя…Я пойду с тобой, буду рядом…сделаю всё, что ты захочешь, только не убивай его… - быстро, прерываясь, шептала я в панике.

Я знала, что если он решит, я не смогу помешать. Муж лишь внимательно смотрел мне в глаза, из которых градом лились слёзы. Наконец, слегка наклонился, взял меня за плечи, заставляя подняться. Его чёрный, безразличный взгляд огнём прожигал насквозь, но я дрожала. Сейчас, глядя ему в чёрные бездонные озёра, я окончательно поняла, что не удастся сбежать, сколько бы ни умирала. От себя далеко не убежишь, а я принадлежу только ему. Меня трясло так, что начали стучать зубы. Азазель крепко обнял меня и прижался губами к шее – я ощутила жар Его дыхания. Поцелуй вызвал негу и спокойствие, глаза начали закрываться, колени подогнулись. Я испугалась, но тело не больше не подчинялось, став ватным. Поддавшись слабости и сонливости, закрыла глаза и, почувствовав стальные объятия мужа, улыбнулась.[/spoiler]
« Последнее редактирование: 26 Февраль 2012, 17:23:12 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #8 : 07 Июль 2011, 12:59:04 »
"Его не боялись, как остальных властителей-викингов, добывших земли в бою, наоборот уважали и любили и обычные воины, и богатые торговцы, и обычные крестьяне".

Два раза обычные - по отношению к воинам и крестьянам. Может, это слово вообще исключить?

"Звериный крик вырвался из горла сам-собой".

"Сам собой" - раздельно)

"...чей-то меч достал его по лицу, воткнулся в ногу, рассёк плечо, но конунг продолжал неистово сражаться".

Может, стоит изменить последовательность ран? Сначала лицо - потом плечо, а затем только нога? А то какой-то непоследовательный меч)) С лица прыгнул к ноге, а потом - к плечу... И - воткнулся в ногу? Он так там и торчит?)
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #9 : 07 Июль 2011, 13:12:53 »
Может, стоит изменить последовательность ран? Сначала лицо - потом плечо, а затем только нога? А то какой-то непоследовательный меч)) С лица прыгнул к ноге, а потом - к плечу... И - воткнулся в ногу? Он так там и торчит?)
Имелось ввиду, что не один и тот же меч, а просто в схватке кто-то, возможно, даже не один человек, задел его, оставив раны. Это не последовательность действий меча, а просто описание. Переделаю предложение, чтобы было понятнее.  ;D

Спасибо за замечания. Всё исправлю. ))

Пы. Сы. Скачала "Тетрадку" пока полнометражную, сериал ещё качается. Интересно, чем она вас так зацепила.  ;D Сегодня начну смотреть. )))
« Последнее редактирование: 07 Июль 2011, 13:15:28 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #10 : 07 Июль 2011, 13:48:03 »
"Конунг был в праве лишить дома, отправив на все четыре стороны".

Вправе - слитно.

"Вчера мы договорились, что пойдём на день рождение к одному из его коллег".

Наверное, "день рождения"))

Захватывающий сюжет)
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #11 : 07 Июль 2011, 13:48:51 »
лучше начинать с сериала - в полнометражке далеко не все, много остается за кадром, следовательно - далеко не все понятно, поэтому может и не впечатлить) полнометражка - просто нарезка из кадров сериала, многое упущено. а вот сериал просто - вау!
« Последнее редактирование: 07 Июль 2011, 13:51:32 от Ryuzaki »
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #12 : 07 Июль 2011, 14:09:12 »
Спасибо за поправки.))

лучше начинать с сериала - в полнометражке далеко не все, много остается за кадром, следовательно - далеко не все понятно, поэтому может и не впечатлить) полнометражка - просто нарезка из кадров сериала, многое упущено. а вот сериал просто - вау!


Тогда воспользуюсь твоим советом и начну с сериала. )))
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #13 : 07 Июль 2011, 14:14:01 »
потом расскажешь о впечатлениях?) с тебя продолжение Мернейт)
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #14 : 07 Июль 2011, 14:31:51 »
потом расскажешь о впечатлениях?) с тебя продолжение Мернейт)
Как отредактирую, Лен. Сейчас уже глаза устали слова читать, а не сюжет. К вечеру, думаю, получится выставить ещё несколько. А то там вообще сырой текст - писала, что представляла.  ;D

Конечно, расскажу о впечатлениях. )))
« Последнее редактирование: 07 Июль 2011, 14:32:19 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Валентина Оськина

  • Завсегдатай
  • *
  • Сообщений: 114
  • Репутация +15/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #15 : 07 Июль 2011, 18:10:39 »
Очень захватывающе! Читаю с огромным интересом и с нетерпением жду продолжения.

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #16 : 07 Июль 2011, 18:12:33 »
Очень захватывающе! Читаю с огромным интересом и с нетерпением жду продолжения.
Спасибо большое за интерес и постоянство.  :)

С уважением, Зима.
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #17 : 07 Июль 2011, 20:39:01 »
Глава 6.

[spoiler]Проснулась я на большой мягкой кровати и не сразу вспомнила, как оказалась здесь. Сонно повернувшись на бок, увидела чёрный пристальный взгляд, и мутная полудрёма слетела в одно мгновение, обнажая воспоминания вчерашнего вечера. Я подскочила на кровати, схватив простыню и вжавшись в высокую спинку, испуганно осмотрела комнату. Богатая мебель, старинные подсвечники, завешенные искусными гобеленами каменные стены, весело потрескивающий огонь в камине – похоже, что мы были в каком-то замке.

- Где мы? – испуганно спросила я.
Азазель даже не пошевелился, когда я подскочила, только следил за мной взглядом.
- Англия, - хриплый голос, по которому я так скучала. – Сейчас мой дом здесь.
- Ты убил его? – боясь услышать ответ, спросила я. Сердце сжалось, предчувствуя боль от того, что кто-то погиб по моей вине.
- Нет, - он скривился, словно сказал что-то неприличное. – Хотя следовало бы.
Я знала, что он не врёт - видела недовольство, каким сопровождались слова. Он сохранил Диме жизнь, и я была готова выполнить обещание.
- Я останусь с тобой, как и обещала, - только Богиня знает, каких трудов мне стоило произнести это, но его реакция огорошила меня.

- Нет, - резко, надрывно сказал Азазаель, встал с кровати и отошёл к окну.
- Я не понимаю, - ответ просто огорошил. – Ты же ищешь меня уже не первое столетие. Сейчас я говорю, что останусь с тобой. А ты говоришь «нет»?
- Да, Мернейт, - я вздрогнула от звуков забывшегося имени. – Ты не останешься со мной из-за того, что обещала. Я не буду держать тебя ни пленницей, ни рабыней данного слова. Я оставил ему жизнь не ради твоих обещаний, а потому что ты просила.
- Значит, я могу уйти, когда вздумается? – робко спросила я.
- Да, - он резко отвернулся от окна и посмотрел мне в глаза, - если ты этого хочешь. Но это не значит, что меня не будет рядом. Я буду следовать за тобой, куда бы ты ни пошла, Мернейт, буду всегда рядом.

Я смотрела на него и понимала, что всё будет так, как он сказал. Я буду пленницей, несмотря на то, что буду вольна делать, что захочу, и, чтобы обрести свободу, придётся сделать то, что делала всегда. Но сегодня есть день, есть он – такой любимый и желанный. Сейчас мне совсем не хочется убегать. Чёрные холодные глаза манили, как магнит, притягивали. Я заворожено поднялась с кровати, используя простыню, как платье. Когда босые ступни коснулись холодного каменного пола, по телу пробежали зябкие мурашки.

Я безумно, до боли любила этого холодного, безразличного демона. Любила так сильно, что даже века не смогли притупить, сгладить этого чувства. Вспомнила, как впервые после того, как он при свидетелях назвал меня женой, мы пришли в супружеские покои. Тогда Азазель впервые откинул покрывало с моего лица и посмотрел в глаза. Я видела, с каким нетерпением он ждал этого момента, несмотря на то, что знал о том, что произойдёт после этого. Это была наша первая ночь на супружеском ложе. Тогда я не знала, сейчас знаю: чары не действуют на него. Тогда я думала, что всё, что происходит – следствие дара. Я вспомнила его страстные и пылкие объятия.

Шаг за шагом приблизилась к тому, от кого бегала веками и кого так любила. Хотелось снова окунуться в эту иллюзию взаимности, хоть и была уверена, что он никогда не любил. Подняла руку, коснувшись щеки, и увидела, как огнём полыхнули агатовые глаза. Он не был поборником морали, и мне не пришлось что-то говорить, объяснять. Он был моим мужчиной, а я принадлежала ему. Так было, так есть и так будет до тех пор, пока мир не исчезнет. Завтра будет день, будет время сделать то, что должна, а сегодня пусть эта ночь, вырванная у судьбы, будет только нашей, позволив вспомнить, как мы когда-то были счастливы.

***

Я лежала, рассматривая спокойное лицо мужа, который, казалось, спал, но я знала, что это не так. Из глаз бежали слёзы: время неумолимо двигалось вперёд, приближая момент, когда иллюзия рассеется, оставив горечь потери. Наслаждаясь его объятиями, в то же время понимала, что потом будет больнее, тяжелее сделать то, что нужно, и всё равно поддалась минутному порыву. Я не жалела, но привкус горечи становился всё сильнее с каждой секундой, будто я надкусила и продолжала упрямо есть гнилое яблоко.
Сделала над собой усилие, отвела взгляд от бесстрастного лица и поднялась с кровати, соорудив из простыни подобие тоги. Спиной почувствовала огненный взгляд, но не обернулась, зная, что он не станет останавливать. Чувствуя себя роботом, взяла подсвечник, вышла из комнаты, прошла по длинному коридору, спустилась вниз по лестнице, нашла кухню. Сердце защемило, в голове образовалась пустота, в тело, казалось, втыкается миллион тупых иголок с ядом, который начинает медленно действовать, отнимая силы. Привкус горечи заставлял губы судорожно кривиться. К каждой ноге, казалось, привязано по огромной гире, и чтобы сделать следующий шаг, приходилось сжимать зубы и напрягать всю имевшуюся силу воли. Вот то, что искала: на столе, забытый кем-то из прислуги, лежал кухонный нож. Подхожу к столу, замираю и закрываю глаза, давая себе последние несколько секунд, чтобы собраться.

О, Богиня, как же тяжело это сделать в этот раз! Я люблю его! Не хочу уходить! За что ты наказала меня такой судьбой?! Зачем позволила влюбиться в того, с кем не быть? Хочется разбить что-то, сломать, выплёскивая злость. Слёзы душат меня. Слышу шаги, хватаю нож и оборачиваюсь. Я знала, что он придёт, чтобы убедиться, что я это сделала. Смотрю в чёрные глаза и тону в них, захлёбываюсь, теряю рассудок. Собрав все силы, что остались в этом теле, замахиваюсь… Руки дрогнули: нож вошёл криво, не достав до сердца.
Дикая, сводящая с ума, ослепляющая боль, но кричать не могу. Сама виновата: промахнулась и продлила мучения. Тело подхватывают сильные руки, аккуратно поддерживая, вижу бесстрастное лицо. Богиня, как же больно! Чёрные заледеневшие глаза омутом затягивают, убирают боль. Чувствуя облегчение, погружаюсь глубже в чёрную пучину, которая, как бальзам, снимает боль, несёт успокоение…

- Я найду тебя снова, - его безразличный хриплый голос.
Я не могу ответить, уже слишком далеко, но твёрдо знаю, что буду ждать.[/spoiler]

***

Наше время. США. Штат Калифорния. Аптос.

[spoiler]Горсть гальки закончилась, и я просто стояла на берегу реки, глядя в одну точку. Было больно вспоминать о том, что тогда произошло, но остановиться не было сил. В тот раз моя женская гордость потерпела головокружительное фиаско, когда я призналась сама себе в том, что не хочу видеть подле себя никого, кроме него. С того перерождения начала ждать момента, когда Азазель найдёт меня, и всегда задерживалась в этом мире на одну лишнюю ночь, вырывая у судьбы несколько часов в объятиях мужа. Уходить становилось сложнее от раза к разу, и я понимала, что мы оба устали от постоянной гонки. Но возможно ли было это изменить? Могла бы я смириться с тем злом, которое творил мой муж с момента сотворения мира, которое творит сейчас и будет творить в будущем? Заслуживает ли он обещанного искупления? И, наконец, самое важное: смогу ли я жить рядом с ним, зная, что для него я - лишь способ вернуться к Богам?

Я вспомнила безразличное лицо, и сердце сжалось от боли. Жрица Бастет, рождённая для того, чтобы жить почитаемой людьми и Богами, до сумасшествия жаждала взаимности от мужчины, который не умеет любить. Что за злая ирония такая? Милостивая Богиня, за что ты послала это наказание? Чем я повинна пред тобой? Бастет молчала, впрочем, как и всегда. Боги немы, но не глухи. Они позволяют нам самостоятельно выбирать свой путь, иногда давая возможность вернуться назад, чтобы исправиться, свернуть в нужном направлении.

Глубоко вздохнув, я направилась домой. Впрочем, что такое дом? Прежде всего, не каменные стены, мебель и комфорт, а все те, кто нас ждёт и любит. В пустынных стенах моего жилища не было ничего, напоминающего настоящий дом. После того, как обрела память, я ждала его появления два года, и это впервые, что вот уже семь лет жду его появления. Время шло, но Азазель не появлялся. Я жила в одном из крупных городов штата, снимала квартиру, но начала понимать, что моей зарплаты скоро перестанет хватать даже на аренду, не говоря о питании. Спустя два года, переехала в небольшой городок  Аптос и сняла здесь дом. Хотя, он скорее напоминал заброшенную хижину лесника, чем привычный коттедж, потому что находился на приличном удалении от города и дороги, в глубине леса. В агентстве по недвижимости радовались мне, как родной. Этот домик мёртвым грузом висел уже несколько лет, а тут появилась я – сумасшедшая девица, которая вцепилась в развалюху, будто голодная собака в кость.
Найти работу в этом городишке не составило никакого труда – молодёжь бегом бежала от скучной, однообразной провинциальной жизни. Большие города манили яркими огнями и множеством возможностей, поэтому рабочих мест было хоть отбавляй. В этой жизни я успела закончить школу и колледж и могла выбрать вполне приличную работу в этом городке… Но какой во этом смысл, если я даже точно не знаю сколько времени будет отпущено судьбой?  Я устроилась в местную газету внештатным журналистом и время от времени, когда заканчивался гонорар, писала какую-нибудь статью.

В маленьком городке все друг-друга знали, меня же приняли, как городскую сумасшедшую: кто-то смотрел с жалостью, кто-то с осуждением, но никто не порывался узнать ближе, и это вполне устраивало. Отстранившись от всего окружающего мира, ждала Его появления, как благословения, и гадала, почему до сих пор не нашёл меня. За долгие годы я поняла, что Азазель мгновенно появляется, если меня касается мужчина против желания. Конечно, я могла бы спровоцировать Его появление, но это значило бы смерть тому, кто дотронется до меня. Один раз случайно удалось спасти жизнь Диме, и было бы слишком самонадеянно полагать, что чудо повторится. Я до сих пор не понимала, что заставило его внять просьбе. Азазель – демон без сочувствия, без сожалений, который был изгнан из небесных чертогов на землю и мстил за это Богам, сея зло на земле. Безжалостный, бесчувственный демон в обличии человека. Я до сих пор гадала, как ему удалось обмануть меня вначале, заставить полюбить. Видимо, такова была воля Богини. Настолько слепой и всепоглощающей была моя любовь, что даже когда прозрела, не смогла избавиться от этого чувства.

Погрузившись в собственные мысли, даже не услышала звука шагов, а, заметив, вздрогнула от радостного предчувствия и с улыбкой обернулась к преследователю. Неужели он, наконец-то, пришёл?! Предвкушение долгожданной встречи наполнило меня: сердце забилось часто-часто, лёгкие с наслаждением наполнялись свежим лесным воздухом. Я уже буквально видела холодные чёрные глаза, плотно сжатые тонкие губы, отливающие красным чёрные волосы… Шаги всё ближе… Из-за поворота лесной тропинки вышел совершенно незнакомый мужчина. Меня словно ударили по лицу, оглушив на мгновение, и разочарование оставило знакомый привкус горечи во рту.

Мужчина остановился в паре шагов и внимательно меня рассматривал. Он был среднего роста, аккуратная стрижка, русые волосы, серые глаза…Таких мужчин тысячи по всему миру, ничего особенного. Он симпатичен, но это не тот, кого я ждала, и мне нет никакого дела до этого незнакомца, который с интересом разглядывает меня. Я собралась развернуться, чтобы продолжить путь домой.
- Ты – Мернейт? – неожиданно спросил мужчина.
Я замерла и удивлённо на него посмотрела.
- Я Вас знаю? – моему удивлению не было предела. Я точно знала, что никогда в жизни не встречала этого человека.
- Ты – Мернейт? Жрица Бастет? – повторил мужчина вопрос, а я испуганно вздрогнула.
Что здесь происходит? Откуда он знает, кто я такая? Об этом известно только мне и тому, кого сейчас здесь нет. Ну и Богам, конечно.
- Откуда ты знаешь? – удивлённо выдохнула я.
- Ты не ответила на вопрос. Ты – Мернейт? – он походил на робота, в которого заложена программа. Для продолжения цепочки действий ему требовался ответ на вопрос, а я не знала, чего ожидать от него и кто он такой, но рискнула ответить.
- Да, я – Мернейт, жрица Богини Бастет.

Как только слова затихли в тишине леса, лицо незнакомца исказила гримаса, губы растянулись, превращаясь в оскал, мало напоминающий человеческую улыбку. Он весь напрягся, словно перед прыжком, слегка выставил вперёд руку с раскрытой ладонью, над которой, не касаясь кожи, тут же заплясал сгусток пламени. Я с ужасом наблюдала за внезапными переменами. Буквально мгновение назад передо мной стоял обычный человек, сейчас это был демон с горящими огнём глазами. Будто получив пинка, вскрикнула, резко развернулась и, не разбирая дороги, побежала в лес. Видимо, только это и спасло меня от пущенного огненного шара. Я слышала за спиной быстрые шаги и частое возбуждённое дыхание – он преследовал меня. Ужас и паника заставляли бежать изо всех сил, но мне ли равняться с демоном. Инстинкт самосохранения, который неизменно отступал под натиском мужа, сейчас резвился от души и гнал вперёд. Я привыкла умирать, но это было по собственной воле. Я была согласна умереть от рук Азазель, но только не от этого незнакомого демона! Страх, граничащий с помешательством, постепенно перерастал в гнев. Как он посмел поднять руку на  служительницу Бастет?! Как он посмел поднять руку на жену одного из них?! От быстрого бега дыхание сбилось, из груди вырвался странный клокочущий звук, напоминающий рычание. Тело било мелкой дрожью, а разум будто накрывало кроваво-красной пеленой ярости.

Века я только и делала, что убегала от себя, от любимого… А теперь мне приходится убегать от какого-то демона?! Хватит! Я устала бегать, устала ждать! Больше никому не позволю загонять себя в угол! Перед глазами, укрытыми тёмными очками, всё расплывалось, картинка потеряла чёткость, и я споткнулась. Упав на четвереньки, дышала тяжело, пытаясь справиться с гневом и понимая бесполезность жалких попыток. Как-то отдалённо понимала, что не в моих силах справиться с демоном, ведь чары бессильны с ним, я всего лишь человек. Но эти мысли были где-то глубоко, доносились слабым эхом сквозь сводящую с ума ярость, которая пульсировала внутри, заглушая здравый рассудок. Со злостью сорвала тёмные очки, скрывающие глаза. Нет! Я больше не побегу! И дело даже не в том, что мне не хватит сил. Вопреки сумасшедшему бегу, сейчас меня наполняла энергия. Пульс отсчитывал секунды в голове, сердце колотилось, но уже не от страха, с губ сорвалось рычание. Я обернулась навстречу преследователю и, оскалив зубы, ждала, когда он подойдёт на расстояние прыжка… Прыжка?! Только сейчас я заметила, что вижу мир как-то иначе. Не с высоты собственного роста, будто стою на четвереньках. Опустила голову вниз, посмотреть так ли это…Две огромные мягкие лапы с растопыренными пальцами впивались острыми когтями в землю, готовясь к прыжку.

Времени соображать, что со мной происходит, не было. Из-за дерева вынырнул преследователь. Я прижалась к земле и зарычала, отслеживая внимательными кошачьими глазами каждое движение демона. На мгновение он оторопело застыл, увидев меня, но быстро взял себя в руки. Усмехнулся, тряхнул ладонью, на которой тут же заплясал огненный сгусток, и начал медленно двигаться вправо. Я внимательно следила за ним и, казалось, уже знала, что делать. Звериный инстинкт был сильнее человеческого. Я буквально видела, откуда последует удар, как увернуться и добраться до горла. За мгновение до того, как огненный шар сорвался с ладони демона, я оттолкнулась задними лапами, вспоров землю когтями, и распласталась в прыжке. Огненный шар лишь немного опалил шерсть на боку и, ударившись в дерево, оставил большой ожог на стволе. Всё это я видела боковым зрением в то время, как внимание было сосредоточено на жертве. Ещё мгновение…

В глазах демона застыл страх. Я всем весом врезалась в него, повалив на землю и, не раздумывая, впилась зубами в незащищённое горло, разрывая вены и сухожилия. Он не успел даже вскрикнуть. Почувствовав, что жертва умерла, я пружинисто отскочила в сторону. Мёртвое тело незнакомца вспыхнуло пламенем. На том месте, где я убила его остался лишь след, который оставляет костёр – небольшое пространство выжженной земли. Я легла на землю, положив голову на передние лапы. Из груди огромной львицы вырвалось довольное урчание.[/spoiler]
« Последнее редактирование: 26 Февраль 2012, 17:23:44 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***

Оффлайн Ryuzaki

  • Местный маньяк
  • Творец
  • *
  • Сообщений: 5382
  • Репутация +159/-0
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #18 : 07 Июль 2011, 20:47:41 »
Ах, эти агатовые глаза... Вот совпадение) Данте они тоже преследовали, только по другой причине)) Да и глазки были не Азазель...

Неужели демона так легко убить - разорвав ему горло? Или это исключительность Мернейт сыграла роль?
Заходят как-то аморал, нигилист и уставший от жизни циник (все - оппозиционные активисты) в бар. А бармен им: "У нас спиртное только с 18 лет".

Оффлайн Зима

  • Модератор
  • Легенда
  • *
  • Сообщений: 3446
  • Репутация +108/-0
  • Пол: Женский
    • Просмотр профиля
Re: Мернейт.
« Ответ #19 : 07 Июль 2011, 20:49:46 »
Неужели демона так легко убить - разорвав ему горло? Или это исключительность Мернейт сыграла роль?
В следующей главе разъяснится.  ;D
Тут "Ведущую" обсуждала очень интересные моменты. ))) Вот и редактирую медленно. )) Так что извиняюсь за задержку. ))

Кстати, посмотрела три серии "Тетрадки". Пока отличия от фильма не наблюдаю. ))) Но интересно, фильм мне понравился в своё время. ))
« Последнее редактирование: 07 Июль 2011, 20:50:46 от Зима »
***
Блондинки не боятся проблем, это проблемы боятся блондинок. Когда блондинки начинают решать проблемы, то проблемы появляются у проблем!
***
Включила дуру. Выключить не могу! День не могу. Второй не могу. А потом смотрю… жизнь-то налаживаться стала!
***